— Посмотрим.
— А что смотреть? Знаете, Фанни, в вас очень легко влюбиться.
— Неужели? — Это было лучшее, что ей пришло на ум.
— Да, это так. — Он заулыбался.
Фанни выскочила из джипа.
— Какие роскошные цветы! Это плюмерия. Запах напоминает жимолость, только более насыщенный, почти пьянящий, вам не кажется? — Она сорвала цветок и поднесла к его лицу. Эш втянул воздух и закатил глаза. — А это ночная церея. Восхитительно, да? — Фанни указала на дорожку.
— Почти как вы. — Он повернул лицо к ветру. — В последнее время я часто мечтал о таком вот месте, где можно спокойно подумать. Иногда это удается, когда летаешь. Знаете, там, наверху, бывают такие минуты, когда ты свободен от всего. Вспоминаешь прошлое, мечтаешь о будущем. Здесь… нет, наверное, будет не до этого. Не знаю, плохо это или хорошо.
Ему грустно, подумала Фанни и, повинуясь какому-то импульсу, протянула руку. Эш сжал ее. Что это за чувство? Новое, непривычное.
— Пойдемте купаться. У вас есть купальный костюм?
— Несколько.
— Идите переоденьтесь, а я подожду здесь. Только не обращайте внимания на беспорядок. Холодильник я забил до отказа. Думал, что мы приготовим что-нибудь на пляже. Вина и пива у нас хватает. Я постарался набрать на десять дней. Впрочем, если хотите, то пообедать можно и в городе.
— Можно попробовать и то, и другое. Я вас не задержу, — сказала Фанни.
Войдя в домик, она огляделась. Ну и ну! Одна комната и та размером примерно девять на пятнадцать футов. Кровать, похоже, самодельная, стояла в центре. Фанни откинула покрывало, ожидая увидеть несвежую простыню, но с удивлением обнаружила, что ее опасения не подтвердились. Лежавшая на стуле стопка полотенец издавала слабый запах мыла и отбеливателя. На полу, занимая почти всю комнату, лежал цветастый волокнистый ковер. Туалетный столик из бамбука, холодильник и два стула — вот и вся мебель. Над головой лениво жужжал вентилятор. Шкафа не было, но на стенах несколько металлических крючков с вешалками. На одном из них мундир Эша. Прежде чем раздеться, Фанни опустила бамбуковые жалюзи. Повесив свое платье рядом с кителем Эша, она улыбнулась. Выглядело неплохо. Девушка снова посмотрела на кровать под вентилятором. Интересно, каково это заниматься любовью под работающим вентилятором? Она поежилась и достала из сумки купальник лимонного цвета.
Фанни вспыхнула, когда, увидев ее, Эш одобрительно присвистнул.
— Как вам наше жилище?
— Настоящий дворец! Мне понравилось, Эш.
— Не уходите, Фанни.
— С места не сдвинусь, — потупилась она, разгребая ногой песок.
Он вернулся минуты через три. У Фанни перехватило дыхание. Загорелый, мускулистый. Будь здесь ее подруга Бесс, она обязательно сравнила бы Эша с Адонисом.
— Когда это вы успели загореть? Я по сравнению с вами просто призрак.
— Я, знаете ли, люблю нежиться на палубе «Хорнета». Десять минут там, десять здесь, вот и загар. А кроме того, я вообще быстро темнею. Ваша кожа кажется кремовой. Ну, наперегонки?
Фанни помчалась к воде, утопая в песке, и бросилась в океан, на долю секунды впереди Эша. Когда она вынырнула, по ее лицу расплылась улыбка. Девушка поискала глазами своего спутника, но не обнаружила. Неожиданно кто-то схватил ее за лодыжку и потянул под воду. Они плескались, барахтались, гонялись друг за другом целый час, хихикая, смеясь, а потом, взявшись за руки, пошли к берегу, где Эш заранее расстелил рядом два полотенца.
— Скоро стемнеет, — сказал он, ложась на живот. — Вам что больше нравится — ночь или день?
— День — это начало чего-то нового. Он никогда не бывает точно таким, как предыдущий, и всегда можно надеяться на нечто чудесное. Ночь тоже прекрасна, потому что день уходит, и можно поразмышлять о том, что удалось совершить, а что нет и почему. Ночь — это покой, тишина, уют, безопасность. Поэтому она и нравится мне. Знаете, Эш, я простой человек, думаю, что вы должны это знать. Я люблю сидеть у камина с хорошей книгой, особенно если идет снег. Вы играете в хоккей?
— Никогда не играл.
— Вот как?! А что вы предпочитаете?
— Наверное, я не смог бы объяснить все это так хорошо, как вы, но чувства примерно те же. Я и сам простой парень. Это у нас общее. — Он неожиданно поднялся, протянул ей руку. — Пойдемте, уже темнеет.
— Похоже на Рождество, — весело сказала Фанни, когда Эш зажег гирлянды, развешенные по кустам гибискуса. — У нас здесь даже столик для пикника есть. Все просто чудесно!
— Кроме подарков. Моя мать всегда накладывала целую гору подарков. Чтобы открыть все пакеты и посмотреть, требовалось несколько часов. Но даже с подарками в доме всегда ощущалось напряжение. А как было у вас, Фанни?
— О, чудесно. У нас за всех старался папа. Он готовил подарки и мне, и братьям. У нас не было мамы, поэтому папа как бы заменял ее. Мы сами ходили за елкой, потом ее украшали, пели рождественские песенки, готовили разные вкусности. Каждый получал пять подарков: один большой, один смешной, остальные три — что-нибудь из одежды. Миссис Келли, это наша соседка, пекла пирог. Она вдова и посматривает на моего папу. Надеюсь, что когда-нибудь они поженятся.
— Вы хотите, чтобы ваш отец женился во второй раз? — уставился на нее Эш.
— Да, но он еще не разведен, хотя сейчас, по-моему, собирается этим заняться. Думаю, он очень долго надеялся, что мама еще вернется. А вы одобряете развод?
— Наверное, нет. Когда я был помоложе, то часто думал об этом, ведь мои родители… Впрочем, это неважно. Посмотрите сюда… Я сложил костер на берегу. Давайте останемся здесь на всю ночь. Я уже забыл, когда в последний раз спал под звездами.
— И я тоже. У нас дома раньше была палатка, и маленькими мы спали иногда на заднем дворе. Но мне всегда становилось страшно, и часов в десять я уходила под крышу. Папа никогда не ложился, не дождавшись меня.
— Ты так рассказываешь… у тебя, наверное, нормальная, хорошая семья. Можно позавидовать. А вот я ушел в армию, чтобы не видеть родителей. И мой брат поступил так же.
Теперь Фанни недоверчиво посмотрела на Эша.
— Вы оба ушли, чтобы избавиться от родителей? Я не понимаю.
— Не все семьи такие, как твоя. Послушай, я, наверное, займусь костром. Что-то есть хочется.
— И мне тоже, — улыбнулась Фанни, и морщинки, пролегшие между бровей разгладились.
Фанни вдруг страшно захотелось устроить Эшу настоящее веселое Рождество. Но как? Она стояла, погруженная в раздумья, сложив руки на груди, когда сзади подошел Эш. Он прижался носом к ее шее и прошептал:
— А теперь оглянись и похвали Эша за костер.
— Эш, какой ты молодец, какой у тебя восхитительный костер! Я уже чувствую запах чего-то вкусного.
Он поцеловал ее. Поцелуй длился долго, и Фанни с трудом перевела дыхание, когда Эш отстранился.
— Думаю, что я все же женюсь на тебе, — сказал он весело и направился к домику.
— Эй, повтори, — крикнула ему вслед Фанни.
— Ты действительно этого хочешь? — Он вернулся.
— Угу.
Эш снова поцеловал ее и посмотрел с некоторым удивлением.
— Мне понравилось, — пробормотала Фанни.
— И мне. Попозже займемся этим еще.
Она улыбнулась.
Луна уже высоко стояла в небе, когда Фанни прислонилась к его плечу.
— В самых смелых мечтах не представляла, что в рождественскую ночь буду сидеть на берегу океана и смотреть на усыпанное звездами небо. Ты думаешь, что Санта Клаусу было бы хорошо в таком наряде? Этот красный халат… тебе, должно быть, жарко в нем?
— Который час?
— Без пятнадцати двенадцать. Самое время попеть. Ты знаешь какие-нибудь рождественские песни?
Эш кивнул.
— Тогда давай споем вместе. — Они сели рядышком, касаясь друг друга плечами, и запели. Их голоса, один высокий и радостный, другой — низкий и печальный, подхватил ветер и понес над темно-синей жемчужиной, называемой Тихим океаном.
— Веселого Рождества тебе, Фанни, — сказал Эш, обнимая девушку.
— Того же и тебе, Эш.
— Как ты думаешь, что сейчас делает твоя семья?
— Не имею ни малейшего представления. Это первое Рождество, которое папа проводит без нас, один. Может быть, сидит с миссис Келли на диване. А может, даже в ее доме. А твои? Что они, по-твоему, делают?
— Они в Санрайзе. Каждый год одно и то же. Никогда ничего не меняется. Возможно, уже легли спать. Нет, не так! Я же забыл о разнице во времени. У них сейчас обед. Ты не хочешь прогуляться по берегу?
— Конечно. Правда здесь красиво?
— Да. Я очень рад, что ты прилетела, Фанни.
— И я тоже.
Они гуляли по берегу и говорили, говорили, говорили. Потом вернулись к своим полотенцам, легли и тут же уснули обнявшись.
День шел за днем, и каждый казался им лучше предыдущего. На шестое утро Фанни закончила плести гирлянду из цветов и повесила ее на шею Эшу.
— Я тебя люблю. — Это было сказано и сделано так просто и трогательно, что он даже побледнел.
— Ты… что? — переспросил он.
— Я люблю тебя. Я поняла это прошлой ночью. Так что, если к концу десятого дня ты все еще будешь хотеть жениться на мне, я скажу «да».
Эш не сразу нашелся что сказать.
— Но мы… ты сказала…
— Я готова уже сейчас.
— Что?
— Да. Готова к тому, чтобы ты взял меня.
— Боже, Фанни. Я хочу сказать… но не здесь же… мы… песок… черт!
— В купальниках я проходила шесть дней и, знаешь, готова обойтись без них.
— А я-то думал, что девушки в Пенсильвании скромные и…
— Ты не ошибся, мы именно такие. Но мы также всегда добиваемся того, чего хотим. Я хочу тебя.
— По-моему, это мне надо тебя соблазнять. Мы все перепутали… то есть ты.
— Согласна уступить эту роль тебе.
— Э… ну… не знаю, готов ли я.
— О'кей. Ну, а если так? — С замиранием сердца она спустила с плеч лямки купальника, а через секунду он уже лежал на песке. — Теперь ты готов?
Ей стало вдруг жарко — горели даже ноги, от мочек ушей, наверное, можно было прикуривать. Она протянула дрожащие руки, и Эш осторожно коснулся их.