– Не ищем мы для нее жениха! И ничего она не знает о Миле. Убирайся!
– Не свататься я пришел, а поговорить.
В глазах старика заблестели слезы, рука с кочергой задрожала.
– Не говорит она ни с кем. С седмицу молчит, почти не ест. Как вернулась из лесу, так слова из нее не вытянешь. Милку потеряла там, подружку свою сердешную. Девицу так и не нашли, а винят Васю мою. Если и ты за этим же пришел, то убирайся, чтоб я тебя не видывал больше.
– Я действительно пришел из-за Милы, но обвинять Васю ни в чем не собираюсь. Скорее наоборот.
Старик тяжело вздохнул:
– Проходи, настырный. А коль наврал мне, то выдворю сразу же.
В подтверждение своих слов он сурово потряс кочергой перед лицом Ярославы.
Девушке пришлось пригнуться, чтобы войти в избу. Убранство было простеньким: печь, обеденный стол да пара лавок. Впрочем, так было в большинстве деревень. На одной из лавок она сразу заметила свернувшуюся девицу. Длинная темная коса свисала до полу. Ярослава присела рядом на корточки.
– Василиса, ты меня слышишь? – негромко спросила княжна.
Девица на лавке даже не пошевелилась.
– Я встретил в лесу твою подругу, она и рассказала, что с тобой была.
– Мила жива? С ней все хорошо? – девушка встрепенулась, села на лавке и вцепилась тонкими пальцами в руку Ярославы. Василиса и правда оказалась красавицей, несмотря на то что под ее глазами залегли тени, а лицо исхудало.
– Нет, мертва, – с горечью ответила княжна.
Лицо девушки вытянулось в удивлении.
– Тогда как же ты с ней говорил?
– Мавкой она стала, а я попал в ее ворожбу.
– Мавкой? – удивленно повторила девица. Вдали от Старграда люди меньше удивлялись навьим тварям. Видать, в менее населенных территориях твари меньше боялись показываться на глаза.
– Она сказала, что в лесу на вас кто-то напал. Расскажи подробнее, кто это был?
Василиса некоторое время молчала, не мигая глядя на Ярославу. Глаза деревенской красавицы заблестели от наполнивших их слез.
– Я… я ее бросила! – девушка зарыдала, слезы градом покатились по ее щекам. Старик, что присел в углу на лавку, встал, все также сжимая в руке кочергу.
– Почему ты решила, что бросила ее?
– Я оставила ее одну с тем чудищем! Одну! В лесу! – Василиса громко всхлипывала, вытирала слезы рукавом.
– С каким чудищем? Расскажи, как все было.
– Мы… – девушка в очередной раз всхлипнула, – мы пошли в лес по грибы. Все было как всегда. Мы ходили только по знакомым тропам, далеко в лес не уходили. Сперва… – она вытерла рукавом слезы с раскрасневшихся щек, – сперва я заметила странную тень. Потом мне начало казаться, что за нами кто-то наблюдает. Я сказала об этом Миле, но она не поверила. Только рукой махнула!
Девушка снова зарыдала.
– Что было дальше?
– Потом… потом из-за дерева вдруг выпрыгнул отвратительный старик. Он был одет в рваное тряпье. Оно свисало лоскутами до самой земли. Леший это был, говорю вам! – девушка громко втянула воздух. – Я его первая заметила, испугалась и побежала в деревню. Только когда выбежала из лесу, поняла, что Мила за мной не идет. Я решила поискать ее и пошла другой тропой к тому месту.
Девушка замолчала, ее била мелкая дрожь.
– Мне нужно было бежать в деревню и звать на помощь!
– Ты вернулась за Милой? – Ярослава старалась говорить ровно, не показывать своих эмоций. Но ей это давалась с трудом.
– Д-да. Я спряталась за кустами, боялась даже дышать. Мила лежала на том самом месте, где я ее бросила. – Василиса громко всхлипнула. – Он… он раздел ее, трогал везде и… – Девушка свесилась с лавки, ее вырвало. – Ее тело содрогалось при каждом толчке. Она выглядела как тряпичная кукла. Я не могла сделать и шагу, не могла отвести от нее глаз! А потом леший неожиданно сказал: «Ты следующая», и посмотрел в мою сторону. Я так сильно испугалась, что бросилась бежать. Не помню, как оказалась дома.
– Так вот что сталось с Милой! Все думали, что она сбежала из-за своего женишка! – прохрипел старик и бросил кочергу на пол, а мгновение погодя, кинулся за ведром и тряпками, чтобы прибрать за внучкой.
Ярослава призадумалась, без интереса наблюдая, как старик вытирает пол. Она не встречала леших, но и не слышала, чтобы они насиловали юных девиц. В народе сказывают, что лесные хозяева и правда могут принимать облик человеческий, чаще всего предстают как немощные старики. Поговаривают, что они заманивают в гущу леса беспечных людей, да так глубоко, что те не могут уже отыскать обратной тропы. Пожирают лешие их иль в услужение берут – никто не знает, покуда никто еще после встречи с лешим не воротился, чтобы поведать истину.
– Как ты выбралась из леса? – спросила Ярослава.
– Сказала же уже, кинулась прочь, да так, что лапти растеряла. До самой избы неслась без оглядки.
– И почему ты мне, своему родному дедушке, не рассказала, а какому-то незнакомцу сразу поведала? – Старик поджал губы, обиженный недоверием любимой внучки, но ругать не стал. Убрал грязные тряпки на улицу, вылил там же воду, и тихонько подошел к Василисе, да принялся нежно поглаживать ее по голове.
– Боялась, что ты сочтешь это россказнями! Иль же что целомудрие потеряла и так оправдать себя пытаюсь! А путник сказал, что Милу видел.
Дедуля, мне так страшно! Я боюсь выходить из дому! Мне кажется, что этот леший следит за мной! – Василиса кинулась в объятия старика и снова заплакала.
– Надо к старосте бежать, поднять мужиков да поймать тварь! – ярость в словах старика так и кипела.
– Утром. Время позднее. Негоже по ночам по лесу темному ходить.
– Прав ты, юноша, прав. Да вот сердце болит, что не могу прям сейчас пойти за помощью. – Старик приобнял внучку покрепче и взглянул на путника. – Как звать-то тебя, добрый молодец? Смотрю, юн ты еще совсем, щетина не тронула лица, хотя ростом как настоящий богатырь.
– Яр… Ярослав, – неуверенно ответил путник. – А вас как величать?
– Иван Мельник я. Отец мой тоже Иваном Мельником был, – представился старик. – Что ж, Ярослав, оставайся на ночь у нас. Вдруг леший нагрянет, как обещал. Тут-то мы его с тобой и схватим. За помощь заплачу. Монет не так много, но вот зерном поделиться смогу вдоволь.
– Не нужно мне платы за это дело, но от еды для меня и коня моего не откажусь.
– Спасибо тебе, добрый молодец! Можешь на лавке плащ оставить, да лишние вещи. Отдохни, пока я ужин состряпаю.
– Простите, но плащ мне как вторая кожа, а меч, как рука. Не сочтите за грубость, но все оставлю при себе. – Ярослава хотела помочь, но не желала раскрывать свою личность. Будет спокойнее, если никто не догадается, что она скрывает.
– Как знаешь, твоя на то воля.
На том и порешили. Старик принялся за ужин. Василиса прислонилась к руке Ярославы и уснула крепким сном. Устала девица, вымотал ее страх.
После ужина, укутавшись в плащ, Ярослава прилегла на лавку, что стояла ближе всего к двери. Она долгое время лежала, вглядываясь в темноту, почти не смыкала глаз. Мысли о смерти мавки не давали покоя. Совесть, будто червь, вилась где-то глубоко, вгрызаясь в самую душу. Мила уже была не человеком, но это не уменьшало терзаний. Из-за рассказа Василисы перед взором Ярославы стояла пренеприятная картина. Что-то подобное она как-то раз видела в покоях Отрады, когда зашла к сестре поздно вечером с княжеским поручением. Но там хотя бы никто не умирал, да и не принуждал их никто. Здесь же тошнота наворачивалась от одной мысли о содеянном этим гадом. То, что это был вовсе не леший, Ярослава почти не сомневалась. Не смыкала глаз девушка еще по той причине, что насильник заприметил следующей Василису. Рыжеволосая девушка вслушивалась в каждый шорох, каждый скрежет за окном. Глубокой ночью она вышла из избы на фырканье встревоженного Бурана, но никого не обнаружила. В этом же заверила и проснувшегося старика. С восходом солнца Ярослава устала от беспокойного сна и встала окончательно.
К утру нагрянула недобрая весть. Как только прокричали петухи где-то вдали, старик ушел в деревню, поговорить со старостой, а вскоре с громким возгласом ввалился в избу:
– Василиса пропала!
– Василиса? – рука Ярославы сразу легла на рукоять меча. Девушка тут же поднялась с лавочки, так и не донеся ложку завтра до рта. – Та, что сватают всем?
– Да. С матерью поругалась, да сбежала средь ночи. Не первый раз уже, но то, что случилось с Милой…
– Ох! Это он! Это точно леший ее забрал! – девица, едва продрав глаза от сна, залилась слезами. – Я Василиса, и она тоже. Видать спутал нас. Вновь из-за меня кто-то пострадает!
– Ну же, ну же, не плачь, дитя. Ты не виновата. – Старик погладил внучку по волосам и поцеловал в макушку.
– Вы рассказали о Миле жителям деревни? – Ярослава проверила ножны, перстень на цепочке, надела избитые долгой дорогой сапоги и вышла из избы. Вслед за ней выбежал старик. Василиса же осталась внутри, приоткрыв дверь на щелочку.
– Да, рассказал. Жители негодуют. Родители Василисы в печали теперь, а бабка ее вовсе без чувств свалилась. О! Вот и староста с остальными к нам спешат. – Старик указал на группу приближающихся мужчин.
Деревня была небольшой, но мужчин собралось больше десятка. Пришли все, кто мог держать оружие в руках: и мал, и стар. Вооружились они вилами и топорами. Некоторые взяли с собой собак. Общий галдеж слился в проклятия и ругательства, от которых Ярославе стало дурно. Совсем недавно так же обругали ее, обвиняя в смерти князя.
– Иваныч рассказал, мол, ты Милу нашел в лесу. Правда ль это? – вдруг спросил один из мужиков, перекрикивая общий галдеж. Все тут же притихли и устремили любопытные взоры на Ярославу.
– Правда, – коротко ответила Ярослава и натянула капюшон посильнее. Старик уже обратил внимание на отсутствие щетины, но, видимо, списал все на возраст. Другие же могут заподозрить обман.
– Она жива?
– Не привел путник Милу в деревню. Значит, нет ее в живых уже! – воскликнул один из мужиков.
– Замолчи, еще есть надежда, что…