— Ой, какие бусы! Небось стоят как автомобиль?
— Вероятно, так оно и было.
В четверг из Германии, точнее, из Франкфурта-на-Майне прилетел деловой партнер холдинга господин Штраус. Потомком великих композиторов он не был, зато владел фабрикой и мощной лабораторией по производству инсулина. Встретил его в аэропорту Шемякин, устроил в престижном отеле, погулял с ним по Москве, а вечером угостил обильным ужином в ночном клубе.
Так что утром в пятницу господин Штраус появился в кабинете Даши, сияя от удовольствия. И даже не скрывал этого. По-русски он изъяснялся довольно бойко, поскольку и папа его с давних времен имел еще в СССР прибыльный бизнес.
— Хорошо ли вы провели вчера день? Где-нибудь побывали? — спросила Даша.
— О! Русское гостеприимство — это ужасно! Нужно иметь железный желудок и железные ноги! Столько ходили и столько… Как это? Жрать! А уж пили, как лошади!
Секретарша Светлана уже вкатила в кабинет столик на колесиках. Судя по всему, она знала вкусы господина Штрауса: бутылка виски, кувшин минеральной воды со льдом, красная икра, балык, нарезанный лимон и кофе.
— Спасибо, дорогая, — вежливо сказал Штраус и без лишних церемоний принялся открывать бутылку. — Мы очень хорошо работали с вашим братом, госпожа Муратова. Я имею надежду, что и с вами мы будем делать хороший бизнес.
— Я просто уверена в этом.
— Но сейчас возникает одна серьезная, тяжелая проблема. — Он выжидающе примолк.
— Какая, господин Штраус?
— Наша экономическая разведка фирмы узнала, что в России очень активно взялись за производство своего инсулина. Это правильно и хорошо. Здоровая, честная конкуренция — двигатель производства и торговли.
— Я не понимаю, что вас волнует. Договор с вами на этот год действует, и менять мы его не собираемся.
— А на следующий год? — быстро спросил Штраус.
— И на следующий год подпишем в том же объеме. Может быть, даже в большем.
— Но ведь у вас рынок будет наполнен собственным препаратом!
— На мой взгляд, это еще не скоро случится. Мы, как вы знаете, медленно раскачиваемся. А кроме того, если признаться честно, то я не слишком уверена, что наш медикамент будет достаточно высокого качества. Дешевле — это так. Но в остальном у меня большие сомнения.
Господина Штрауса откровенно обрадовала такая позиция, а Даша подумала, что, конечно, предает своих отечественных производителей. Только пусть научатся работать по-настоящему, достигнут уровня достойной конкуренции, а не ограничивают импорт всякими таможенными и прочими барьерами, которые всяческими путями пробивают через Государственную думу.
В пятницу, в конце рабочего дня, Даша достала еженедельник и принялась подсчитывать выполненные работы. Выполнение составило семьдесят пять процентов, не так уж и плохо. Последняя строка невыполненных дел вызвала у Даши колебание: «Катя — Лондон — Сергеев???»
Так отправлять Сергеева в Лондон на разведку или это ненужная затея? Однако Даша понимала, что оставлять Катю вовсе без присмотра она не имеет права. Да и на душе было тревожно от отсутствия сведений о ее, Катиной, жизни.
Сергеев явился по первому зову и, едва переступив порог, произнес:
— Ну наконец-то.
— Что — наконец?
— Давно нам следовало поговорить, Дарья Дмитриевна. Моя службы, каки я сам, хоть и незаметна, но вам без нас не обойтись.
— Я не сразу сообразила, извините.
— Ничего. Я человек необидчивый, — ответил Сергеев, хотя Даша и видела, что это далеко не так.
Сергеев уселся в кресло, спросил деловито:
— В чем проблемы, Дарья Дмитриевна?
— Проблем пока нет. Я просто хотела поближе с вами познакомиться.
Он снисходительно улыбнулся:
— Так у нас разговор не пойдет.
— Почему?
— Да потому что у вас есть проблемы. И достаточно сложные.
— Какие? — удивилась Даша.
— Я прикинул, что вас сейчас может тревожить в самой высокой степени. В работу вы втянулись, коллектив вас, насколько я могу оценить, признал. Следовательно, проблема одна — Катя Муратова, Лондон.
Даша пролепетала:
— Вы что, ясновидец?
— Нет. Я профессионал.
— Это правда, что вы составили и ведете досье на весь холдинг? — сердито спросила Даша, но Сергеев не смутился:
— Не на весь, скажем так, а на лица, которые представляют интерес и влияют на работу холдинга в значительной степени.
— Да кто вам поручил этим заниматься? Самодеятельность? Старые привычки?
— Мне поручил этим заниматься ваш брат. Глубоко мною уважаемый Владимир Дмитриевич Муратов.
— Это правда?
— Я могу сейчас достать из своего сейфа наш секретный договор и предъявить его вам. В круг моих обязанностей входит и ведение досье. Такую работу, можете мне поверить на слово, проводят во всех крупных фирмах, банках и политических партиях. Не только в России, а за рубежом так еще в более широких масштабах.
— Но это же нехорошо и недемократично!
— Это служба безопасности. Прислушайтесь, как звучит. Безопасность. Закон нашей службы, Дарья Дмитриевна, предельно простой. Все неприятности, все скользкие проблемы, всех интриганов и врагов, способных нанести вред холдингу, надо перехватывать на дальних рубежах защиты. А для этого нужна и внешняя и внутренняя разведка, для этого нужно вести досье. Вот и все.
— А если я отменю действие вашего секретного договора?
— Ваше право. Только я при этом тут же уволюсь. Такой ваш приказ оставит меня не только без рук, но и без мозгов.
Даша нахмурилась и раздраженно проговорила:
— На данный момент я не намерена ломать структуры, которые создал мой брат.
— И правильно делаете, — подхватил Сергеев. — Весь механизм холдинга работает достаточно устойчиво, и всякие крутые перемены только расшатают его. Вспомните нелепую перестройку президента Горбачева и оцените, к чему она привела. Вся глупость началась с разрушения структуры КГБ. Что сейчас даже самые тупоголовые признали.
— Нельзя же было оставлять КГБ в прежнем виде!
— Правильно. Просто органы нужно было поставить на нужное место. Переставить их на другие рельсы, а не крушить.
— Мы не о том говорим.
— Согласен, я вас слушаю.
— Меня тревожит то, что я не знаю, как и чем живет в Лондоне Катя Муратова.
— Меня тоже.
— Вас?
— Да. Видите ли, я ее хорошо знаю. По заданию Владимира Дмитриевича неоднократно летал к ней в Лондон в ее колледж. Отвозил деньги, теплую одежду и прочее необходимое. Ну и попутно просто приглядывался, как там идут дела.
— Как они там идут?
— Сейчас у меня устаревшая информация. Я был у Кати около полугода назад.
Даша произнесла не без ехидства:
— Не желаете освежить информацию?
— Именно этого предложения я от вас и ждал.
— Полетите в Лондон?
— Хоть сегодня.
— Эти ваши командировки были официальными?
— Отнюдь. Это были личные поручения Владимира Дмитриевича. Я получал командировочные деньги из черной кассы. Но на настоящий момент касса пуста.
— Я знаю.
— Я тоже знаю. И пока мы с вами беседуем, главный бухгалтер Чмонин уже продал свой автомобиль и дачу, чтобы восстановить черную кассу. Разгульные времена закончились с вашим появлением. Он хорошо знает, что с ним будет, если он не восстановит кассу.
Даша взглянула на Сергеева растерянно, а тот улыбнулся:
— А вы говорите, что досье — это плохо. Я ведь знал, что Чмонин склонен к воровству. И схватил бы его за руку. Но Владимир Дмитриевич не вернулся, здесь началось безвластие, а я не намеревался передавать управление черной кассой ни Сотоцкой, ни Артемьеву, кому-нибудь другому.
— А Чмонина надо будет уволить?
— Ни в коем случае, Дарья Дмитриевна! Он бухгалтер от Бога. На него надо будет надеть намордник и не более того. Но это уже мои проблемы. Не загружайте свой мозг пустяками.
— Но вы сумеете сейчас достать деньги на вояж в Англию? Или мне дать?
— Конечно, сумею. Ведь Чмонин уже продал машину.
— Хорошо. Катя просила две тысячи долларов, я попрошу вас передать ей эти деньги.
— Прекрасно. С вашего разрешения, я посмотрю на месте, есть ли у нее нужда в этих деньгах, или это попросту баловство.
— В таком случае?…
— Она либо ничего не получит, либо получит пенсион, достаточный для поддержания жизни. И расплаты по долгам.
— У нее есть долги?!
— Все может быть. Пока не знаю. Надо быть ко всему готовым.
Еще полчаса ушло на уточнение деталей, после чего Сергеев ушел, бросив на прощанье:
— У вас здесь, Дарья Дмитриевна, есть три абсолютно надежных человека: Юрий Васильевич Дорохов, Шемякин Алексей Иванович и ваш покорный слуга.
…В субботу Даша работала в офисе до полуночи, в воскресенье проспала до полудня. Когда встала и влезла в халат, на пороге спальни появилась Тамара с пылесосом в руках. Сказала осторожно:
— Даша, пора бы спальню твою почистить да окна вымыть. Уж мохом поросли.
Даша глянула на окно, словно паутиной покрытое, прихватила с ночного столика папку с документами, кивнула Тамаре и спустилась вниз. Здесь Бушков натирал паркет, и пришлось искать уединения в библиотеке. И едва она туда вошла, как немым укором бросились в глаза два тома романа Толстого «Война и мир».
Вот так, наобещала и забыла! Понимая, что завтра не будет времени, Даша решительно вернулась в спальню, быстро переоделась и спустилась на кухню. Открыла холодильник и выгребла из него в пластиковый пакет все, что попалась под руку: фрукты, помидоры, банку соленых огурцов и красную рыбу в вакуумной упаковке. Потом вышла из дому, прихватив с собой и книги.
Греф и Малашенко в белой паре кимоно каратистов отрабатывали свои приемы боевого самбо на зеленой травке.
— Греф! — окликнула Даша. — Дай ключи от машины.
— Зачем они вам, Дарья Дмитриевна?
— Я хочу для практики одна потренироваться в вождении! Меня инструктора, когда рядом сидят, смущают.
Греф поколебался, но ключи выдал.
Даша прошла в гараж, выгнала из него «БМВ» — ворота уже были предупредительно открыты.