— Мне в том числе! — резко вставила Кира.
— А, ты любой темной знахарке поверишь, — отмахнулся Петр Наумович.
— Присутствие в клинике Ядвиги, — спокойно продолжила Аля, — затруднит общение с пациентами. Раз мы открыли ей двери, значит, верим в ее чудотворную силу. Так какой же смысл проходить у нас традиционные курсы лечения? Мы получимся здесь лишними.
Кира нервно закурила. Не в ее правилах было отказываться от полюбившихся идей. Однако за обволакивающими интонациями Али скрывалась угроза ультиматума.
— Наоборот, каждый будет выбирать то, что захочет. Спросите у Майи, она специалист по лежаниям в самых лучших клиниках, — и желая опереться на мнение вдовы знаменитого кинорежиссера, включила кнопку селекторной связи. — Майя, не спишь?
— Ой, апатия даже ко сну. Когда же это кончится?
— Что?
— Неопределенность. Пора либо выздоравливать, либо умирать.
Петр Наумович всплеснул руками, крикнул в микрофон:
— Да с твоим здоровьем в самый раз забеременеть! И лучше двойней!
— От вас? — поинтересовалась Майя.
— От меня те, кому было надо, уже родили!
— Интересно, Петр Наумович, вы когда женщин оперируете, о чем думаете? — не сдавалась вдова.
— Подожди, — перебила Кира. — Ты как относишься к Ядвиге Ясной?
В динамике послышались странные короткие вздохи не то от сдерживаемого смеха, не то от нехватки воздуха из-за нервного спазма.
— Тебе нехорошо? — забеспокоилась Аля.
— А тебе? — через секунду спросила Майя. И добавила про Ядвигу: — Она такая же Ясная, как моя задница. У меня от нее голова болит и маточное кровотечение начинается…
— Ты же утверждала, что она вылечила у тебя рак легкого! — напомнила Кира.
— Так это я думала, что рак, а анализы не подтвердили. Вы хотите, чтобы она снова мной занималась?
— Хуже, — огрызнулся Петр Наумович, — не тобой, а всеми нами.
— Она — баба хорошая. Вреда не принесет, — неожиданно проговорила Майя, после чего Кира отключила связь.
— И все-таки, давайте попробуем.
— Без меня, — Петр Наумович демонстративно принялся снимать белый халат.
— Давай поговорим об этом летом, — предложила Аля. — Тут будет санаторное обслуживание. Гуляния, птички, грибы. И заодно твоя Ядвига. А сейчас ни к чему. Тем более в Москве вовсю эпидемия гриппа. Ее пациенты занесут нам вирус, и придется карантин объявлять.
Напоминание о гриппе обрадовало Петра Наумовича. Он вновь натянул на плечи халат и с металлом в голосе заявил:
— Как главврач, категорически запрещаю!
— Но я дала согласие… — призналась Кира.
Петр Наумович побагровел. Из его уст готовы были вылететь резкие ругательства, но вой сирены за окнами клиники пресек вспышку гнева.
— По «Скорой», к нам? — заволновалась Аля.
— Вообще-то сейчас должна подъехать Ядвига, — облегченно вздохнула Кира. В присутствии ясновидящей Чиланзаров не посмеет устраивать скандал.
Аля, повинуясь многолетней привычке, бросилась в приемный покой. Над столом Петра Наумовича вспыхнул экран наружного наблюдения. Голос охранника нерешительно спросил:
— Неотложку пускать?
Петр Наумович уставился немигающими глазами на Киру.
— У Ядвиги много машин… — растерялась та.
— Это черный реанимационный «Мерседес», — уточнил охранник.
— Может, она пригнала нам в подарок? — иронично отреагировал Петр Наумович.
— Пропустить, — не раздумывая, приказала Кира. По монитору они увидели, как черная махина въехала на территорию клиники. И тут же из распахнувшихся задних дверей на снег выскочили люди в камуфляжной форме с черными масками на лицах. Размахивая автоматами, они окружили помещение охраны.
— Звони в «Отрадное»! Пусть присылают наряд! — — распорядился Чиланзаров.
Но Кира не успела. Дверь с шумом распахнулась, и в проеме появился автоматчик. Свободной рукой он почти на весу держал бледную от испуга Алю.
— Не двигаться! Оставаться на местах! Московский ОМОН, — рявкнул из-под маски налетчик.
— Предъявите документы! — тем же тоном потребовал Петр Наумович.
— Держи! — легко размахнувшись, детина бросил Алю прямо на Чиланзарова. — Так будет с каждым, кто хоть слово пикнет!
Чиланзаров не устоял на ногах и вместе с Алей повалился на ковер. Омоновец переступил через них и, направив дуло автомата на Киру, сообщил:
— По поступившей информации, в вашей клинике скрывается убийца банкира Давыдова.
— Вы с ума сошли…
— Молчать! В какой он палате?
— Это частное владение! — с трудом приведя в чувства Алю, вмешался Чиланзаров.
— Я лекарей ненавижу! Они мне мать зарезали! За себя не ручаюсь! Где он?!
Кира взглянула в окно, словно ища поддержки извне. Немногочисленные сотрудники охранной фирмы лежали на снегу лицом вниз с заломанными за спину руками.
— Кто вам нужен?
— Убийца!
— Банкир Давыдов был моим мужем. Эта клиника тоже принадлежит ему. Так что глупо здесь искать убийцу.
— Ошибаешься, красавица. Жены, они первыми попадают под подозрение. А за укрывательство, сама знаешь, что причитается.
Немного оправившись и усадив Алю в кресло, Петр Наумович устремился в атаку.
— Где ваш ордер на арест?! Кто главный?! Чей приказ! — его красное лицо, увенчанное растрепанной сединой, светилось непримиримой отвагой.
Это заставило омоновца приступить к решительным действиям. Без дальнейших пререканий он, профессионально перехватив автомат, коротко и резко ударил Чиланзарова прикладом в грудь, отчего тот взмахнул руками и хрипло застонал.
— Не трогайте его! — крикнула Кира и бросилась на помощь. Но омоновец преградил ей путь.
— Какая палата?! Иначе переломаю ему все кости.
— Третья… на втором этаже. По коридору налево, — глотая слезы, прошептала Кира.
Омоновец подошел к телефонным аппаратам, вырвал все шнуры, взял со стола мобильный и швырнул его о стенку, после чего, гремя коваными ботинками, вышел из кабинета.
— Останови… останови… — хрипел Чиланзаров.
— Они его убьют? — в ужасе спросила Аля.
— Что я могу?
На вопрос Киры никто не ответил. Смешно было бы сопротивляться вооруженным до зубов налетчикам. Омоновец так громко стучал каблуками, что, несмотря на ковры в коридорах, его шаги были отчетливо слышны уже на втором этаже.
Петелин лежал с открытыми глазами и прислушивался к непонятным крикам, доносившимся снизу. Когда дверь распахнулась и вошел омоновец, он решил, что Кира распорядилась на всякий случай усилить охрану.
— Вставай, падла! — заорал тот и погрозил автоматом.
— Возникла опасность? — спросил Евгений, с трудом соображая, чего от него требуют.
Омоновец не стал повторять. Протопав к кровати, выдернул его из-под одеяла, поставил на пол и пинком подтолкнул к выходу.
Ноги у Евгения дрожали, лоб покрылся испариной.
— Руки! — рявкнул омоновец. И, не дожидаясь, пока приказ будет исполнен, заломил Евгению руки за спину. Защелкнул на них наручники.
— Я арестован? — испугался Петелин.
— А то! Иди!
— Где моя одежда?
— На хрена она тебе! Там, где надо, переоденут. Пришлось идти босиком, под аккомпанемент шуршащей при каждом шаге голубой пижамы, в которую он был одет.
На улице, прямо возле мраморной лестницы, стоял черный реанимационный «Мерседес», который, как только в него втолкнули Евгения, сорвался с места и под вой сирены скрылся за одиноко распахнутыми воротами клиники.
Глава 6
В кабинете Смеяна дым висел тяжелым занавесом. Начальник службы безопасности в который раз набивал трубку новой порцией табака. Разговор, уже более двух часов тянувшийся между ним и полковником Симоновым, изрядно утомил обоих. Ситуация явно складывалась не в их пользу. После взрыва на Ваганьковском кладбище пресса и телевидение развернули активную критику правоохранительных органов. Министр МВД вызвал Симонова и в категоричной форме потребовал в кратчайшие сроки найти организаторов и исполнителей этих терактов. Премьер-министр выступил в прямом эфире и заявил, что власть принимает вызов, брошенный обнаглевшей организованной преступностью.
— Нельзя было отдавать тебе Петелина! — сокрушался начальник РУОПа. — Виновен он — не виновен, все было бы чем отчитаться. И не прогремел бы взрыв! Я ведь знал, что его постараются убрать как можно быстрее! Но доверился тебе… твоей хватке! И что?
Смеян раздраженно стучал мундштуком по верхним зубам. Ему нечем было крыть доводы бывшего сослуживца. Взрыв на кладбище полностью лежал на его совести. И тем не менее он был уверен, что эти преступления являлись следствием более глубоких процессов, чем это казалось Симонову.
— Арест Петелина ничего бы тебе не дал. Поверь, я разговаривал с Адой. Она очень умная женщина. И крайне подозрительная. Как мать, сразу бы почувствовала в Петелине фальшь…
— Что она может чувствовать, потеряв сына!
— Э, нет, Ада — железная леди. Она не из тех, кто теряет голову от горя. Месть способна заглушить в ней любую боль. Мы пришли к выводу, что взрыв был направлен против нее, а не против Петелина.
— Докажи!
— Дай время!
— Нет его у меня. Сегодня же переведу твоего Петелина в СИЗО. Иначе министр сделает оргвыводы уже по поводу меня.
— Я бы на твоем месте на некоторое время вышел из игры. Заболей. Сердечный приступ. Ты его заслужил.
— Издеваешься? — Симонов был настроен решительно. При всем дружеском отношении к Смеяну лишаться своей должности он не собирался. — Придется сопроводить моих людей в клинику…
Три глубокие морщины обозначились на мужественном, лишенном обаяния лице Смеяна. Одна пересекла крупный, казавшийся слишком большим из-за сильных залысин лоб, две другие легли бороздами на щеки. Отдавая Петелина, он лишался наживки, на которую должны были клюнуть крупные хищники.
— Вы все равно заведете следствие в тупик. Дай мне несколько дней. Они не выдержат и дрогнут. Начнут нервничать, делать ошибки…
— Нет! — Симонов встал и нагнулся к сидевшему за столом товарищу. — Нет! Тебе нужен убийца, а мне обвиняемый…