Дорохов засмеялся:
— Не исключено.
— Я бы все-таки хотела знать, как она там живет, чем живет, каково ее окружение, планы на будущее. Юрий Васильевич! Мне в целом, честно говоря, плевать на холдинг! Но Владимир завещал мне ответственность за Катю! Это много важней!
— Информацию о ее жизни ты можешь собрать очень просто.
— Каким образом?
— Да пошли в Лондон Кольку Сергеева!
— Начальника службы безопасности?
— Ну да. Он же крупный мастер по сбору информации! Можешь мне поверить.
— Так-то оно так. Но мне не хочется, чтоб кто-то чужой встревал в нашу личную жизнь.
— А ты не думаешь, что Колька Сергеев уже давненько встрял в твою личную жизнь?
— Да кто ему дал такие права?!
— Никто. Но он действует автоматически. Чем занимался всю свою сознательную жизнь, тем по инерции занимается и сейчас. На всех на нас ведет досье. Понадобится — не понадобится, нужно это или не нужно, Колька над этим даже не задумывается. Он просто не может по-другому. Ты меня понимаешь?
— Наверное, понимаю.
— Поговори с ним. В целом он надежный и опять же автоматически начальству предан как собака.
— Поговорю.
— А на меня этот разговор не хочешь перекинуть?
Даша тут же поняла, что старик проверяет ее на вшивость и потому устраивает легкую провокацию.
— Нет. Такие дела я должна решать сама.
— Молодец. Правильно. Уже набираешься самостоятельности и решительности руководителя. Ладно, прощаемся. Мария Афанасьевна мне очередные пилюли уже принесла.
— Спокойной ночи.
Немного расстроенная всеми этими нелегкими дебатами, Даша поднялась в свою спальню и распахнула широкое окно.
Было сказочно тихо. Поднявшаяся яркая, голубая луна высвечивала всю территорию подворья, и в этом синем свете можно было даже читать, не включая лампы. Стеклянный кубик бассейна был освещен, и, кажется, там кто-то купался. Греф, скорее всего, выбивал из своего организма остатки порочно проведенных выходных.
По газону неторопливо прошел Джем, исчез в кустах. Он уже полностью освоился на природе и чувствовал здесь себя не столько сторожем, сколько хозяином. В дом Малашенко его не пускал. Построил собаке большую будку, но Джем ее не признал. Предпочитал спать где придется. Зверь есть зверь, и несколько сотен поколений, предшествующих появлению Джема, так и не вышибли из его генов тяги к дикой природе и вольготной жизни.
Даша разделась и легла в постель, оставив окно открытым. Уже засыпала, когда над ней зазвенел комариный писк. Вот тебе и радости отдыха природы! Тут отдохнешь, как бы не так! Но она вовремя вспомнила, что Тамара принесла в спальню «Фумитокс», защищающий от жалящих вампиров. Великое изобретение, которое для многих было просто спасением и превращало летний сезон в подлинный отдых.
Даша нашла таблетки «Фумитокса» и аппарат, к ним приложенный. Вставила его в электророзетку и снова устроилась в постели. Минут через десять занудливый писк кровососов прекратился. То ли передохли, то ли улетели…
Уже засыпая, Даша подумала, что если день и прошел неплохо, то излишне суетно и напряженно. Такого темпа она долго не выдержит, скиснет и сломается, надолго ее не хватит. Когда завершится период ее дебюта и как работа, так и отношения с коллегами войдут в ритмичную нормальную фазу, надо будет наладить жизнь более размеренную, чем лихорадка первых дней.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ НА РУСИ БОГАТЫХ НЕ ЛЮБЯТ
Глава 1
Вся неделя прошла в деловых знакомствах. То есть руководители предприятий, дочерних фирм, посредники посчитали своим долгом лично представиться новому президенту. Приезжали из Екатеринбурга, Минска, Санкт-Петербурга и Риги. Даша не совсем понимала, зачем это надо. Можно попросту позвонить по телефону, а можно и этого не делать. В принципе президент холдинга фигура безликая, он может даже имени не иметь. Нужно только подпись его знать.
Самым скверным оказалось то, что эти представители кроме поздравлений и деловых проблем волокли с собой в кабинет Даши подарки. Порой весьма ценные. Как на это реагировать, Даша не знала. Но Шемякин быстро объяснил ей, что уж так принято и, принимая подношения, она вовсе не должна выражать повышенный восторг. Чем сдержанней будет благодарить, тем лучше.
— Они крепко зависят от нас, — вразумлял Дашу Шемякин. — В той или иной степени, Дарья Дмитриевна, они холуи.
— Уж вы скажете.
— Холуи, — твердо повторил Шемякин. — То, что они под вашим крылом проворачивают темные делишки, ни для кого не секрет. И нужно держать их в железной узде, чтоб они не перегибали палку. Пусть химичат и мошенничают, но в разумных пределах. Время от времени необходимо наказывать особо зарвавшихся. И проводить эту акцию шумно, чтоб другим было неповадно.
— Это ваше глубокое убеждение? — спросила Даша.
— Это опыт моей работы и система, которой придерживался Владимир Дмитриевич. Обычно он после Нового года, недели через две-три, проводил нечто вроде тотальной ревизии. И порой летели головы многих нерадивых директоров дочерних фирм и посредников.
— После Нового года?
— Ну да. Нельзя же перед Новым годом. Зачем людям праздники портить? Пусть подышат перед казнью.
— Это понятно, но он что, находил козлов отпущения — на страх другим? А если не было таковых, так придирался и без причин?
— Дарья Дмитриевна! Да если глубоко копнуть, и даже не очень глубоко, в дела любого русского бизнесмена, то всегда и без особых трудов вы там обнаружите проплешины! Вы не бойтесь. Очень скоро поймете, на что надо закрывать глаза, а за что карать без пощады.
— Оставим пока эту тему, — неприязненно сказала Даша. — Меня все-таки раздражают эти подношения.
— Чем раздражают? — не скрыл удивления Шемякин. — Там есть очень красивые и ценные вещи.
— Это попахивает взяткой.
— Не без этого, — согласился Шемякин. — Я даже более того скажу. Присматривайтесь и определяйте: чем ценней подарок, тем больше вероятность того, что у дарителя рыльце в пушку. Значит, что-то он уже натворил или только собирается натворить.
Даша рассмеялась:
— Ладно, Алексей Иванович, я вас попрошу: рассортируйте все подношения и повесьте на каждый табличку с указанием его стоимости и именем владельца. Выстроим всех по ранжиру, какой вы предлагаете.
— Разумно, — вполне серьезно ответил Шемякин.
— А что мне делать со всеми этими коньяками, черной икрой, хрусталем и фарфором?
— Дарья Дмитриевна, все эти подарки ходят по кругу. Они ни у кого не застревают.
— А это как понять?
— Да очень просто. Вам что-то подарили, а вас вызывают на встречу в инстанции, от которых вы зависите. Вы идете в кладовую и подбираете подарок из имеющихся. Года три назад Владимиру Дмитриевичу поднесли с Урала очень красивый портсигар. Серебряный, с золотой инкрустацией и драгоценными камнями. Он его очень любил и не расставался с этой игрушкой. Но когда министр вызвал его к себе на собеседование, отдал портсигар министру, не дрогнув. Спустя пол года на каком-то совещании Владимир Дмитриевич засек свой портсигар в руках влиятельного чиновника из администрации президента России. Вот так.
— Значит, не исключено, что этот портсигар доплывет и до самого руководителя страны?!
— Это, наверное, слишком, но модель существует. И не нам с вами ее ломать.
— Алексей Иванович, — немного смущаясь, спросила Даша, — как я должна воспринимать эти подношения? Как лично мне или холдингу?
Шемякин понял ее с полуслова:
— И так, и так. Но вы распорядитель даров. Если что понравилось, возьмите в личное пользование. Если кого-то хотите отметить за ударный труд, идите в кладовку, подберите презент и поощрите героя. Все ценности, как и деньги, должны двигаться, работать, приносить пользу — как в материальном, так и в духовном плане. Иначе все сгниет и протухнет в кладовке без всякой пользы.
В конце рабочего дня Даша заглянула в эту кладовку, оказавшуюся пещерой Али-бабы и сорока разбойников. В пору было на этой базе открывать элитарный, дорогой магазин. Володя был изрядным скопидомом. Мало того что все подношения, которые он получил, были аккуратно разложены по полкам, так еще на стенке был приклеен большой лист бумаги, где указывалось, где и что лежит, от кого получено, что следует пустить во внешний оборот, а что оставить для внутреннего пользования.
Дорогой, изысканный алкоголь стоял ящиками. Несколько шуб натурального меха и дюжина дубленок висели в шкафу, и Даше показалось странным, что Ирина не наложила, ни на что руку. Духи, одеколон, всевозможная косметика занимали широкую полку длиной пять метров. Хрусталь и фарфор теснились на такой же полке. Уже совсем нелепым показался штабель коробок с обувью, мужской и женской. Это что? — надо было понимать, что дарители знали размер ноги Володи и Ирины?!
Короче говоря, здесь не хватало только нижнего женского белья, а так было, пожалуй, все.
Все подарки, которые получила Даша за эти дни, никакой систематизации не подверглись — кучей громоздились в дальнем углу кладовки. Ее внимание привлек плоский футляр, обтянутый красным сафьяном. Она открыла футляр и извлекла из него длинное, в полтора метра, жемчужное ожерелье. Кто его приволок, Даша не помнила. Кажется, кто-то из Хабаровска. Сердце Даши дрогнуло. Крупные зерна жемчуга слегка отдавали в нежно-розовый цвет, матово поблескивали, и она вспомнила, что жемчуг погибает очень быстро, если не касается тела человека. Такого кощунства Даша допустить не могла, убрала ожерелье в футляр, который уже без колебаний опустила в свою сумочку. Туда же прыгнуло и кое-что из косметики. Для своих верных телохранителей, чтобы когда-нибудь поощрить их, она взяла две граненые бутылки виски, поместила в пакет и покинула пещеру Али-бабы.
Виски выхлестали в тот же вечер. Тамара купила на рынке молочного поросенка, зажарила его, и ужин устроили в гостиной. Присутствовал весь экипаж особняка. Даша, супруги Бушковы и Греф с Малашенко. Только Джем остался во дворе. Даша не удержалась и надела жемчужное ожерелье. Мужчины, понятное дело, на это особого внимания не обратили, а Тамара засияла глазами и пропела восхищенно: