– Полети-ка ты, калёная стрелочка, повыше стройного дерева, пониже ходячего облака, залети стрелка в чисто поле Скурле-хану прямо в правый глаз, а выйди ему за левым ухом.
Запустил он калёную стрелу: полетела та стрела повыше стройного дерева, пониже ходячего облака, залетела в чисто поле, в ханский шатёр, попала Скурле прямо в правый глаз, а вышла у него за левым ухом: тут хану-собаке и конец пришёл. Сел затем на коня Василий Игнатьевич – у его коня сивая грива расстилается, хвост трубой завивается, изо рта конского пламя мечется, из ноздрей искры сыплются, из конских ушей дым столбом валит. Пригнал его Василий в чисто поле, подхватил среди нехристей самого из них наилучшего, схватил его за резвые ноги да и принялся им помахивать. По правую руку махнёт – проложена улица. По левую руку махнёт – переулочек. Приговаривает Василий тому басурманину: «Хоть ты тонок в жилах – не сорвёшься. Хоть и сух на кости – да не изломишься». И солнце ещё не закатилось, как повыкрошил Василий чёрную силушку, повытоптал её своим конём.
Раскидав орду, отправился он затем к князю Владимиру. Приехал на княжий двор, зашёл в гридню, а там уже собрались князья-бояре: пьют они допьяна, едят досыта, а на молодца и не поглядывают, как будто бы его с ними и нет. Не таков Владимир Красно Солнышко: сажает он Ваську за дубовый стол, поит его зеленым вином, кормит-поит его трое суточек. По гридне князь похаживает, тихую речь Василию выговаривает:
– Здрав будь, удалый добрый молодец! И чего тебе нынче надобно? Ты бери у меня города с пригородками, бери сёла с деревнями.
Отвечает Василий Игнатьевич:
– Не надо мне городов с пригородками, не надо сёл с деревнями. Оставь на мне крест, пояс да полотняную рубашечку. Оставь мне моего коня да лук с калёными стрелами. Может, я ещё пригожусь.
Говорят тут князья-бояре Василию Игнатьевичу:
– Более ты нам, Васенька, не надобен. Отдавай назад то, что куплено нами у чумаков, у целовальников.
Вновь Василий спрашивает:
– Может, ещё на что понадоблюсь?
Отвечают князья-бояре во второй након:
– Нам ты, Васька, более не надобен. У нас тебе в кресте, в поясе и в полотняной рубашечке отказано. Отдавай поскорее своего коня и лук со стрелами.
В третий раз говорит Васенька князьям-боярам таковы слова:
– Может, я вам ещё понадоблюсь?
Те отвечают:
– Нам ты, пропойца, не надобен. Во всём тебе у нас отказано.
Вскочил тогда Василий Игнатьевич на резвые ноги, схватил кедровую столешенку и принялся столешенкой бояр охаживать, князей ею приглаживать. Полетели те с дубовых лавок в разные стороны. А Васенька над ними насмехается:
– Вы ещё, толстобрюхие, Ваську Буслаева не знаете! От него вам и вовсе пощады бы не было!
Василий Буслаевич
асилий Игнатьевич про Ваську Буслаева правду сказывал: жил в Господине Великом Новгороде купец Буслай. С соседями купец не перечился, с новгородскими мужичками поперёк слова не разговаривал. Живучи, Буслай состарился, а состарившись, и преставился. Осталось от старого житьё-бытьё, двор-имение, осталась вдова Амелфа Тимофеевна, осталось и любимое чадо – единственный сын Васенька. Как исполнилось Васе семь годков, принялась Амелфа Тимофеевна учить сынка грамоте – грамота Васе впрок пошла. Присадила она его пером писать – и письмо ему в науку пошло. Отдала она сына дьячку: тот учил церковному пению и ладно выучил – не было ещё такого певца во всём Новгороде. Да вот только Вася, сделавшись юн, не в Божьи церкви отправился. Повадился Василий Буслаевич гулять в кабаках с удалыми пьяницами, с кабацкой теребенью; допьяна стал напиваться, поздно домой возвращаться. Принялся он со своею ватагой по улочкам погуливать, по ночам пошаливать. И ходя так по городу, людей уродует: кого схватит за руку, так её из плеча и выдернет, кого заденет за ногу, то из гузна ногу выломит, а кого хватит кулаком поперёк хребта, тот кричит, ревёт, на карачках ползёт. Пошла на Васю великая жалоба: принесли её мужички новгородские, богатые, посадские на двор к вдове Амелфе Тимофеевне. Рассердилась мать на беспутного сына, принялась его укорять, ругать, уму учить. Материнское учение Василию Буслаевичу сильно не понравилось. Отправился Васька в высокий терем, сел на ременчатый стул и принялся писать скорописчатые ярлыки. Вот что в них было написано: «Тот, кто хочет пить и есть из готового и носить разноцветное платье, валите к Ваське на широкий двор». Рассылал он ярлыки со слугой на широкие улицы, на частые переулочки. Поставил затем Вася чан посреди двора, налил его полным зелена вина, опустил туда чару в полтора ведра. Грамотные люди прочитали Васькины ярлыки и, не будь дураки, пошли к нему во двор к тому чану, к зелену вину. Первым был Костя Новоторженин. Василий его опробовал: ударил он Костю дубиной, а в половине той дубины набито тяжёлого чебурацкого свинца, сама же дубина весом целых двенадцать пудов. Попал сын Буслаев дубиной Косте по голове, а тот стоит, не шевельнётся, на буйной его голове кудри не тряхнутся.
Сказал тогда Василий Буслаевич:
– Здрав будь, Костя Новоторженин! Ты с этих пор мне названый брат и ближе будешь родного брата.
Пришли за Костей два барчонка-боярина – Моисей и Лука, – и их Василий дубиной опробовал. Стоят Моисей с Лукой, не шевелятся, кудри на их головах не колышутся. Пришли три брата Залешены, и не посмел Василий им отказать. А за ними – семь братов Сбродовичей. Пришёл на двор и Михайло Потык. Всего заявилось двадцать девять молодцев, сам Буслаев тридцатым стал. С тех пор принялись они лютовать: какой простец зайдёт на двор к Ваське, то его убьют и за ворота выбросят. Мужички новгородские с тех пор за версту обходили Васенькин дом, а сыну Буслаеву всё мало: прознал он – у соседских мужичков канун варен, пива ячные. Отправился Василий со своей дружиной поначалу в кабак, напились они там зелена вина, а затем пришли к мужичкам и принялись с ними в шутку бороться, а затем в шутку кулаками биться. И от той ребячьей борьбы, от того кулачного боя началась вскоре великая драка. Сам Василий стал разнимать, да его не послушали – зашёл один дурак с носка[5] и огрел Буслаева по уху. Тут Василий закричал громким голосом:
– Брат мой названый, Костя Новоторженин! Лука и Моисей, боярские братья! Верный мой Михайло Потык! Уже меня, Ваську, бьют!
Разъярились добрые молодцы и очистили улицу. Кого искалечили, руки-ноги переломали, а кого прибили до смерти.
Кричат, ревут посадские. Говорит им Василий Буслаевич:
– Эй вы, плаксы, раззявы, новгородские мужики! Бьюсь я с вами о великий заклад: напускаюсь я на весь Великий Новгород со своей дружиной. Коли вы меня за два дня побьёте, буду платить вам дани-выходы всякий год по три тысячи. А если я вас кулаком уговорю, то вам платить мне такую же дань.
Мужички понадеялись, что одолеют проклятого Ваську, – побились с ним о великий заклад и подписали о том договор. Началась у них в первый день такая драка, что все вороны с голубями полетели вон с города. Сошлись на мосту через Волхов: с одной стороны все новгородские мужики и богатые купцы, с другой – Васька со своими назваными братьями. Дерутся спорщики с утра до вечера, а к ночи Васька с дружиной начал одолевать: многих его молодцы прибили до смерти, многих искалечили.
Новгородцы догадались, что делать. Пошли они с дорогими подарками к вдове Амелфе Тимофеевне, говорят ей таковы слова:
– Матушка Амелфа Тимофеевна, прими от нас дорогие подарочки. Уйми только своё чадо милое, Василия Буслаевича.
Амелфа Тимофеевна приняла подарочки и послала к Васеньке девушку-чернавушку. Прибежала девушка к Ваське, подхватила его за белые руки, позвала к матушке. Не мог Васька ослушаться – пришёл к матери на широкий двор. Та же за все разбойничьи дела посадила сынка в глубокие погреба, затворила железными дверьми, заперла на булатные замки.
Как услышала о том Васькина дружина, пригорюнилась, но делать нечего. На второй день принялась она биться с новгородскими мужиками. Дерутся молодцы с новгородцами с утра до вечера, и здесь без Васьки им плохо пришлось: взялся город одолевать, с моста дружину теснить, в седой Волхов скидывать.
Видят Костя Новоторженин с Моисеем и Лукой: пришла к реке по воду та самая девушка-чернавушка. Взмолились молодцы:
– Эй ты, девушка-чернавушка, выручай нас! Вызволяй от верной погибели!
Девушка бросила кленовое ведро, подхватила кипарисовое коромысло и принялась тем коромыслом помахивать, мужичков новгородских с моста скидывать. Однако вскоре стало видно: и с чернавушкой не одолеть Васькиной дружине всего Новгорода.
Кричат Костя с Моисеем и Лукой:
– Ты, девушка-чернавушка, бросай своё коромысло, беги поскорее на двор Амелфы Тимофеевны, сбей с её погребов булатные замки, отвори железные двери!
Девушка бросила коромысло, прибежала на двор Амелфы Тимофеевны, сбила там замки, отворила двери и говорит Василию:
– Спишь, Василий, или так лежишь? Твою дружину мужики новгородские всю переранили, молодцев твоих порастаскали. Пробиты булавами буйные головы твоих братов названых.
Здесь ото сна Василий пробудился, руки-ноги поразмял. Выскочил Васька на двор – не попалась ему под руку железная палица, а попалась тележная ось. Побежал Василий по Новгороду, по широким улицам, только вот встал на пути старец Пилигримище. Держит старец на могучих плечах колокол: весом колокол в целых триста пудов. Закричал старец Пилигримище:
– Стой, Васька, не попархивай! Молодой глуздырь, не полётывай! Не выпить тебе воды из седого Волхова! Не повыбить тебе мужичков в граде Новгороде! Есть молодцы против тебя, и стоим мы, молодцы, не хвастаем.
Говорит ему Василий:
– Отойди-ка ты с дороги, Пилигримище, не гневи меня, добра молодца! Ставил я великий заклад с новгородскими мужиками, что побью их всех за два дня. А в задор войду – и тебя убью.
Однако Пилигримище с дороги не сходит, на Ваську Буслаева ругается:
– Щенок ты против меня, птенец ты вылупившийся!