– Так и быть, но будешь держаться подле меня. Помяни мое слово, если решишь предать и сбежать – помрешь в муках.
Ярослава не стала спорить с решением Дарена. Все же у него ключи и, видимо, заготовлен какой-то план. Княжна долго жевала свой завтрак, а может быть, и ужин. Девушка старалась не думать о том, что навий прихвостень делал в покоях Отрады, но мысли то и дело возвращались к этому. Это терзало Ярославу. В какой-то момент раздумья о Дарене и Отраде даже вытеснили собой переживания о смерти князя и о том, что княжна находится в темнице. Ярослава не выдержала повисшей тишины и тихонько позвала:
– Дарен.
Ответа не последовало.
– Дарен!
– Чего тебе? – отозвался недовольный голос, в котором не было ни намека на сон.
– Зачем тебя звала Отрада?
– Да так, побеседовали с ней, пирогов поели.
– Я знаю, что ты врешь!
– Слушай, отстань, Буренка, я занят.
Ярослава стиснула зубы. Юноша уходил от ответа и даже не пытался скрыть этого.
– И чем же ты занят, сидя в грязной темнице, а? И я знаю, что ты врешь.
– В отличие от тебя, Буренка, я думаю о том, как нам выбраться. Советую тебе заняться тем же. Все, отстань от меня, отвлекаешь.
– Вот доберусь до тебя и наподдам как следует! И Ярослава меня зовут.
– Жду не дождусь, Буренка. Выберись только сначала, – Дарен бросил это, но все же отодвинулся от решетки вглубь темницы.
Ярослава еще несколько раз попыталась выведать у юноши хоть что-то, но ответов на вопросы не дождалась. Княжна раздосадовано уткнулась лбом в колени, оставшись один на один со своими мыслями. Пытаясь сдержать слезы, она теребила кольцо на шее и кусала губу, пока на почувствовала вкус крови во рту. За последние несколько дней ее жизнь полностью переменилась. Она не знала, что будет завтра, не знала, как долго ей придется сидеть в грязной сырой темнице рядом с ворами, убийцами. Теперь встреча с мертвецами на болоте или даже с мамуной казалась ей каким-то далеким приятным воспоминанием. Тогда Ярослава, по крайней мере, сама могла решать, как ей поступать и что делать.
Княжна не заметила, как провалилась в тяжелый сон. Ей виделись мертвяки с вытекающей черной жижей из ртов. Они то и дело пытались впиться зубами ей в шею, а она из последних сил удерживала их руками. Мертвяков становилось все больше, они толкались, все теснее прижимались к ее телу. Ярослава очнулась в холодном поту, глядя в темноту невидящим взором. Сон все не отпускал. Она ощущала, что ее продолжают толкать то в бок, то в ноги. Вокруг происходил какой-то хаос. Окончательно очнулась Ярослава, когда что-то мокрое и мерзко пахнущее коснулось ее щеки.
– А-а-а-а! – Княжне потребовалось лишь несколько мгновений, чтобы осознать всю картину. Вокруг ее тела столпились не одна и даже не две крысы. Мертвые крысы! Ярослава не могла сказать точно, сколько их. Они шныряли туда-сюда по всей темнице, разнося с собой грязь, кусочки разлагающейся плоти и тошнотворный запах. Ярослава вскочила и схватилась за ржавые прутья, пытаясь взобраться на решетку.
– Ты чего опять голо… – сонный голос Дарена оборвался.
– Дарен, Дарен! Я же не сплю? Откуда они все взялись?! Фу, убирайтесь! – Княжна пнула нескольких крыс, но их не стало меньше. Земля под ее ногами будто пришла в движение, шевелилась и пищала. Княжна перебежала в другой угол темницы, где, как ей казалось, крыс было меньше.
– Нет, не спишь. И другим спать не даешь, – отозвался Дарен уже бодрее.
– Да как тут спать можно?!
– Теперь я и правда поверил, что ты из княжеской семьи. Изнежилась в своих хоромах. – Пленник как обычно влез в чужой разговор. – Крысы жирные бегают, с мяском. Их можно съесть.
– Есть… Мертвечину? – Ярослава с трудом подавила приступ тошноты. Она всякое в своей жизни видела, но подобную картину даже представлять не хотела.
– Говорят, что слугой Нави станешь, если мертвечину съешь, – предостерег Дарен. – Буренка, надо подумать, когда стоит выбраться отсюда.
– Ярослава я! – взорвалась княжна. – Я. Р. О. С. Л. А. В. А! Запомни уже мое имя!
Княжна принялась с усилием пинать крыс в сторону темницы Дарена, прикрывая нос рукой от омерзительного запаха. Некоторые тушки с отвратным хлюпаньем разбивались о ее сапоги, ошметки их тел разлетались в разные стороны. Хоть так она сможет достать раздражающего навьего прихвостня, который весело провел время с Отрадой.
Неожиданно протяжный скрежет засова темницы, топот тяжелых башмаков и огни факелов прервали хаос, что творился вокруг княжны. Несколько человек быстро приближались к темницам Ярославы и Дарена. Крысы стремительно разбежались от света, оставляя за собой следы из крови и плоти. Стражники не обратили на крыс и толики внимания.
– Ты, – один из стражников, чье имя Ярослава не помнила, но чье лицо казалось знакомым, зазвенел ключами и отворил темницу княжны, – идешь с нами. Малейшее сопротивление, и мы лишим тебя ноги.
Планы побега рухнули в тот же миг.
– Погодите, что происходит? – Ярослава попятилась. Конечно, стражники были не такими крупными, как княжна, но во всеоружии.
– Молчать! Свяжите ее!
Один из стражников ударил Ярославу под колено древком копья, второй грубо схватил девушку за руки, вытянул их вперед и быстро обмотал толстой веревкой. Так же быстро он убрал руки от княжны, будто от прокаженной.
– Следуй за нами.
Веревку дернули. Запястья отозвались болью от врезавшейся в них веревки, заставляя княжну подчиниться и встать. Пока никто не видел, Ярослава спрятала выпавший перстень обратно под рубаху и с мольбой уставилась на Дарена. Тот немигающим взглядом смотрел на спину командующего стражника. Юноша о чем-то очень глубоко задумался, не обратив никакого внимания на княжну. Ярославу это задело. Отчего-то внутри разрасталось чувство, что ее предали. Снова.
Ярослава едва успевала смотреть по сторонам. Ее вели очень быстро, будто они куда-то опаздывали. Тяжелая дверь темницы заскрипела и яркие солнечные лучи пронзили темноту. Княжну выволокли под яркое солнце. Стоял полдень. Глаза больно обожгло, а в нос ударил свежий воздух. Голова закружилась от внезапных изменений, но Ярославе даже не дали прийти в себя. В бок ткнули острием копья, подгоняя пленницу. Она почувствовала, как к выступившей крови начала прилипать одежда.
На свежем воздухе оказалось прохладнее, чем в затхлой темнице. Осень пришла в этом году раньше. Зубы у княжны застучали то ли от холода, то ли от невесть откуда взявшегося страха, руки дрожали, ноги подкашивались. Ярослава споткнулась, точно носильщик под непосильным грузом, но смогла удержаться на ногах. Запястья снова пронзила боль.
«Меня вывели из темницы, – начала размышлять Ярослава, пытаясь унять дрожь и хаос даже в мыслях, – и мое чутье подсказывает, что я туда уже скорее всего не вернусь. Сбежать… Сбежать уже не получится. Или же получится? Рвануть прямо сейчас?»
Ярослава подняла голову, щурясь от яркого света. Небо было голубое, редкие облака медленно безмятежно плыли. Теплые солнечные лучи ласкали кожу. Несмотря на ветер и прохладу, погода действительно была прекрасная. Прекрасная для прогулки в цветущем поле, но не под надзором тюремщиков.
Ярославу провели по одной улочке, другой, третьей, пока не вывели на главную улицу. Гомон толпы, запахи торговых лавок ударили в уши и нос. Ей стало не по себе. Люди с любопытством и недовольством взирали на пленницу. Многочисленные взгляды пронзали ее тело. Ярослава обернулась и увидела, что толпа двинулась за ними. Кто-то плакал, кто-то что-то бурно обсуждал, но одно оставалось неизменным, презрение и осуждение впились в Ярославу, окутали ее, словно воды глубокого и склизкого болота.
Княжне хотелось уменьшиться до размеров птицы, вспорхнуть в ясное небо, улететь как можно дальше от столь знакомых улиц, которые теперь казались вражеским логовом. Ярослава не сразу поняла, почему на нее так смотрят, за что в нее бросаются проклятиями.
– Убийца! Неблагодарная тварь, убившая нашего князя-батюшку! – крикнул кто-то.
Толпа, точно воронье над жертвой, подхватила.
– Казнить ее!
– Казнить!
– Отрубить голову!
– Ай! – Из толпы вылетел камень и угодил в ухо княжне. Ярослава закусила губу, чтобы не расплакаться от боли и обиды. Девушка не убивала князя. Любила, ведь он стал для нее отцом. А ради княжества готова была пойти воевать вместе с братом. Но все думают иначе. Кто-то уже распространил ужасный слух, который не смоет с репутации Ярославы даже самый стремительный поток реки.
«О, нет-нет-нет! Что мне делать?!»
Непрошенные слезы обиды и страха покатились по щекам. Их становилось все больше с каждым шагом, с каждым новым камнем, прилетающим в ее тело. Слезы застилали глаза. Княжна всхлипывала на потеху другим.
«Ярослава, хватит плакать, – пыталась сама себя утешить княжна, – ты воин, а воины не плачут!»
Это были слова Игоря, которые он постоянно повторял княжне. Мысль о наставнике, который ничего не сделал, чтобы помочь, пронзила Ярославу как копье. Это стало последней каплей. Девушка горько разрыдалась, больше не сдерживая эмоции.
– А ну, прекратите! Из-за ваших действий и мы страдаем! – крикнул главный стражник и в назидание другим ударил древком копья одного из зевак с камнем.
Ярослава перевела наполненный слезами взор поверх голов, презрительных взглядов горожан. Княжна проморгалась, надеясь сбросить пелену слез. Ярославу бросило в холодный пот, когда она осознала, куда ее вели. Главная площадь. Самое счастливое и в то же время самое мрачное и кровавое место города. Место праздников и казней, венчания и прощания. Ее вели туда, где еще совсем недавно Ярослава вместе с князем и Отрадой поздравляли народ с хорошим урожаем и благодарили богов.
Настроение горожан предвещало точно не празднество.
Еще не дойдя до площади, Ярослава увидела то, что пожелала бы никогда не видеть. В самом центре главной площади возвышался сруб. Толстые бревна были аккуратно сложены в своеобразное ложе. На нем лежал князь. Такой же красивый, прекрасно одетый, как и всегда. Такой родной. Казалось, будто он просто спит.