– ПОШЕЛ ВОН!!!
Положение срочно требовалось спасать, и я легла грудью на амбразуру, то есть пала на то, что выше пояса у директора.
Это давление! Он тебе новую кепку купит! Отпусти Казидиса! Милый!
Папалис задумался и поманил к себе юриста:
– Милый!
Юрист от ужаса растекся по двери и начал панически искать выход, с надеждой поглядывая в окно.
– Что-то со мной не то, – заявил директор полицейского участка, усаживаясь обратно в кресло и в рассеянности надевая мокрую фуражку. Видимо, она его морально расслабляла. – Вноси залог и забирай своего Казидиса! И вы мне должны кепку… Тьфу! Фуражку и кружку! Можно без чая!
– Конечно, господин директор. Как скажете, господин Папалис, – заюлил юрист Казидиса, когда я отвесила ему пинок с ноги за то, что по его вине мне пришлось обниматься с полицейским.
Хоть мы и служим закону, но лучше на разных рубежах!
Я так расчувствовалась, что на радостях чмокнула директора в лысину и пожелала: «Чтоб тебя сегодня любили!»
Юрист зажег огонь в карих очах и попытался обнять Папалиса за живот:
– Вы же дадите тотчас команду, мой генерал?
Папалис приосанился, и мы выплыли из кабинета. За дверью на директора налетела одна из сотрудниц и:
– Вы сегодня в отличной форме, босс! Как насчет чашечки кофе вечерком? – Дева подмигивала накрашенными глазами и «пускала бесенят» с таким профессионализмом, что запросто посрамила бы рядового суккуба. А то и не рядового. Все возможно.
– Я подумаю, – важно сказал директор полиции, двигаясь дальше и отстраняя норовящего повиснуть на нем юриста Казидиса на вытянутую руку.
За то время, пока мы добирались до кабинета, куда по приказанию директора полиции привели Никоса, к нам успели прицепиться и назначить свидание: четыре девушки очень легкого поведения, обещая скидку в сто процентов; два трансвестита – эти даже ничего не обещали, сразу давали; один гей, пять сотрудниц и два антипастиномоса[19].
Мы честно устали – отбивались из последних сил. Я сто раз пожалела о своем порыве, но отыграть обратно уже не получалось. Я понадеялась, что Папалису будет не до Никоса…
Но и это не все!
Это на тему «Что такое не везет и как с этим бороться»! В полицейский департамент изволила явиться матушка Никоса. Вот тут-то и началось настоящее веселье.
Ка Димитра была в ярости:
– КАК? За что вы арестовали моего сына?! Его не за что задерживать. Мой сын ни в чем не виноват! Он очень чувствительный и хороший мальчик! Господин директор, я надеюсь, вы же исправите это недоразумение?!
И еще… мне почему-то показалось, что госпожа Димитра меня видит. С чего я так решила? Она иногда водила глазами за моими перемещениями с выражением легкой паники, и порой трясла головой, словно углядела привидение.
Но от принятой линии в отношении директора полиции эта мужественная женщина не отступала – вовсю теребила толстяка с целью вырвать злосчастного новобрачного из лап полиции. Уверенно и последовательно.
А мое благословение взяло и обернулось в обратную сторону. Директор смотрел осоловевшими влюбленными глазами и долдонил:
– Да, госпожа Казидис! Согласен. Конечно. Разумеется. Я уже распорядился, чтобы его допросили в последний раз и отпустили. Вашему сыну действительно тут находиться незачем.
Ура! Мы победили! Никоса выпустят! Я готова была расцеловать весь полицейский участок. На радостях наложила на всех полицейских благословение не получить ран и не погибнуть на службе. И тяжело не болеть.
Пока Димитра с истинно аристократической элегантностью отстаивала сына и доделывала мою работу, я проскользнула в комнату для допросов.
В кабинете с белыми жалюзи сидел осунувшийся Казидис. Кажется, Ник похудел на добрых три фунта и постарел лет на десять. В черной шелковой рубашке, дорогих брюках – все равно муж выглядел словно свежевыкопанный покойник. И был серо-салатового оттенка.
По своему обыкновению, ни на один вопрос дознавателя Ник не ответил. Когда дознаватель стал очень уж на него напирать, он склонил голову набок, словно к чему-то прислушиваясь, и мрачно спросил:
– Хотите, чтобы я подписался под признанием в убийстве и сказал, где моя жена? – Полыхнул глазами. – Это вы мне скажите! Если скажете и покажете, где она, – тогда можете хоть расстрелять! Прямо здесь!
Полицейский удивленно проводил взглядом первый эмоциональный взрыв доселе полностью апатичного обвиняемого.
Никос продолжал с мнимым спокойствием, глядя прямо перед собой сухими глазами:
– А пока не трогайте меня, я сейчас… – Тихо и остервенело: – Я сейчас за себя не ручаюсь. Мою жену скорее всего похитили. Я должен ждать дома звонка, а не сидеть тут и выслушивать ваши глупости! – Он с силой ударил по подлокотнику кресла. – Я понятно выразился?
Тут в кабинет вломились адвокат с директором полиции. Из коридора семафорила госпожа Казидис с тремя охранниками и помятым, злым Георгиосом. Аристарх там тоже проклюнулся. Где-то в задних рядах.
– За неимением прямых доказательных улик я принял решение выпустить господина Никоса Казидиса под залог и подписку о невыезде, – вальяжно сообщил главный полицейский. – Подготовьте документы. – И вышел.
Ага. Наверно, поехал к жене или искать приключения, пока благословение любви работает.
Я вздохнула посвободней. Оказалось – рано!
Казидису выдали его карманное барахло, шнурки от обуви и часы. Глядя, как он одним резким движением натягивал на руку браслет часов, я подумала: «Что-то сейчас будет!» И оказалась права.
У Никоса состояние затравленного оленя очень быстро перешло в фазу бешеного быка. Очень знакомое состояние, добавлю! Для него и меня, можно сказать, уже привычное.
Итак, не слушая никаких советов и комментариев и выпуская пар ноздрями, этот Минотавр из рода Казидис с заметным ускорением вырвался на свободу, затребовал ключи от Ferrary и… оставил всех с носом. Воскликнув:
– Йоргос, отвези маму домой! – наш бешеный лось вообразил себя бессмертным, как греческий бог, и с визгом покрышек газанул по горной дороге.
Ну почему, почему я нематериальна?! Будь у меня тело, щас бы так дала по лбу! Звон бы стоял – закачаешься! Это ж каким ненормальным надо быть, чтобы по этому серпантину, кое-где идущему по самому краю над морем, гнать на такой скорости?!
Или этот… муж… решил, что мне кроме ангела мщения и ангелом смерти пора начать подрабатывать?! Так это я щас. Запросто! Еще и родственников позову!
На пятом повороте я уже отчаянно устала вовремя жать ногой на тормоз и своевременно выкручивать баранку, когда одна очень упертая личность стойко давила на газ и рулила прямо и только прямо. Уфф! Так я никогда не раскорячивалась! Даже когда поссорилась с братом и он немножко посердился на меня молниями.
В занимательную игру «тяни – толкай» мы играли долго и самозабвенно. Я откровенно упарилась, а Никос, кажется, даже начал узнавать знакомые места. По крайней мере, уже не смотрел перед собой с таким удивлением, как будто его туда впервые десантировали из Африки!
И на этой мажорной ноте мы влетели в окрестности частного имения.
Как Никос не разбился – не знаю! Наверно, милостью Божьей. Но ему точно нужна нянька. Я за ним уследить никак не смогу! И без тела мне его не защитить. Я же не сказочный джинн: «Трах-тибидох!» Эмм… про «трах» и «тибидох», наверно, лучше не будем… за одну мысль об этом опять выговоров в личное дело насуют. Так… думаем о вечном, думаем…
О! Придумала! У меня есть на примете кандидатура!
– Джулиэн! – вырвал меня из воспоминаний голос Анны. – Господин Казидис на линии. Соединить или сразу отказать?
Глава 22
Хотите помнить – завяжите узелок. Хотите забыть – свяжите петлю!
– Соедини, – сказала я и взяла трубку. – Джулиэн Людака слушает.
– Джул Казидис, – поправил меня Никос. Голос мужа был обманчиво спокоен. – Ты моя жена…
Я мило проигнорировала выпад:
– Ты сказал, что должна позвонить тебе сама, когда буду готова. Так вот, я еще не готова!
– Я просто вспомнил, какая ты упрямая, и решил форсировать события, – объяснил Ник. – И мне очень интересно – почему ты исчезла, а теперь возникла с другой внешностью и такими ошеломительными возможностями. Может, объяснишь?
– Чего ради? – фыркнула я. – Объяснять нужно тебе, когда ты сможешь закрыть свои долги.
– Тебя волнует только это? – Голос Ника утратил все оттенки, стал ледяным.
Вкус его слов горчил ядом полыни на губах, веял запахом дикого миндаля. От него мое лицо постепенно онемело. Как хорошо, как замечательно, что беседа без видео, чисто телефонная – все равно ничего не видно.
– А что еще меня должно интересовать? – с наигранным легкомыслием спросила я. – Список твоих постельных грелок могу прислать по электронной почте, а то, боюсь, у нашего лазерного принтера заряда чернил не хватит.
– Ревнуешь, котенок?
Да лучше бы я себе язык откусила!
– Что ты, дорогой, – ядовито сказала я. – Это бесперспективный проект. Никаких вложений, одни потери. Итак, о чем ты хотел меня попросить?
– Я хотел поговорить, – возразил Ник.
С легкостью купилась бы и поверила в его отстраненный, ровный тон беседы, но мужа выдавало учащенное дыхание.
– Ты хотел попросить, – мягко поправила я. – Разговоры в твоем случае – излишняя роскошь.
– Ты не отступишься, Джул? – после некоторой заминки поинтересовался Казидис.
– Я на работе, милый, – мурлыкнула я. – И я никогда не отступаю, просто иногда передислоцируюсь.
– Тебе придется приехать ко мне, – безэмоционально сказал Никос. – Нам так будет легче подготовить документы. Сможешь?
Я вытащила из портфеля ежедневник, сверяясь с расписанием. Да. Вполне годится.
Неужели мое задание пройдет настолько легко, без сучка без задоринки и наконец я смогу поставить галочку в деле Казидиса и беспрепятственно отбыть обратно на небо?