— Но он единственный настоящий русский, с которым мы подружились! — встревоженно заметила Грэйс, сетуя на то, что большинство русских эмигрантов в Нью-Йорке — монархисты.
— Как называется общество Брюса — «Граждане за воинствующий социализм»? — спросил Пол, неожиданно заставший меня как-то в субботу после обеда на частном пляже Салливэнов, где я принимала солнечные ванны. — Вы тоже его член?
— Боже мой, да нет же! Это для меня слишком эксцентрично, нет уж, спасибо! А как вы о нем узнали?
— У меня есть люди, чьим делом является выявление подобных вещей… Так вы считаете, что Брюс стал чудаком?
— Вроде бы. Это очень беспокоит Грэйс.
— Жалко, — коротко бросил Пол. — А я-то думал, что он успокоился после возвращения Грэга Да Косты в Мехико.
Я рассказала Полу о встрече с Грэгом Да Костой, но оказалось, что ему уже было об этом известно. Он следил за Де Костой, и его детектив видел, как я выходила из квартиры Теренса.
— Да Коста произвел на меня сильное впечатление, — помолчав, сказала я. — Я не ожидала, что он такой… — какое американское слово подошло бы для его описания?
— Я не знаю, как я бы его назвал, — заявил Пол. — Я сказал бы, что он являет собой самый угнетающий пример того, как аристократическая американская семья может опуститься до самого дна за одно поколение. Подлец — вот так бы кратко можно его назвать на вашем английском языке.
— Мне не понравилось, как он говорил, что вы, якобы, обязаны его содержать. Пол, не шантажирует ли он вас? Я знаю, вы говорили, что чувствуете себя обязанным оказывать финансовую помощь братьям Да Коста, потому что они когда-то были пасынками Викки, и вы были так огорчены самоубийством Джея, но…
— Я знаю слишком много, чтобы позволить себе быть таким сентиментальным. Пусть это будет для вас уроком, дорогая! Если вам когда-нибудь встретится такой паразит, как Да Коста, спрячьте свои милосердные инстинкты и никогда не показывайте ему цвет ваших денег! — Пол помолчал, по-прежнему улыбаясь, но когда по мне вдруг прошла дрожь, резко добавил: — Не беспокойтесь о Грэге. Я знаю очень хорошо, какие чувства он питает ко мне, но он — последняя из моих проблем. Вам не следует считать, что Грэг Да Коста всерьез намерен тронуть курицу, несущую золотые яйца.
К нам подбежал Элан с полным ведерком воды.
— А Брюс Клейтон? — стремительно спросила я.
— Одни слова и никакого дела, как и у всех настоящих интеллектуалов. В отношении Брюса я боюсь одного: как бы он не оказался политическим тупицей и не разрушил свою многообещающую научную карьеру… А вот и мисс Окс с лимонадом. Поручите ей на несколько минут Элана, Дайана, и пройдемся по берегу. Мне нужно кое-что с вами обсудить.
Я задержалась, чтобы выпить лимонаду, затем взяла его под руку, и мы зашагали по песку. Волны Саунда мирно облизывали пустынный пляж. Хотя время близилось к закату, было жарко и в воздухе висела дымка.
— Речь идет о моем завещании, — внезапно заговорил Пол. — Я только что распорядился, чтобы мой поверенный его переписал.
— О Господи! — нервно проговорила я. — Что это значит?
Он рассмеялся.
— Не вставайте на дыбы — торжественно обещаю не оставить вам ни цента! Но я намерен определить небольшую сумму Элану, Дайана, недостаточную, чтобы его испортить, но достаточную, чтобы он знал, я… — Он помолчал, подыскивая нужные слова, но, так их и не найдя, продолжал: — Однако я не хочу включать это условие в свое завещание. Я глубоко убежден, что будет лучше, если Элан вырастет не связанным с моим именем, а ведь мое завещание наверняка будет опубликовано. Я предпочел бы отдать эти деньги, пока я еще жив.
— Да, пожалуй, так было бы лучше. Спасибо, Пол.
— И вы не собираетесь говорить мне, что я не должен этого делать?
— Я бы не осмелилась! Нет, Пол, вы знаете, почему я не могу принять ваши деньги, но мне кажется неоправданной и невозможность принять их для Элана. Кроме того, Элану было бы неплохо знать… — на этот раз подходящую фразу не смогла подыскать уже я.
— …Что я не полностью отрекся от него. Точно. Очень хорошо. Ну, а теперь, пока мы не погрязли в сентиментальности и не упустили из виду мое завещание, не могу ли я затронуть деликатный вопрос о праве собственности на Мэллингхэм Холл?
— Нет, — возразила я. — Мы обсудим его позднее, когда в следующий раз пойдем через Брогрэйв Левел, направляясь к морю.
— Значит, Мэллингхэм по-прежнему остается морковкой, — смеясь проговорил Пол, — а я обезьяной из той же пословицы! Но, Дайана, будьте серьезной хоть на минуту. В тысяча девятьсот двадцать втором году я внес в завещание дополнение о том, что после моей смерти Мэллингхэм подлежит возвращению вам. Должен ли я внести это в новое завещание, или могу оформить передачу его вам, пока вы еще в Нью-Йорке?
— Пол, я сказала то, что сказала! — раздраженно воскликнула я. — Мы обсудим это, когда вы вернетесь в Мэллингхэм.
Губы Пола стали жесткими. Мы снова превратились в покровителя и протеже.
— Вы проявляете глупость и неделовой подход. Предположим, что я подпишу завещание без всякого упоминания о Мэллингхэме и очень скоро умру. Что вы тогда будете делать?
— Разумеется, выкуплю его из оставленного имущества по действующей рыночной цене, как всегда и рассчитывала. Я не вижу здесь для вас проблемы, Пол.
Он остановился как вкопанный, увязнув в рыхлом песке. Легкий ветерок шевелил его редкие волосы, а далеко за его спиной на темном фоне синих вод Саунда покачивались крошечные белые паруса сотен суденышек.
— Я, кажется, сказал вам, — тихо проговорил он, — что все мое имущество отойдет Корнелиусу.
К моему изумлению, меня на этот раз охватила обида за Элана. И не потому, чтобы я желала видеть его наследником Пола. Я мысленно восставала против идеи наследования колоссального состояния, хорошо зная много историй о том, какие несчастья может принести такое богатство наследнику. Я испытывала чувство ревности потому, что Пол оказался способным рассматривать в качестве своего сына и наследника кого-то другого, а не Элана.
Он понял это сразу.
— Дайана, я делаю это именно потому, что забочусь об Элане.
— Я понимаю. — Я заставила себя собраться. — Наверное, это меня просто удивило. Вы почти никогда даже не упоминали о Корнелиусе.
— Он хороший малый со многих точек зрения, — ответил Пол, но, хотя я ожидала продолжения, тут же умолк.
— И тем не менее вы думаете, что он мог бы воспрепятствовать мне в выкупе Мэллингхэма? — упорно добивалась я ответа. — Почему?
— Он предан моей жене. Кроме того, он так старался играть роль моего сына и ему было бы трудно расстаться с ней. И зная о его честолюбии, я думаю, что он вряд ли захочет с кем-то делиться.
Я оглянулась на Элана. В моем мозгу мелькнуло несколько возможных для него дорог в жизни, и все они казались мало приятными. Они тут же растворились во мраке. Я почувствовала озноб.
— Какое угнетающее впечатление производит Корнелиус! — смеясь заметила я. — Надеюсь, что мы никогда с ним не встретимся!
— В этом случае с Мэллингхэмом все будет весьма неопределенно.
— Вот и хорошо. Исключайте его из завещания. Я его выкуплю.
— Хорошо. Теперь вы выглядите более похожей на протеже Ван Зэйла. Когда?
— В понедельник пошлю телеграмму Джеффри и попрошу его организовать оценку именья двумя независимыми фирмами. Он должен будет предложить вам справедливую рыночную цену… О, однако, Пол, я хочу увидеть Мэллингхэм еще раз до того, как вы мне его продадите!
Он устремил взгляд на серебрившуюся воду.
— Я буду там в октябре, — сказал он, — когда на озера опустится осень. Тогда я смогу увидеть эти пламенно-красные заросли камыша и стаи улетающих диких гусей…
— Ах, Пол, это будет замечательно! Мы сможем снова взять яхту и уйти на ней в Ярмут — все будет так, как было раньше… за тем исключением, что я буду не беременная. Разумеется, я не забеременею. Но…
Пол помолчал.
— Может быть…
Он оглянулся на Элана.
— Я торжественно обещаю вам, что не… без вашего согласия… Но, Пол…
Он повернулся лицом ко мне.
— Было бы неплохо, не правда ли? — прошептала я. — Это было бы так прекрасно!
— Да, — отозвался он, — это было бы прекрасно.
Я обвила руками его шею и поцеловала его в губы. Только когда наши губы снова разделились, я заметила блестевшие в его глазах слезы.
— Все это мечты, — сказал он. — Вы живете как во сне, Дайана.
— Но почему бы им не сбыться? — с нажимом спросила я. — Почему?
Он по-прежнему молчал, снова привлекая меня к себе. Мы некоторое время следили за движением лодок по Саунду, пока не услышали, что нас зовет Элан, со всех ног устремившийся к нам по пляжу. Он бежал быстро, как только мог, зарываясь ножонками в песок, с разметавшимися на ветру волосами, и глаза его сияли, озаряя слегка опаленное солнцем личико.
— Тони и Скотт пришли играть! — кричал он, и, взглянув в сторону дома, я увидела обоих мальчиков Салливэна, бежавших по тропинке к пляжу, и Стива, смотревшего на нас из-под деревьев, в тени которых он укрывался от солнца.
Пол в тот вечер должен был вернуться в город, и сразу же после его отъезда я позвонила по телефону Грэйс.
— Милая, какой у вас возбужденный голос! — узнав меня, озабоченно заметила Грэйс.
— Грэйс, чудесная новость — я звоню вам, чтобы рассказать обо всем! У вас есть несколько минут или вы заняты? Ну, тогда слушайте. Я действительно думаю, что мы с Полом наконец-то до чего-то договариваемся, правда! Он более или менее обещал приехать осенью в Мэллингхэм, и — о, Грэйс — самая лучшая новость из всех — он действительно сказал, что было бы хорошо, если бы у меня появился еще один ребенок! О, Грэйс, разве это не потрясающе?
— Вот это да!.. Это грандиозно, Дайана, но… но вы-то сами считаете это достаточно мудрым? Мне думается…
— О, Боже, Грэйс, не запугивайте меня банальностями по поводу незаконных детей, я не расположена выслушивать ни слова в этом духе! Как бы то ни было, я думаю, что Пол женится на мне. Он слишком викторианец, чтобы одобрять рождение внебрачных детей.