Костер догорал, лишь изредка вспыхивая голубыми языками пламени. Неподвижный воздух еще сохранял густой запах хорошо прожаренных на мангале шашлыков. Стройные, высокие сосны окружали маленький охотничий домик. Озеро отражало поднявшуюся луну, и водную гладь лишь изредка нарушала всплеснувшая рыба.
Сотоцкая и Артемьев, лежали у прогоревшего костра на широкой лавке, укрывшись толстым узбекским одеялом верблюжьей шерсти. Долго молчали — устали за эту длинную субботу с рыбалкой, купанием, шашлыками, вином и любовью. Артемьев закурил и спросил:
— О чем ты думаешь?
— Ни о чем, в общем-то.
— А в частности?
— Сказать по правде, Глеб, тошно мне подчиняться этой сопливой Дарье. Я до своей должности ползла более десяти лет. С потом и кровью. А ей все само свалилось в руки. Я понимаю, что это мелочно — так думать, но пересилить себя не могу.
— Лида, я тебе прямо скажу, и не обижайся. Как бы ты еще ни пыхтела, но ты достигла предельного уровня своей компетенции и дальше уже не подымешься.
— Знаю. Только я про другое. При Володьке Муратове мы все четко знали свою работу. Пусть винтики и шестеренки в его машине, но каждый знал свою перспективу. А эта дрянь предъявляет совсем иные требования. Я не желаю ей подчиняться.
— Какой видишь выход из положения?
— Можно наладить с Дарьей отношения. А можно так крупно ее подставить, что она сама убежит домой. Или попадет в тюрьму.
— Даже так?
— Да. На последний, тюремный, вариант мне прозрачно намекнул наш главный бухгалтер Чмонин Станислав Викторович.
— А ему чем Дарья не угодила?
Сотоцкая выскользнула из-под одеяла, подкинула в костер сухих веток, раздула пламя и вернулась на лавку, под одеяло.
— Люблю, когда огонь горит. Я предполагаю, что, пока у нас было практически безвластие, после исчезновения Володьки Муратова, наш главбух успел провернуть парочку лихих комбинаций в целях личного обогащения. А Дарья, кажется, это как-то засекла по документам. Помнишь, намекнула, что кое-что из документов можно подавать в уголовный розыск? Во всяком случае, Чмонин перепугался.
— Не верю, — убежденно произнес Артемьев. — Бухгалтер с таким опытом, как у Чмонина, если и украдет миллион, то никто никогда не найдет концов.
— Возможно. Но он испугался не как бухгалтер, а как трусливый человек. Понимаешь меня? В этом есть разница. Испугался и, в порядке самозащиты, готов крепко подставить Дарью.
— Он сумеет это сделать?
— Еще бы! Ты что, не знаешь, что толковый бухгалтер может утопить кого угодно?
— Такой вопрос, Лида, без бутылки не решить, — сказал Артемьев, встал и прошел в домик.
Вернулся через минуту с откупоренной бутылкой хереса, взял два бокала, валявшихся в траве у мангала, и опустился на лавку:
— Понимаешь, Лида, трус — ненадежный партнер в любой афере. Дарья, предположим, нажмет на него — и Чмонин разом расколется, продаст и тебя, и меня.
— Ты тут ни при чем. Я не хочу, чтоб ты скакал со мной в одной упряжке.
— Почему?
— Наверное, потому, что я тебя люблю. По-настоящему. Впервые в жизни. Под занавес своего короткого женского века.
— Перестань, — сдавленно произнес Артемьев. — У нас впереди еще много счастливых дней. Много еще будет таких охотничьих домиков, вина и шашлыков.
Она тихо рассмеялась:
— Ох, мужики! Вино, шашлыки и постель! И никаких мыслей о духовном единении, глубине чувств. Женщины, настоящие женщины, переживают чувства за двоих. И за себя, и за мужчину. Короче говоря, какие бы фортели я ни выкидывала, ты останешься в стороне.
— Лида, ты ставишь меня в унизительную для мужчины позицию. Мне что, приготовиться только передачи тебе в тюрьму носить? Если вы с Чмониным погорите?
— Погорим?
— Ты не знаешь, что мы все в холдинге под колпаком? Служба безопасности во главе с Сергеевым отслеживает любой шаг каждого из нас! Он проводит тайные, аудиторские проверки всех подозрительных, с его точки зрения, документов! По ночам залезает в наши компьютеры и давно уже взломал все наши коды и пароли! Я уже год пользуюсь только ноутбуком и ношу его с собой даже в сортир!
— Я знаю, — тяжело сказала Сотоцкая. — Я сама вместе с Володькой три года назад вводила эту модель в действие.
— Ты?!
— Я, Глеб, я. Чего уж тут скромничать не по делу. Сергеев с его опытом работы в КГБ только талантливый исполнитель, и не более того. Сегодня он попросту катит по накатанной дороге.
— Подожди, Сергеев уже доложил Дарье про существование такой тайной полиции?
— Не докладывал и не доложит.
— Почему?
— Он будет долго держать в рукаве эту козырную карту для личного употребления.
— Сергеева легко дезавуировать.
— А он мне не мешает.
Артемьев выпил большой бокал вина до дна, зябко передернул плечами, сказал с легким раздражением:
— Оставим эту тему, дорогая. Честно сказать, она мне неприятна. Просто смешно, что человек моего положения занимается ничтожными интригами.
— А чего ты хочешь, дорогой?
— Я хочу, чтобы побыстрей запустили в производство мой новый препарат.
— Ты его хоть как-то уже назвал?
— Да. «Афро». От богини Афродиты. Это будет решение проблемы излишнего веса. Все женщины мира мечтают похудеть. И готовы ради этого на все. И нарываются на скверные препараты, которые никакого эффекта не дают.
— А твое «Афро» прошло испытания, ты получил сертификат на запуск его в производство?
— Давным-давно.
— Почему я об этом не знала?
— Я проводил работы без рекламы. А тебе хотел сделать сюрприз.
— А побочных явлений «Афро» не дает?
— При проверке на добровольцах — никаких. Результаты — ошеломляющие.
— И ты умудрился удержать это в секрете?
— Володя Муратов знал, а больше никто. Лида, — тоскливо продолжил Артемьев, — меня бессчетное количество раз грабили начальники, научные руководители, всякие академики и прочая сволочь! Я годами, как раб, работал во славу чужих имен! А они, высокопоставленная мразь, присваивали мою интеллектуальную собственность, отнимали мои открытия, получали за меня звания и государственные премии! Хватит! Надоело. Осточертело.
— Видишь, Глеб, — с грустной улыбкой сказала Сотоцкая, — комплекс неполноценности не только у меня. У тебя тоже.
— Да у каждого творческого человека обязательно есть комплексы! — раздраженно ответил Артемьев. — Это только наша новая начальница Дарья, деревенщина, из тайги выползла без комплексов, так с нее, быдла, и спроса никакого.
— Оставим это, Глеб. Не хочется портить всяким дерьмом наши минуты счастья.
— Тебе когда домой возвращаться? — осторожно спросил Артемьев.
— Когда захочу.
— Вернемся утром в понедельник?
— Можно и так, — она тихо, по-девчоночьи захихикала: — Не бойся, мой Дубов — дуболом, на дуэль тебя не вызовет.
— Нашла кем пугать. Я вот никак не пойму, почему ты сошлась с таким ничтожеством?
— Сама не знаю. Молодая была и давала людям неправильные оценки. Впрочем, я и сейчас за тебя, к примеру, вышла бы замуж с закрытыми глазами.
— Лида… Это возможный вариант. Но ты понимаешь, что у нас нет будущего?
— Не совсем понимаю, но пусть будет так. Пойдем под крышу.
Они поднялись с лавки и, не обращая внимания на еще горевший костер, ушли в охотничий домик.
Глава 10
Понедельник начался с неприятностей. Во-первых, не явился на вахту Греф. Его сотовый телефон не отвечал. Во-вторых, обожрался, пользуясь добротой Тамары, Джем — лежал, тяжело дышал, свесив язык, и вид у него скорее был виноватый, чем несчастный. Испуганная Тамара заверила, что сейчас же вызовет знакомого ветеринара.
Даша не стала будить Малашенко и рискнула добраться до холдинга самостоятельно. Доехала, ни разу не попав в аварийную ситуацию.
Даша прибыла в офис за час до начала рабочего дня, чтобы в одиночестве спокойно составить план работы на неделю. Но оказалось, что в приемной уже выстроилась очередь, которая радостно ее приветствовала. Директора предприятий, агенты, брокеры и какие-то безликие женщины, которые явились явно с просьбами по бытовым вопросам. Томить людей в течение часа Даша посчитала бесстыдством и, выполняя роль секретарши, принялась вызывать страждущих одного за другим. Расправлялась с визитерами без всяких церемоний. Моментально выдергивала из потока словоблудия суть проблемы и тут же перебрасывала просителя в подразделение, которое и было компетентно в предлагаемой проблеме. Президент холдинга должен решать стратегические вопросы, а решать, к примеру, везти ли медикаменты в контейнерах или в крытом кузове — так это и шоферы решить могут, не говоря уж о хозяевах транспортных контор.
В начале десятого приемная опустела.
Вошла растерянная секретарша Аня, сказала испуганно:
— Дарья Дмитриевна, вы нас не предупредили, что теперь работа будет начинаться в восемь часов!
— Живите в прежнем режиме. И не обращайте внимания, если я приеду и в шесть.
— Но вы нам скажите, мы приедем и в пять!
— Что это вы такие самоотверженные? — подозрительно спросила Даша.
— Дарья Дмитриевна, такая зарплата! У меня и папа безработный, и мама инвалид, да еще два брата. И все живут на мои деньги, так уж получилось.
— Понятно. Но свой режим не ломайте. Если я приезжаю раньше, значит, и видеть никого не хочу.
— Я понимаю.
— Подожди. Как Владимир Дмитриевич решал здесь проблему обеда?
— Он за месяц вперед заказывал обеды в ресторане «Подвал». И приносили прямо сюда, в кабинет.
— Восстанови эту систему.
— Хорошо. Что вам заказать на сегодня и завтра?
— Ориентируйся на вкус Владимира Дмитриевича.
— Понятно.
Около десяти позвонил директор ведущего завода Демидов. Долго плел кружева недомолвок, ходил вокруг и около темы, и Даша с трудом поняла, что он пытался в иносказательной форме предупредить ее: в рядах холдинга у нее, Дарьи Дмитриевны Муратовой, уже появились недруги и они якобы уже пытаются составить нечто вроде коалиции.