– Ну спасибо тебе, бабуся, – поклонился до земли Илья. Сел он на верного коня, вытянул его плеточкой шелковой и поскакал прямо, дивясь про себя, какие в этот раз в Муромских лесах мухоморы забористые попались.
4
День скачет Илья, другой. Потом третий. Потом четвертый. Короче, если говорить оптом, то проскакал он целую неделю. И все время прямо, как Яга и советовала.
Характер местности начал разительно меняться. Смешанный лес уступил место хвойному, темному и мрачному, где в основном преобладали ели и папоротники. Стали часто попадаться кости различных животных, по большей части вымерших еще в мезозойскую эру, а то и ранее, в силур или девон с ордовиком. Верный Сивка-Бурка прял ушами, тряс гривой и скакать дальше отказывался. Не то чтобы он боялся костей, все же ж богатырский же конь, но перспектива питаться хвоей и папоротниками его явно не прельщала.
– И что ты предлагаешь? – честно поинтересовался на привале у верного друга Илья. – Оставить тебя пастись на полянке вон ентой, а самому – пешком?
Сивка радостно кивнул головой, обнажив в улыбке свои лошадиные зубы и топоча ногами. Илья поморщился – он не любил молодых талантливых авторов.
Но делать нечего – распрощался богатырь с верным скакуном и пошел дальше сам-пех. Идет Илья, поганки топчет, палицей шишки с елок сбивает. Дай, думает, песню запою, чтобы веселее было.
Песни Илья любил и знал много. Три. Про Щорса, про любо, братцы, любо, и еще одну. Ее и запел:
На поле орки хохотали,
Назгулы шли в последний бой,
А молодого Гиль-Гэлада
Несли с пробитой головой.
По шлему вдарила дубина,
Причем четыре раза аж!
И трупы юных рохиримов
Дополнят утренний пейзаж.
Дул-Гулдор, пламенем объятый,
Вот-вот рванет Ородруин.
«А жить так хочется, ребята!» –
Кричал нам Черный Властелин.
Извлек Кольцо из-под обломков
Исилдур, а не Гиль-Гэлад.
И возле Ирисной низины
Стоял эльфийский грубый мат.
И полетят тут орлы Манвэ
Валаров хитрых известить,
Что Гиль-Гэлад к ним не вернется
И не приедет погостить.
В углу заплачет тихо Варда,
Взрыднет Илуватар-отец.
Никто из эльфов не узнает
Про Гиль-Гэладовский конец…
И будет Палантир пылиться
На полке в крепости Ортханк.
А ведь не помер Гиль-Гэлад бы,
Изобрети Валары танк!
И кончилась песня. И увидел Илья пещеру каменную, а в ней чудище невиданное, страхолюдное, о трех головах, о семи хоботах, об одном хвосте. Чудище сладко спало, похрапывало и пускало слюни во сне.
– Ура, ура, закричали тут швамбране все! – пробормотал Илья, взмахнул палицей и хищно осклабился, потому что прочитал табличку рядом со входом: «Змей Горыныч обыкновенный (Zmeezavr Gorynichus Vulgaris).
А надо вам сказать, что нет для богатыря большей радости, чем повстречать в своих странствиях Змея Горыныча, потому как одолеть его и есть самая главная богатырская задача. Ну, это примерно как сдать сопромат или теоритическую механику. Подвиг, короче.
– Э-ге-гей! Выходи на честный бой, чудище злобное! – заорал Илья, размахивая палицей.
– Сам ты гей, – хмуро ответила Левая голова, не открывая глаз, а Правая добавила: – Мы не в форме. У нас локаут.
Тут Средняя голова открыла один глаз и пояснила:
– Ступай, если есть желание подтвердить чемпионский титул, к Идолищу Поганому. Он по версии ВФБ нынче единоличный лидер. А нам нездоровится.
Опешил Илья от такой наглости. Схватил он Змея Горыныча за хобота, ударил о мать-сыру-землю и выбил из чудища весь его поганый дух.
Завоняло, задушнело – на весь дикий лес! Дятлы гроздями с елок осыпались, мыши к кротам в гости ушли, цветы на бересклете завяли, хвоя пожелтела, сыроежки позеленели, а бобры натянули противогазы. Ну, а что вы хотите, газовая атака!
– Ох, спасибо тебе, богатырь русский! – блаженно жмурясь, пропыхтела Левая голова.
– Полегчало… – прохрипела Средняя.
– Мы тут, – пояснила Правая, – понимаешь ли, завод по производству пармезана на Вологодчине съели. В рамках импортозамещения. Ну и случились у нас… диспепсические явления в организме. Олигархическая болезнь. В нас все входит, а из нас – никак.
– И теперь! – торжественно заявила Левая голова. – Проси у нас что хочешь, любое желание исполним!
Илья сдвинул шелом на затылок, почесал лоб – этому его Добрыня научил – и сказал:
– Ничего мне от тебя не надобно, чудище лютое, окромя одного: укажи, будь ласка, дорогу в царство три крестик девять.
– К Кащею?
– К нему.
– Ну, будь по-твоему! – хором сказали все три головы, и Горыныч хвостом вымел из глубин пещеры блюдечко с наливным яблочком.
– Да я вроде не голоден, – заметил Илья.
– Сия премудрая вещица нам от Василисы досталась при разводе, – сказала Левая голова. – Ты ей пункт назначения укажи – и она тебе весь маршрут дотуда построит и по дороге рассказывать будет, как лучше ехать, чтобы в пробки не попасть.
– Навигатор, что ли? – поразил Змея познаниями в гаджетах Илья.
– Он самый! Ну, бывай здоров, Илья Иваныч, а мы спать будем, – и Горыныч начал укладываться, сопя и почесываясь.
Взял Илья блюдечко, вернулся к полянке, на которой Сивка-Бурка пасся, уселся в седло, катнул яблочко и сказал:
– Хочу ехать в царство три крестик девять!
– Введите данные по начальной точке маршрута, – сказало яблочко приятным женским голосом.
– Я был готов к этому вопросу, – ухмыльнулся Илья. – Начальная точка – мое местоположение!
– Идет построение маршрута. Бздынь! Маршрут построен. Вы направляетесь на северо-восток. Двигайтесь по прямой… пять тысяч километров.
– Ну вот, совсем другое дело! – обрадовался Илья и пришпорил Сивку. – Поехали!
5
Не быстро и не коротко ехал Илья. Проезжал он страны разные, страны разные, чужеземные, чужеземные да чужестранные. Там видал он людей удивительных, людей дивных, с людями несхожих ни обычаем, ни обликом, ни говором…
В общем, далеко занесла богатыря злая судьба – лихая доля, да еще и выбора не оставила: или жену спасай, или из богатырей дезертируй. А все яблочко на блюдечке. Чуть что, подбадривает:
– Внимание! Через триста километров сверните направо! Сверните направо на съезд!
Скачет Илья по полю, думу думает, буйну головушку повесил, повод отпустил. Галопирует верный Сивко сам-свой, мнет ковыли, пофыркивает, уздечкой побрякивает, копытами постукивает.
Вдруг встал богатырский конь, точно вкопанный. Илья сей беды не ждал, не ведал – и полетел промеж конских ушей в зелену траву канабис, только сафьяновые сапожки серебряными подковками сверкнули.
Выбрался богатырь из зарослей, отряхнул усы от налипшей пыльцы, огляделся, и видит – стоят посередь чиста поля, на кургане степном, ворота тесовые. Рядом забор притулился. Невелик заборчик, ничего он не огораживает, и всей длины в нем – десяток шагов.
– Эт-то что за диво бестолковое? – удивился Илья и хотел уже осерчать на Сивку, но тут углядел богатырский глаз на том заборчике зайца косоглазого. Чудно уселся заяц, прямо на частоколы острые, а чтобы, видать, удобнее было, обрядился косой в штаны невиданные, серебром блистающие, не иначе – заморские. И что примечательно – прореха на тех штанах болтами закручена, оцинкованными, на тридцать два.
– Эй, на заборе! – крикнул Илья, приложив варегу к бороде. – Ты чего тут?
– А ваше какое горе, сударь проезжающий человек? – тонким голоском отозвался заяц. – Может быть, я сменщика, медведя, поджидаю? Вы лучше ответьте, будьте так любезны – кто вы, какого роду-племени и чем за проезд через наш таможенный узел на незалежную территорию платить собираетесь?
Илья, приосанившись, положил руку на рукоять меча и представился по всей богатырской форме:
– Зовусь я Ильей, сыном Ивановым, прозываюсь Муромцем. Родом я из села Карачарова. Богатырь русский!
Не успел богатырь договорить, как заяц от услышанного с забора тут же и свалился.
– Но позвольте… – донесся из лопухов его дребезжащий голосок. – Как же так? Отца вашего зовут по-гречески, вас – по-иудейски, прозвище ваше финно-угорского происхождения, а село, в котором вы родились, и вовсе носит тюркско-татарское название! Как же вы русский?
Тут уж Илья и сдерживать себя перестал. Гаркнул на всю округу, аж канабисы полегли:
– Русский богатырь я! Понял, крапивное семя?! И платить я ничем не буду. Потому как… Ну, в общем, ибо… И дабы…
С этими словами вскочил Илья в седло и погнал Сивку прямо – мимо ворот, мимо заборчика, мимо отчаянно верещавшего зайца.
И долго еще вслед богатырю доносилось:
– Это не по правилам! Так нельзя! Вы нарушаете тридцать седьмую поправку к статье сто тридцать пятой Таможенного кодекса, гласящую, что…
Когда ворота скрылись из виду, Илья остановился.
– Ну что, блюдце? Куды дальше-то?
– Идет построение маршрута, – сообщило яблочко и через минуту добавило: – Связь со спутником потеряна.
– Вот те нате, – сказал Илья коню. – Сивка, что делать будем?
Конь скосил лиловый глаз, пожевал губами, но ничего не ответил богатырю.
Впереди расстилалось зеленое море тайги…
На лесной опушке богатырь остановил коня и призадумался. Где полночь, а где полдень – в этом Илья разбирался на раз, недаром школу юных богатырей закончил с отличием и золотой булавой. По мху зеленому, по коре березовой, по ветвям и сучьям умел он отыскать в лесу дорогу. Но вот беда, любой беды бедее – как узнать, какая дорога нужная? В какую сторону умыкнул проклятый супостат милушку-голубушку?
Так и думал бы свою тяжкую думу богатырь, но тут, как всегда, неожиданно, затрещали кусты, закачались рябинки да осинки, и на опушку из лесу вышел волхв.
То, что это волхв, Илья понял сразу. Собственно, никем иным старичок быть и не мог, но ежели кто засомневался, то для таких невер висела на впалой груди волхва дощечка с надписью чертами и резами: «Волхвъ».