Сказочный Горыныч (то есть «горний», небесный) сохранился в былинах. А вот Кощея вы там уже не найдете! Почему?
Русский Змей – безусловный супостат рода человеческого. Он внезапно налетает, сжигает жилища, похищает людей. То есть перед нами – последствия степняцкого набега «поганых». С печенегами справишься – половцы набегут. Срубишь голову – новая вырастет…
Оттого и закрепился в народной памяти сказочный гад, что воплотил в себе черты реального врага…
Нестандартный подход
…Змей летел – только низенько-низенько. Не сумел даже подняться на холм, где стояла застава – приземлился на склоне и уселся на задницу. Брюхо у него просвечивало, и внутри шло какое-то движение…
Высокий частокол стал для чудовища преградой. Поэтому Змей отвел маленькую голову назад, потом рывком выбросил ее – и дохнул пламенем. Пересохшие под солнцем вечного былинного лета бревна ярко вспыхнули.
Паробки столпились вокруг Кости – что командир прикажет?
«Вот теперь настоящий трындец, – думал Жихарев. – Недолго я тут распоряжался…»
– Всем в укрытие! – рявкнул он. – В погреб! Какой урод побежал в баню? В погреб, я сказал!
И мигом остался один.
Хоть бы Колобок дал совет! Хотя его, наверное, филин уже за тридевять земель унес…
Оказалось, что эти слова Костя произнес вслух.
– Плохо же ты про нас думаешь, – упрекнул из травы Колобок. – Вспомни, что у динозавров была замедленная реакция. И огня на второй выброс ему еще нужно накопить… Забеги сзади, пока он чухается!
– И что? – спросил Жихарев.
– Не тяжелей же он автобуса с туристами, – сказал Колобок. – Вот и пригодится твой силовой экстрим! А мы его немножко отвлечем… Придется тряхнуть, так сказать, стариной!
– Тебе виднее, – выдохнул Костя. – Дерну его за хвостик, а там будь что будет…
Размером Горыныч был примерно с индийского слона, это длинная шея и раскинутые тонкие полупрозрачные крылья делали его громадным. Головка у него была маленькая, а глазки – вообще словно бусинки. Шкура вся в буграх. И воняло от змея сложно – помойкой, больницей и автосервисом одновременно…
Костя действовал четко, словно век с драконами воевал, поскольку бояться было уже поздно.
Реакция у Змея и впрямь оказалась замедленная – Жихарев уже перебрался через частокол, а Горыныч едва голову повернул…
Хвост-хобот у него, по счастью, был один. Правда, могучий и длинный. К концу он истончался и напоминал средней величины анаконду. На конце хвоста торчал коготь, как у скорпиона.
Костя намотал хвост на руку, сколько вышло, примерился. Лапти скользили по траве, покрывающей склон, и упор никак не находился.
«Ох, сейчас оглянется, – думал отрок. – Они же, гады, коварные. Это же не выставка «Мир динозавров» с чучелами… Отвлечет его Колобок, как же! Такого отвлечешь!»
И тут откуда-то сверху донесся знакомый голос:
Я Колобок-Колобок,
По амбарам метен,
По сусекам скребен,
На сметане мешон,
На окошке стужен,
Я огнем порожден —
Вот и лезу на рожон,
Хоть и вовсе не пижон!
Был почетом окружен,
До зубов вооружен,
Разбивал сердца княжон,
Пережил пятнадцать жен,
Поднимался на Сион,
Приволок скрижаль-закон,
Изобрел пирамидон,
Разгрузил угля вагон
Весом сорок восемь тонн!
Хоть на вид я и смешон,
Словно Пат и Паташон,
Но уж коли раздражен
Или гневом поражен,
Не спасет тебя ОМОН —
Все и всех гоню я вон!
Я на речке плотогон,
А в степи я скотогон,
Я в бутылке – самогон,
Ну а нынче – змеегон!
Я от дедушки ушел,
Я от бабушки ушел,
И от зайца ушел…
Оказывается, филин поднял Колобка в воздух и теперь держал над головой Горыныча, а Глобальный сучил на весу лапками да приговаривал:
…И от тигра ушел,
От акулы ушел,
От чупакабры ушел,
От карликового бегемота ушел…
Горыныч, естественно, задрал башку и заслушался. Не хитрей же он лисы! А живность земную можно еще долго перечислять – там не надо подбирать рифмы…
– А я-то чего уши развесил? – сказал сам себе Костя. – Они, такие маленькие, из-за меня жизнью рискуют, время тянут… Я ж тебя, проклятого, сейчас раскручу посильней да выброшу за линию горизонта! С Репкой справился, а с тобой, поганым, и подавно…
Жихарев действительно почувствовал в себе силы великие. И упор нашел, и потянул сверх всяких возможностей… Главное – с места сдвинуть, пока змеюка не расчухала да когтями в почву не вцепилась. Сейчас она у меня пойдет задним ходом вниз под горку по сырой травке… Теплоход «Кот Матроскин» покрупней был, да все равно поддался! И трос тогда вот так же царапался, правда, руки были в верхонках… Ага, пошел!!! Быстрее, еще быстрее…
Может, и воистину могло удасться Косте такое, что сложили бы про него персональную былину, но…
Полетел парень по склону холма вверх тормашками. Хотя хвост по-прежнему крепко держал в руках.
…Раньше любой, даже городской, мальчишка знал, что ящериц надо ловить, накрывая ладонью. А если схватил за хвостик, так он у тебя в пальцах и останется. Отторгнется начисто, даже без капельки крови. Сама же ящерица убежит новый хвостик наращивать. Зато живая. Это называется регенерация.
Оказалось, что ихний хваленый Горыныч – та же самая ящерица, только огромная и такая же трусливая. Просто никто не пробовал к Змею с тылу зайти…
Обесхвостевшая тварюга заревела, кое-как развернулась и побежала прочь от заставы, потешно переваливаясь на коротких лапках. Горыныч при этом отчаянно колотил крыльями, но без хвоста ведь и самолет не взлетит!
Так трусцой и скрылся из глаз за окоемом в бескрайней степи…
Обалдевший Костя бросил отторгнутый кусок Змея и вернулся на заставу, перепрыгнув через уголья сожженного частокола.
Оказалось, что прочие паробки не отсиживались в погребе.
Каждый схватил какое-нибудь оружие – вилы, лопату, черенок копья, топор, мясницкий нож, кузнечные клещи. Все выстроились плечом к плечу в ожидании врага…
Все-таки все они в богатыри готовились, а не в повара да конюхи!
Увидев, что штабной утырок жив, а Змей в беспорядке отступает, парни побросали свое оружие, подбежали к змееборцу, обнимали его, хлопали по плечам, катались по земле от восторга…
– Ну будет, будет, – снисходительно говорил Костя. – Я же не бОшку ему отрубил, как положено, а всего-то хвостик оторвал… Силу не соразмерил… Кстати, сбегайте-ка за ним, пацаны! А то я что-то уработался…
И рухнул на землю. Даже не почувствовал, что всю кожу на руках ободрало, как наждачкой.
Разборочки
…Богатырская команда действительно вернулась к вечеру – злая, голодная, да еще и перессорившаяся. И все лошади в мыле.
Искали виноватого, как на Руси повелось.
– Илья Иваныч, это не я команду «На конь!» давал! Вы же меня тыщу лет знаете… И голос был не мой…
– Почему смерда, что ложную весточку принес, толком не расспросили? Он ведь с тобой, Дунаюшка, рядом стоял!
– Нет, сгреб я его прямо за бородищу…
– И что?
– Да вот она, так с самого утра и зажата в деснице… Какая-никакая, все-таки улика…
– А чего не сказал?
– А кто бы меня услышал? Вы же все вопили: «Смерть ворогу!»
– А ты?
– И я вопил. Я же не поперек людей живу…
– Попович во всем виноват!
– Это почему, Потанюшка?
– Потому что ему лишь бы хиханьки да хаханьки! Вот почему!
– Потому что отроков мы распустили! Мне Малец сдуру вместо боевых праздничные портянки приволок, бархатные, с золотой канителью… Теперь не в чем в люди выйти!
– Тихо, братья! – перекрыл всех голос Муромца, все еще сидящего в седле. – Отроки-то как раз расторопней нас оказались! Догадливей!
Да, паробки были уже готовы к такому раскладу. Баня протоплена, хлебы поспели, пшенный кулеш в огромном котле побулькивал.
На месте сожженных бревен ограды белели свежеошкуренные.
А посреди двора лежало большущее непонятно что…
– Вы что, этой вонючей падалью кормить нас собрались? – закричал Алеша Попович. – Вот я вас! Тащите ее туда, откуда приволокли!
– Илья Иванович, – сказал Добрыня. – Передай от меня нашему меньшому… хм… братику, чтобы не визжал, как баба. Оно, господа застава, никакая не падаль. Оно есть хобот Змея Горыныча!
Все ахнули, но поверили: ведь Добрыня единственный, кто имел дело с подобным чудовищем. Ему видней.
Муромец наконец спешился, снял шлем, тряхнул мокрыми от пота седыми кудрями, подошел к Змееву огузку. Это на конце хвост был тонкий, а оторвался от туловища на высоте роста Муромцева!
– Ну, рассказывайте, юноши, что тут у вас было. Кто за старшего?
Паробки дружно показали головами на кучу сена. Там лежал без памяти Костя Жихарев. Руки змееборца были уже перевязаны: главный его супротивник Пинай, оказывается, кое-что понимал в лекарском ремесле.
– Илья Иваныч, если бы не он…
– Змей даже пискнуть не успел!
– Как индюк бесхвостый убежал!
– Пинками провожали!
Добрыня подошел к герою, бережно подхватил его на руки – и едва не присел:
– Эге! Сила-то в нем немалая! Такой мог! А я-то думал – писарь как писарь…
– Неси его в богатырскую, – сказал Илья. – Клади на мой топчан, шубой соболиной накрой…
Если и бывали отроки в богатырской, так только с веником да тряпкой. И завистливо вздохнули отроки…
…Очнулся Костя уже к ночи. Открыл глаза и увидел, что лежит в огромном зале, бревенчатые стены завешаны разноцветными коврами, на коврах играет пламя многочисленных светильников…
Богатыри сидели по обе стороны длинного стола в свежих нательных рубахах. Лики у всех покраснели после доброй бани. Прихлебывали витязи квас из бочонка – значит, не пировали, а серьезную беседу вели.
Костя решил послушать и снова зажмурился.
– Дело неслыханное, – говорил Алеша. – В Европе рыцарь приносит королю голову дракона, а мы солнышку нашему хвостик поднесем? Над нами смеяться будут!