ли, никогда не свяжет себя узами любви с ее первенцем.
Мать стояла над сыном, вглядываясь в него, узнавая в нем свои черты. Почему-то ей казалось раньше, что дети рождаются без волосиков. У этого на головке уже вились золотистые колечки. И глаза у него голубые, как у нее.
Салли оглянулась. Где же няня? И только тут увидела своего мужа, спящего на полу по другую сторону колыбельки. Отец и сын. Инстинктивно она поняла, что Филип отпустил женщину, которую она наняла несколько недель назад. Филип собрался сам заботиться об их сыне. Школа на лето закрыта, у него много времени, ему ничто не мешает быть отцом. И снова Салли почувствовала угрызения совести. Ей по силам изменить все это. Нужно только нагнуться, поднять малыша на руки, подойти вместе с ним к спящему Филипу и растолкать его носком мягкой домашней туфельки. Он тут же проснется, улыбнется и…
Она сильнее сцепила пальцы. Нет, путь матери не для нее. Абсолютно не для нее.
«Боже, ну почему у меня родилась не дочка? — прошептала Салли. — Мне так нужна девочка».
В тот миг, когда за ней с легким скрипом закрылась дверь, Филип вскочил на ноги и, наклонившись к колыбельке, поднял спящего малыша.
«Я надеялся, я молился, чтобы она пришла сюда к тебе. Мне казалось, что ей всего лишь нужно отдохнуть несколько суток после тяжелых родов. Я не ожидал, что все получится именно так, сын. Не буду делать вид, что понимаю ее, и не знаю, как объясню это тебе, когда ты подрастешь».
Филип уселся в кресло-качалку, прижав сына к груди. Малыш сунул в рот кулачок и мирно посасывал. Через десять минут придет Су Ли с бутылочкой теплого молока.
«А пока ее нет, я расскажу тебе сказку. — Голос Филипа звучал негромко, нежно и спокойно. — Когда-то давным-давно жила была принцесса по имени Салли…»
В своей комнате внизу сидела, сжавшись в комочек, Салли. Она смотрела в окно, за которым уже занимался новый день, и безутешно плакала. Ее никто не слышал, хотя измученному сердцу требовались участие и забота. Ей нужно быть сильной. Она не собиралась становиться племенной кобылой, единственное назначение которой — рожать детей. Она так сжала зубы, что испугалась, не сломаются ли челюсти. Когда боль стала невыносимой, Салли поднялась и направилась в ванную, чтобы, вопреки совету доктора, полежать в горячей воде. Она помоется, найдет в шкафу подходящее платье и выйдет к завтраку. А потом будет продолжать свою обычную жизнь. Выпьет в саду третью чашку кофе, просмотрит отчет о состоянии дел на бирже. После полудня, если хватит сил, пройдется до «Бинго Пэлас»: надо же проверить, как там обстоят дела. В случае необходимости можно вызвать автомобиль. По пути назад можно сделать кой-какие покупки. То, что она родила сына, вовсе не означает конца света. Для нее, по крайней мере. Жизнь идет своим чередом, и она постарается не отстать от нее. Что бы там ни думал и ни говорил Филип.
— Салли, как чудесно, что ты спустилась. — Филип говорил своим обычным жизнерадостным тоном, но в глазах его застыл холодок. — Эш просто ангел. Только и делает, что спит. Помню, когда у меня родился брат, он, кажется, все время плакал. Эш — хороший парень.
— Почему ты не сказал, что отпустил няню?
— Не хотел тебя беспокоить. Ты нуждалась в отдыхе. Если помнишь, Салли, ты спала чуть ли не круглосуточно. Я хотел сам о нем заботиться. Веришь ли, мы даже выработали определенный распорядок. Эш так вошел в расписание, что Су Ли уже знала, когда он проснется. Только начинал ворочаться, как она уже тут как тут с бутылочкой. Я, в общем-то, даже ни разу не слышал, чтобы он плакал.
— Он не плачет?! — встревоженно вскрикнула Салли.
— Конечно, плачет. Наверное, я должен был выразиться иначе; он не хнычет, как большинство детей. Салли, Эш — замечательный. Меня только вот что тревожит. Здесь, в городе, очень сухо и пыльно. Как Су Ли ни старается, как ни вытирает, на всем, на всем лежит слой грязи. Ты не будешь против, если я увезу его на лето в Санрайз? Воздух там намного чище, в саду много цветов.
Что ответить? В предложении Филипа есть определенный смысл.
— Мы не будем путаться у тебя под ногами, и ты сможешь заняться своим бизнесом, — продолжал он. — Я бы взял с собой Су Ли, но, конечно, решение за тобой, Салли.
— Думаю, что мысль неплохая. Для Эша так будет лучше. Ты его не избалуешь, Филип?
— Конечно, да.
Салли рассмеялась.
— Так я и думала. Разумеется, ты можешь взять Су Ли. И ей в Санрайзе будет лучше — там ведь Чу.
— Будешь скучать — приезжай.
— Обязательно.
— Как часто?
— Не знаю, Филип. Как можно чаще.
— Чем занималась сегодня, Салли.
— Всем, чем мне не положено заниматься. И чувствую себя отлично. Мне не нравится, когда доктора говорят мне, что чего-то делать нельзя, потому что нельзя. Все люди разные. Мне хотелось сходить в «Бинго Пэлас», и я сходила. Хуже мне от этого не стало. Посидела в саду. Как оказалось, напрасно. Все сухо, выжжено, листья желтые. Наверное, я попрошу Чу приехать на некоторое время и устроить здесь нечто вроде сада под крышей, оранжереи.
— А песок, грязь?
— Так здесь живут все, Филип. Таков городской образ жизни. Когда-нибудь кто-нибудь придумает способ, как уберечься от всего этого. Филип, я не могу круглый год жить в Санрайзе. Мне нужно видеться с разными людьми. Мне нужно быть там, где идет жизнь. Разве ты не говорил, что люди не острова?
— Да, я так говорил, но это было до того, как я в тебя влюбился. Сейчас мне никто не нужен, кроме тебя и сына.
— Хотелось бы и мне так сказать, но не могу. Если ты хочешь переехать в Санрайз на постоянное жительство, я не буду возражать. Денег у нас достаточно, так что тебе вовсе не обязательно преподавать. Мог бы заняться образованием Эша. Сама по себе достойная работа! У тебя появится время написать книгу, о которой ты говорил. Подумай об этом. Решение не обязательно принимать немедленно. А у меня есть кой-какие идеи относительно этого города и есть деньги, чтобы воплотить идеи в дела. Но прежде мне нужно встретиться с членами городского совета, посмотреть, насколько это выполнимо. У меня в планах строительство новой школы и больницы, а также библиотеки. Я делаю хорошие деньги на бирже. Пусть дают пользу. Кроме того, я намерена построить еще два заведения вроде «Бинго Пэлас». Ты не поверишь, какую прибыль приносит игорный бизнес. Так что, если когда-нибудь ты захочешь оставить преподавание и стать моим партнером, я буду только рада.
— Спасибо, Салли, но это не то поле, на котором я хотел бы играть. Вот если ты действительно построишь новую школу, то я с удовольствием помогу. Кстати, почему бы тебе не подумать об открытии колледжа?
— Чудесная мысль, Филип. Быть по-твоему!
— Вот как?!
— Да. У меня есть деньги, почему бы и нет? Ты сказал, что можно подумать, я и подумала. Буду… как это? Фила…
— Филантропом.
— Да. Мне это нравится. Ну разве не замечательно?
— Замечательно, — сухо согласился Филип и опустил глаза. — Извини, пора кормить Эша. До свидания, Салли.
Салли еще долго сидела в одиночестве за столом, размышляя обо всем сразу. Мысли кружились, переплетались, путались… Наконец она поднялась и, качая головой, пробормотала: «Завтра еще один день. Если не делать то, что хочешь делать, то этот день станет еще одним сегодня. Я этого не хочу. Каждый новый день должен отличаться от предыдущего, иначе это не жизнь, а бег по кругу».
Она тяжело поднялась по лестнице в свою комнату.
Две недели спустя Салли уже провожала мужа и сына.
— Присматривай за ними, Су Ли.
— Осень хорошо присматривай, — ответила китаянка.
По щеке Филипа Торнтона скатилась слеза, повисла на подбородке и упала на пухленькое личико ребенка. Наверное, ему было бы не так грустно, если бы он заметил влажные глаза своей жены, но в этот миг малыш захныкал, отвлекая внимание отца на себя.
Именно в этот момент и разделилась семья Торнтонов.
Проводив мужа и сына, Салли целиком отдалась работе. В первую очередь — строительству школы, больницы и колледжа. Щедрость ее, разумеется, не прошла незамеченной, и вскоре она уже заседала в нескольких советах, где ей принадлежало решающее слово. Местная газета «Невада стар» чуть ли не в каждом номере помещала фотографию благотворительницы, превознося ее добродетели. Подчиняясь минутной прихоти и врожденному инстинкту, Салли купила грузовую компанию, лучшие дни которой пришлись на времена золотой и серебряной горячки. Тот же инстинкт подтолкнул ее к покупке пятидесяти тысяч акций железнодорожной компании «Юнион Пасифик Рейлроуд», которая должна была в скором времени стать обладательницей трансконтинентальной магистрали. Пряча акции в сейф, Салли скрестила пальцы, но, повернув рукоятку, тут же забыла о них.
Через несколько недель Салли приобрела ветхое здание бывшего ледника и заключила контракт на его перестройку и подготовку к эксплуатации. Подсчитав прибыль, которую мог дать ей ледник за следующий год, она даже ахнула. Три дня спустя Салли поставила свою подпись на контракте, предусматривающем строительство современной прачечной и сушильного цеха. При этом она прекрасно понимала, что, подписывая документ, обрекает на безработицу все китайские прачечные, а потому сразу же сообщила их хозяевам о своих планах и предложила им места и процент от прибыли нового заведения. Все шесть китайцев быстро сообразили, что к чему, и заключили с ней индивидуальные контракты.
В один тихий вечерок, сидя за покерным столиком, Салли заметила троих друзей Коттона Истера. Они находились неподалеку, так что ей не пришлось напрягаться, чтобы услышать их разговор.
— Говорю тебе, если бы я только знал, где отыскать Снежка Мейдена, то пошел бы к нему прямо сейчас и скупил бы всю его землю. Старик стоит одной ногой в могиле, а родственников никого. Если действительно построят эту чертову дамбу, о чем так много шума, то можно до конца жизни ничего не делать и купаться в роскоши.