Повесив старомодную телефонную трубку на рычажок-столбик, Майк лег на кровать – на кровать Поппи, заложив руки за голову. Он думал о Карральдо. Интересно, что он за человек? Он добыл свои миллионы легальным путем – благодаря продаже произведений искусства? Никто не знает настоящего ответа на этот вопрос – и, похоже, никогда не узнает. Это его личное дело. Но Майку была ненавистна мысль, что в это дело втянули Арию. Ничего удивительного, что она ждет как манны небесной, когда он вернется к ней с доказательствами.
– Мы не знакомы с вами, мистер Престон, – сказал он официальным тоном. – Но я много слышал о вас от Арии.
– Да, сэр, – сказал удивленный Майк. – Чем я могу вам помочь?
– Конечно, вам это может показаться странным, мистер Престон, но я прошу вас доверять мне. Конечно, я понимаю, что информация, которую вы собираете, сугубо конфиденциального характера – к этому вас обязывает ваше соглашение с мистером Либером, – но я нуждаюсь в том, чтобы вы сделали мне одолжение. Когда вы наконец узнаете, кто наследница или наследник состояния и имущества Поппи Мэллори, не могли бы вы сообщить об этом мне первому? Разумеется, вы рано или поздно скажете об этом Арии, но мне необходимо знать об этом немедленно. Я набрался смелости обратиться к вам с такой просьбой, мистер Престон, потому что это вопрос жизни и смерти. Это звучит мелодраматично, но поверьте мне, именно это я имел в виду.
Майк колебался, думая о загадочной смерти Клаудии, а потом о страхах Арии, которой казалось, что ее преследуют. С чувством ужаса он вспомнил о Лорен Хантер – ведь она была совсем одна в Лос-Анджелесе…
– Пожалуйста, верьте мне, мистер Престон, – настаивал Карральдо. – Обещаю, что вы не пожалеете об этом. Пока это все, что я могу рассказать вам. Пока…
Майк кивнул. Он не знал, почему он должен доверять этому человеку, но он поверил ему.
– Я позвоню вам, – пообещал он. – Как только я буду знать наверняка.
– Благодарю вас, – сказал Карральдо. Внезапно Майку показалось, что голос Карральдо был очень усталым. – Жду вашего звонка.
Карральдо вернулся в свое серое кресло, глядя на облака, плывшие за окном самолета, словно покрытые снегами вершины гор. Был уже почти февраль – время карнавала в Венеции. Он устроит грандиозный прием по поводу своей помолвки. И потом, если Ария согласится, они поженятся неделей позже.
Орландо закончил рисовать дом Памелы. Он положил рисунок на маленький столик, надеясь удивить ее, когда она проснется. День был в полном разгаре, и все уже давным-давно отправились кататься на лыжах. Он слышал, что гости собирались встретиться в клубе «Игл» за ленчем, но его не пригласили. Как-то само собой сложилось мнение, что он был собственностью Памелы, которой должна была распоряжаться она сама, – когда ей этого захочется.
Дом был роскошным – ему был намеренно придан мирный сельский вид – в альпийском духе; жаркое пламя горело день и ночь в овальном камине в просторной гостиной, и из окон открывался завораживающий вид на снежные вершины. Солнце сияло ярко, и Орландо взглянул на свои золотые часы от Картье – рождественский подарок Памелы. Часы были хорошими, но не самыми лучшими, которые мог предложить Картье. Как почти все богатые женщины, Памела была осторожна со своими деньгами.
Это место напоминает тюрьму, подумал он, шагая по отполированным половицам, как медведь в клетке, но не было смысла возвращаться в Венецию, когда там не было Арии. Он задумался о разнице во времени между Лос-Анджелесом и Гстаадом, колеблясь, – может, позвонить ей? Но потом он решил сердито, что она может и подождать. Взобравшись по ступенькам к комнате Памелы, он распахнул дверь.
Она сонно приподнялась на локте, откидывая волосы с лица.
– А-а, Орландо, – пробормотала она. – Именно тот мужчина, которого мне хотелось видеть. Подойди сюда, дорогой.
Он подошел к кровати, глядя на нее выразительно.
– Почему ты так смотришь на меня? – почти выкрикнула Памела резко. – Иногда ты бываешь таким странным, Орландо. Мне кажется, что я совсем не знаю тебя.
– Ну конечно, знаешь, – сказал он, – расстегивая рубашку.
– Ну что ж, – сказала она, разглядывая его с улыбкой. – Тогда почему бы тебе не присоединиться ко мне? Здесь очень уютно.
– Я уже закончил рисунок, – сказал он, когда обнимал ее.
– Хороший мальчик, – вздохнула она, размякая от его ласк. – Мы посмотрим на него позже, идет?
Конечно, думал Орландо, целуя ее, конечно, попозже, Памела… как скажешь, Памела…
Майк не надеялся, что Лорен ответит ему, когда набирал ее номер, – она всегда так занята на работе, и он улыбнулся радостной улыбкой, когда услышал ее голос.
– Привет, Лорен Хантер, – сказал он. – Как дела в Калифорнии?
Он услышал ее смех, легкий и еле различимый.
– Солнечно, – ответила она. – Как всегда. Но где вы?
– Вы мне, конечно, не поверите, но я совсем один – со мной только попугай Поппи Мэллори. Я на ее старой вилле – в тьмутаракани! А снаружи снегопад.
– Попугай Поппи Мэллори! – воскликнула она. – И ее вилла! Как здорово, Майк!
– Не так уж здорово, – усмехнулся он. – Я не нашел того, зачем приехал.
– Значит, вы все еще не знаете?.. Вы до сих пор не уверены, кто?
В ее голосе была надежда, и он улыбнулся.
– Извините, детка, но я все еще не могу ответить вам. Все оказалось сложнее, чем выглядело вначале. Лорен, лучше расскажите, как у вас дела? А как Мария? Я имел в виду – у вас все хорошо? Никаких проблем?
– Не больше, чем всегда, – ответила она – казалось, она озадачена. – Что вы имеете в виду?
– М-м… ничего, – ответил он. – Нет, в самом деле, я ничего не имел в виду, Лорен. Одна из возможных претенденток убита – наверное, вы читали об этом в газетах, а теперь вторая думает, что ее преследуют. Мне просто хотелось, чтобы вы были настороже, сознавали… вы понимаете…
Он услышал, как она охнула, и быстро продолжал:
– Я вовсе не хотел напугать вас – да и не с чего, но, пожалуйста, будьте осторожны. О'кэй, Лорен Хантер?
– О'кэй, – сказала она тихо. – Майк? Когда вы вернетесь?
Он задумался на мгновение.
– Как только смогу, Лорен. О'кэй?
– О'кэй, – ответила она, и Майк подумал: может быть, она улыбнулась.
– Как тетя Марта? – спросила она.
– Отлично! А как Мария?
– Отлично! Мне пора идти на работу, Майк. Я опаздываю…
– Скоро увидимся, Лорен, – сказал он, улыбаясь. Повесив трубку, он задернул серо-голубые занавески, отрезав от себя вьюжную ночь, и подбросил полено в полыхавший огонь. Устроившись в глубоком уютном кресле Поппи – с бокалом красного вина в одной руке и огромным сэндвичем с ветчиной и сыром в другой, он в конце концов признал свое поражение. Он был выжат – и выжал все, что мог, из виллы Кастеллетто. Он сосредоточенно жевал свой бутерброд, запивая его вином; не было никакого сомнения – он зашел в тупик и не знал, где искать дальше.
Поставив ступню на скамеечку для ног, которую он так сердито отшвырнул несколько дней назад, он расслабился и смотрел на огонь, думая о том, сколько одиноких дней и ночей просидела вот так же сама Поппи – в этом самом кресле, просто глядя на языки пламени и заново переживая свое прошлое. Черт побери, выругался он, когда скамеечка пошатнулась; наверное, он сломал ее, когда пнул ногой, а ведь это была дорогая антикварная вещь! Застонав, он взял ее в руки и стал рассматривать. Она выглядела как обычный предмет старинного гарнитура в викторианском стиле – массивная резная дощечка из красного дерева на четырех львиных лапах-ножках, расписанная розовыми розами на темно-голубом фоне. Неожиданно он заметил маленькую золотую замочную скважину.
– Лючи! – завопил Майк. – Кажется, мы нашли тайник Поппи!
Он порывисто вскочил и бросился к письменному столу на поиски ключа – но без особой надежды. И ему действительно не повезло. Майк с отчаяньем подумал, сколько же потребуется времени, чтобы обыскать весь большой дом, все эти заставленные мебелью и заполненные разными вещами и безделушками комнаты, – и, может быть, ничего не найти в итоге. Поспешив на кухню, он порылся в ящиках и шкафах, пока не нашел отвертку. Удовлетворенно улыбнувшись, он отправился в обратный путь. Было два часа ночи.
Замок был сделан на совесть; пришлось немало повозиться, прежде чем, с лязгающим звуком, он поддался. Майк жадно взглянул на содержимое – стопка детских ученических тетрадей, купленных, наверное, много лет назад в сельском магазине. Он едва осмеливался открыть их.
– Ну что, Лючи? Это то самое? – он боялся поверить. – Неужели мы наконец разгадаем все загадки жизни Поппи Мэллори?
ГЛАВА 44
1907, Париж
Подходила к концу ежегодная поездка Грэга в Европу, замыкался круг безуспешных визитов в посольства, консульства и полицейские участки Рима, Венеции и Флоренции. Много недель он провел, просто бродя по улицам и даже не замечая красот этих древних городов – он до бесконечности вглядывался в лица прохожих, вопреки всему надеясь, что чудом увидит Поппи. Сколько раз мелькали в толпе рыжие волосы или профиль, или особая походка, казавшаяся знакомой, – и он бросался вслед своей мечте и застывал на месте, когда девушка оборачивалась и смотрела на него подозрительно. Он быстро извинялся, говоря, что обознался – он ищет одну девушку, которую потерял очень давно… американку.
– Ее имя – Поппи Мэллори, – говорил он с надеждой. – Она примерно вашего возраста, может быть, вы знаете ее?
Но они всегда качали головой и спешили прочь.
– Я не понимаю, почему ты так цепляешься за это, – говорила ему устало Энджел. – Поппи предпочла исчезнуть, и пора тебе смириться с этим.
– Я никогда не поверю в это, пока не узнаю, почему, – отвечал он упорно. – Поппи не могла «просто исчезнуть». Что-то должно было случиться с ней.
Он сидел в баре «Ритц» в Париже, потягивая вино в одиночестве и беспокоясь об Энджел. Было совершенно ясно, что его сестра не была счастлива с Фелипе, хотя и делала все возможное, чтобы скрыть это. Ему казалось, что Фелипе становится все авторитарнее и требовательнее год от года, обращаясь с Энджел, как с одной из своих красивых дорогих безделушек, а не как со своей женой. Правда, он старался прикусывать свой резкий, безжалостный язычок, когда Грэг был поблизости, но все было ясно само собой.