– Не, ну как не грозит-то?! Они ж... вот твари, а? Меня обобрать хотели, своего хозяина! А я к ним со всей душой! Почти другом был! А они...
– А сам-то! – скривилась Раечка. – Ты ж первый друга обобрать задумал. Они тебе просто отплатили той же монетой.
– Не, ну я-то понятно! Мне-то куда деться, я ж за любовь пострадал! Потому что люблю Вальку-то!
– Да ну тебя, – отмахнулся Дуся. – Какая там любовь? Ты свое сытое брюхо защищал! Если б она тебя не кормила, ты б уже давно сбежал.
– Точно! – защебетала Раечка. – Я так понимаю, если б любил, ты б не Глохова долбил, а сначала его, потом Валю свою, а потом и себя... ломом.
– Ну ты вообще думаешь, что говоришь?! – покрутил пальцем у виска Дуся. – Ты эту Валю видела? Ее ж никаким ломом! Она ж сама б Пашку замочила как нечего делать!
– Вот именно! – встрепенулся Пашка. – Так бы и сделала. А вообще... хрен его знает, может, я чего напутал, а? Может, это Валька его того, Глохова-то? Прибежала к нему с ласками, а он – морду воротить. Валенька ведь не шибкая красавица, чего уж там, ты ведь, Дуся, правильно подметил, только из-за денег ее и терплю. А ему-то чего терпеть? Вот он и... сразу ломом! Кстати! – Он вдруг замер и уперся глазами в потолок. – Точно! Я ж помню! Я сам подробно Валентине объяснял, где у нас этот лом лежит! Точно!
Дуся смотрел на него с презрительным недоумением.
– Ну хорош ерунду-то молотить? Чего уж ты совсем-то?
– А чего? А чего? Может, так и было! А я вот сейчас из-за большой-то любви на себя и наговорил! – вытаращился Пашка. – Ты, Дуся, ты... Мы ж с тобой друзья, а? Ты ж сам говорил – у тебя никого нет! Ну один ты, как перст! А я вот он! Друг! Если б ты зна-а-ал! Я ж к тебе всякий раз за деньгами шел, а у самого сердце кровью обливалось!
– Да нет у тебя сердца-то, – махнул рукой Дуся.
– Ну... что-то есть, какой-то орган. Так вот, он просто в пятки уходил – а вдруг ты уже нарыл что-нибудь?! Приду, а там уже и милиция! И меня под белы рученьки! – чуть не плакал бывший друг, так ему себя, несчастного, было жалко. – Иду, а самого ноги не несут. Прихожу, а ничего, нет милиции, не допетрил ты еще своим умишком, и знаешь, так меня тебя расцеловать тянуло! Прямо так бы и чмокнул в рожу-то!
– Ну... не сразу дошло, не сразу... – пожал плечами Евдоким. – Я ж ведь на умного-то не претендую...
– Да уж конечно, – согласился Пашка, но опомнился и снова принялся тарахтеть: – Ты знаешь чего... у тебя ж денег немерено, ты возьми мне и найми хорошего адвоката, а? Ой, как мы с тобой потом заживе-е-ем! Валькин клуб поделим, ты деньги заплатишь арендаторам, а прибыль – пополам, прибыль пополам, и всем хорошо!
– А Вальке особенно, – фыркнула Раечка.
– А ты вообще молчи! Если б не ты! – бешенно взревел Пашка. – Мы уже мирно в банк шли, когда тебя черт принес! Дуся, а я ведь всегда к тебе с чистой душой, с дружеской любовью...
– Да я помню, Паша, помню. И как ты дружески тут ногами дрыгал – ногу на ногу закидывал, и как вазой меня по башке – чисто по-дружески, любовно. Чего ж я – не понимаю? Раечка, а ты чего стоишь? Звони в милицию, там ему с адвокатом помогут.
– А можно, я лучше папе еще раз звякну, а не милиции? – засверкала глазами Раечка. – Он сам все сделает как надо, а мне... Мне так хочется, чтобы он лично видел, какое дело ты сам распутал! Пусть сегодня же бежит и договаривается со своими знакомыми насчет аренды ресторана! В самом центре города!
– Во-о-от... – скорчил обиженную физиономию Пашка. – На моем горбу...
– Нет, – помотал головой Дуся, не обращая внимания на Пашку. – Сегодня пусть с загсом договаривается, чтоб нас расписали поскорее, а то... черт его знает... Вот еще один такой Пашка объявится, и меня точно не откачают...
Раечка только взвизгнула, захлопала в ладошки и поскакала на кухню. И уже оттуда донесся ее счастливый голос:
– Пап!!! Ты эту тетку взял?.. Взял, да? Ну теперь вызывай милицию или кого там надо, и ко мне!.. Ой, пап, Дуся... Евдоким у меня такое дело распутал, ты с ума сойдешь!!! Ну конечно! Преступник уже сидит связанный и дает показания... нет, пап, я его на свой телефон записала, так, на всякий случай!
– Значит, на попятную не получится, – услышав про запись на телефоне, грустно констатировал Пашка. – Вот, блин, техника до чего дошла! И куда они с этим прогрессом гонят, а? Ты не знаешь?
Дуся только развел руками. Честно говоря, он и сам не знал, что Раечка все записывает. С одной стороны, конечно, хорошо, теперь Пашка от своих слов не сможет отказаться, а вот с другой... вдруг Дуся его как-то не по правилам допрашивал? Или пнул невзначай, а это уже оскорбление личности... М-да, убить бедолагу Глохова, это не оскорбление, а вот пнуть...
И Дуся от всего сердца долбанул ногой убийцу.
– Ты чего?! – подскочил Пашка. – Чокнулся, что ли?!!
– А это так... от меня лично... – сжал зубы Дуся. – Вдруг потом случая не представится...
Игорь Владимирович приехал быстро. Вошел он не один, а с какими-то неизвестными людьми в строгих серых костюмах. Вошел и сразу в просторной комнате Раечки стало тесно.
– Ну где наш герой? – громко спросил Игорь Владимирович.
– Да зде-е-есь я, – обреченно захныкал возле батареи Пашка.
– Да ты-то какой герой? – фыркнул отец Раечки. – Я про Евдокима. Кстати, ребята, знакомьтесь, это мой зять! Ну... без пяти минут, скажем так...
И он приветливо улыбнулся, крепко пожал Дусе руку и познакомил его со своими товарищами. Раечка потом рассказала, что это как бы и не товарищи, а просто папина служба охраны, но мужчины были такие строгие и степенные, что сам Дуся задохнулся от важности, пожимая им руки, и мельком взглянул на Пашку – дескать, видал, с какими людьми дружбу вожу! Это тебе не ломовой громила Пашка и его Валька – предводительница проституток! Но Пашке было уже все равно – он твердо решил скончаться от горя еще до наступления суда, потому что жить в камере, да еще с людьми не образованными, без футбола по телевизору, он ни за что не сможет.
А потом его увели. Но на этом дело не кончилось – Дусе пришлось ехать вместе с ними и несколько раз, уже в милиции, рассказывать, как все произошло. Теперь это было гораздо труднее, потому что здесь же была Валентина, которая просто рта не давала никому открыть и крыла всех окружающих таким отборным матом, что к Пашке у милиционеров появилось даже некоторое сочувствие.
Домой Раечка с Евдокимом попали только поздно вечером. Впервые за много месяцев знакомства Дуся с удовольствием отметил – как же это хорошо, когда ты вдвоем с любимой!
А утром позвонил Игорь Владимирович и сообщил лично Евдокиму, что договорился с Центральным Дворцом Бракосочетания и их свадьба состоится в следующую субботу.
– А почему в следующую? – не удержался Дуся. – Это ж еще через неделю только! Сегодня же пятница!
– А потому что в эту субботу ты наконец должен озвучить свое решение – ты сам-то согласен жениться ? А то вдруг мы тебя помимо твоей воли...
– Меня?!! Помимо?!! Еще как помимо! – взревел Дуся. – Я требовал в эту субботу, а теперь законного брака аж целую неделю ждать придется! Это вовсе даже не моя воля! И еще неизвестно, станет ли меня дожидаться ваша дочь!
Будущий тесть только засмеялся, а потом добродушно пояснил:
– Да ладно, ты не кипятись. Во-первых, Райчонок должна себе платье присмотреть, не пойдет же она в чем попало, а во-вторых, ну имей же ты совесть! Ее родная мать знаешь где живет? Два локтя по карте! А ей же тоже на свадьбу добраться надо...
Против таких аргументов у Дуси ничего не нашлось.
– Раечка! Быстро одевайся, у нас в субботу свадьба!
Раечка подскочила к жениху с расширенными от ужаса глазами:
– Дуся! Но мы же тебе даже костюма купить не успеем!
– Успеем, расписываться будем не в эту субботу...
– Ну! Я так и поняла... а ты думал, в эту?
Дальше творилось что-то невообразимое – невеста настояла, чтобы жених на неделю непременно переехал к матери.
– Ну что за детский сад, я не понимаю! – сопротивлялся Дуся.
Но он таки к маменьке переехал и был этим страшно недоволен. Зато Олимпиада Петровна сияла от счастья.
– Не капризничай, Дуся, – строго выговаривала она сыну. – Раечка знает, что делает!
– Да что она там знает! – не мог успокоиться Евдоким. – И это после всего, что с ней случилось? А если ее опять кто-нибудь сопрет?
– Не придумывай, – успокаивала его Раечка.
Девушка хоть и спровадила жениха в тайной надежде, что он как следует по ней соскучится, но сама скучать ему не давала – с самого утра она приезжала к Дусе, забирала его, и они вместе ехали за покупками.
Вот и сейчас они собирались за платьем для невесты, но Дуся по привычке буянил – требовал вернуть его обратно к Раечке в квартиру.
– И кто тебя защитит, если меня рядом не будет? Опять куда-нибудь денешься! Я так тогда перенервничал!
– И зря. Никуда я не девалась. И не денусь. А за это время я сделаю перестановку – надо же Машеньке кроватку новую купить, игрушки, Дуське новую миску...
– А мы и Дуську с собой заберем? – захлопал глазами Евдоким. – А как же мама? Ей одной-то... скучно будет...
– Не будет, мальчик мой, – тут же появилась в дверях Олимпиада Петровна. – Я поговорила с Раечкой, и мы решили, что я еду с вами! К Раечке! Она уже придумала, где будет мой уголок. В тесноте, да не в обиде...
– С Раечкой? – оторопел Дуся. – А со мной? Со мной это кто-то согласовал?
– Ах, ну какой ты нудный, сын мой, – отмахнулась дама. – Лучше собирайся быстрее, не успеете все магазины объездить. Да, кстати, Раечка, не забудь мне купить лак, ну, к тому платью, которое мы мне взяли на свадьбу.
А потом, ровно через неделю, была свадьба.
Никогда еще Евдоким так не волновался. С самого утра он нацепил строгий костюм, в котором выглядел как директор российского банка. Он уже два раза побрился, а время все еще тянулось, будто бельевая резинка.
– Дуся! Посмотри, у меня сзади кудри хорошо уложены? – то и дело цеплялась к нему Олимпиада Петровна. – Что-то мне эта парикмахерша не показалась.