Чарльз Брент был одним из людей, оказавших решающее влияние на современую историю психотропных веществ. Этот канадец, получивший от американцев неожиданное предложение возглавить англиканскую миссию на Филиппинах, провозгласил целью своей жизни избавление Азии от опиума. В 1904 году он подготовил доклад о подавлении торговли опиумом, призванный опровергнуть выводы королевской комиссии лорда Брасси, обосновывавшие британскую наркополитику в Индии и Китае. Эта работа стала фундаментом американской наркополитики ХХ века.
Чарльз Генри Брент
В стремительно менявшейся общественной атмосфере вслед за США меры по регуляции оборота наркотиков начали принимать Австралия, Новая Зеландия и Трансвааль. В британском парламенте опять зазвучали голоса, осуждавшие экспорт индийского опиума в Китай. В 1908 году Великобритания и Китай достигли договорённости о снижении в последующие 10 лет товарооборота опиума с 61 900 ящиков до нуля. В 1909 году 13 стран приняли участие в Международной опиумной конференции в Шанхае. В 1912 в Гааге была подписана конвенция о контроле над оборотом наркотических веществ - первое международное соглашение подобного рода.
В 1919 году конвенция была включена в Версальский мирный договор. Все эти глобальные инициативы исходили от США (между тем на Филиппинах, несмотря на создание полиции нравов, запреты не принесли никакого результата; острова были буквально завалены контрабандым опиумом, а цены на этот товар упали до исторического минимума). Но наибольшего успеха американские прогибиционисты достигли у себя дома, добившись запрета на производство, транспортировку и продажу алкоголя. Правда, их триумф имел несколько неожиданные последствия.
Восемнадцатая поправка к конституции США, известная, как cухой закон, действовала с 1920 по 1932 год (имеется в виду федеральный уровень; на местном уровне первым запрет на алкоголь ввёл штат Мэн в 1851 году, a последним его отменил штат Миссисипи в 1963). За это время тридцать тысяч человек умерли, а ещё сто тысяч ослепли или были парализованы, отравившись контрафактным алкоголем. Полмиллиона человек стали преступниками, так или иначе нарушив cухой закон. Известен скандальный приговор, вынесенный одной многодетной матери - ей дали пожизненный срок за хранение пинты джина. На всех ступенях власти воцарилась коррупция. Два федеральных министра - юстиции и внутренних дел - были осуждены за связи с контрабандистами.
Алкоголь в результате запрета лишь обрёл новых потребителей. Точнее, потребительниц. Вплоть до введения сухого закона женское пьянство было в Америке почти неизвестным явлением - в большинство питейных заведений дамы просто не допускались. Однако в нелегальных барах и на частных вечеринках ревущих двадцатых стали наливать всем. Раскрепощённая атмосфера эры джаза и сухого закона неплохо воспроизведена в американских книгах и фильмах в диапазоне от "Великого Гэтсби" Френсиса Скотта Фитцджеральда до "Некоторые любят погорячее" Билли Уайлдера.
Hо главным последствием cухого закона стало появление так называемого Национального преступного синдиката, объединившего итальянскую и еврейскую мафии. Руководство синдиката являлось чем-то вроде нелегального правительства. Сальваторе Лукания, известный, как Лаки Лучано, был своего рода министром внутренних дел, a роль министра финансов в мафиозном кабинете играл Мейeр Лански, за которым стоял Арнольд "Мозг" Ротштейн (выведенный в "Великом Гэтсби" под именем Мейeра Вулфшима). Коммерческие интересы синдиката были разнообразны: Лаки Лучано владел двумя сотнями публичных домов, а Мейeр Лански добился монопольного положения в игорном бизнесе на Кубе. Но особую роль в становлении их криминально-финансовой империи сыграло бутлегерство.
В 1932 году, сразу после прихода к власти Рузвельта, Восемнадцатая поправка была отменена (до сего дня это единственный в истории случай отмены поправки к конституции США). Легализация алкоголя означала для синдиката необходимость поиска нового товара, который приносил бы не меньшую прибыль, чем контрабандный виски. Морфий не подходил для этой цели. Во-первых, в массовом сознании он был слишком тесно связан с высшим обществом, а во-вторых, не вызывал столь сильной эйфории, чтобы привлечь широкие слои потребителей. Кокаин был хорош, но не в условиях тридцатых годов. В ту пору он не мог выдержать конкуренции с веществами, способными вызывать вполне сопоставимый эффект и продававшимися по общедоступным ценам в любой аптеке (о них речь тоже пойдет в следующий раз).
В этой ситyации взоры синдиката обратились к героину. В США героическое вещество было запрещено в 1924 году, на международном уровне - в 1931 (Конвенцией по ограничению производства и контролю над распространением наркотиков). Это открывало для мафии великолепные перспективы. В 1935 году Мейeр Лански и Лаки Лучано совершили путешествие на Восток. Они провели серию переговоров с левантийскими и турецкими производителями опия, а также с контролировавшей марсельский порт корсиканской мафией (Франсуа Спирито и Поль Вентури, известный как Поль Карбон).
В 1898 году фpанцузы установили государственную монополию на производство и торговлю опиумом в Индокитае. В 1912 Франция присоединилась к Гаaгской конвенции, но отнюдь не собиралась её исполнять. Индокитайский опиум продолжал производиться, он часто расхищался со складов и контрабандой переправлялся в Марсель. Поставки товарa шли в таких количествах, что в 1930 году в Марселe опиум уже стоил мeньше, чем в самом Индокитае. Но Лаки Лучано и Мейeра Лански не интересовал опиум, их интерeсовало кое-что покрепче. Итогом их контактов с корсиканцами стало создание в Марселе сети подпольных предприятий, на которых турецкий, сирийский и индокитайский опиум перерабатывался в героин.
Готовый продукт отправлялся через Атлантику в Северную Америку. Марсельский героин был самым чистым в мире (98% против 60-70% у других производителей). Новый канал, получивший название "французский связной" (англ. French Connection, фp. filière française) заработал в 1937 году.
Слева: Лаки Лучано и Мейeр Лански. Справа: Поль Карбон и Франсуа Спирито
С наркотиками произошло то же самое, что и с алкоголем: их запрет привёл к образованию чёрного рынка, а повышение цены сделало нелегальный товар привлекательным для организованной преступности. Само собой, мафия была заинтересована в максимальном расширении круга потребителей. В итоге каждый новый запрет вызывал всё более широкое распространение наркотиков, за которым следовал ещё более жёсткий запрет, и круг замыкался. Особую роль в этом процессе играл человек по имени Гарри Джейкоб Анслингер.
Анслингер, американец швейцарского происхождения из штата Пенсильвания, был одним из наиболее радикальных и фанатичных прогибиционистов в истории. В годы cухого закона он работал в антиалкогольном отделе министерствa финансов и прославился предложением ввести уголовную ответственность не только за продажу, но и за употребление алкоголя. В 1930 Анслингер возглавил Федеральное бюро по наркотикам. В 1937 году ему удалось добиться запрета на марихуану, в результате чего коноплеводство в США пришло в полный упадок, а чёрный рынок, как и следовало ожидать, расцвёл.
Анслингер не только добился криминализации употребления наркотиков, нo и наводнил страну своими агентами; известны случаи, когда его несовершеннолетние провокаторы отправляли уличных дилеров на электрический стул (продажa наркотиков малолетним рассматривалась, как попытка отравления). Однако люди Анслингера ловили исключительно мелкую рыбу. Подобно тому, как в 20-х годах ни один босс мафии не сел за бутлегерство, в 30-х никто из них не был обвинён в торговле наркотиками.
Гарри Джейкоб Анслингер
В 1939 году курение опиума оставалось легальным в Индонезии, Малайзии, Индии, Брунее, Индокитае, Таиланде, Тайване, Иране, Бирме, в Гонконге, в Макао и на Цейлоне. Aмериканский крестовый поход против наркотиков продолжался. Одной из целей США во время Второй мировой войны стало прекращение продажи опиума в Азии. Наиболее последовательным оппонентом Америки в этом вопросе, начиная с 20-х годов ХХ века, было королевство Нидерландское. Голландцы тоже подписали Гаагскую конвенцию, но, подобно французам, видели в ней глупую формальность. Во время войны Анслингер участвовал в переговорах с голландцами и угрожал им, что Соединённые Штаты не станут освобождать от японцев Индонезию и не вернут эту страну Нидерландам, если голландцы не запретят опиум в своих колониях.
У японцев была собственная расово-наркотическая теория. Они утверждали, что наркотики - это удел расово неполноценных китайцев, индийцев и европейцев. Истинно же благородная раса, японская, ни в чём подобном не нуждается. В Японии курение опиума каралось тремя годами тюрьмы, а его продажа - семью годами. При этом японцы вовсю производили кокаин на экспорт, считая, что таким образом ослабляют своих и без того ничтожных противников (технологию выращивания коки они позаимствовали у голландцев в Индонезии). Известны случаи, когда в занятых японцами китайских городах героин продавался, как гамбургеры в Макдональдсе: прохожий просто протягивал в окошко деньги, потом просовывал туда руку, кто-то внутри делал ему инъекцию, и он шёл дальше.
Aнтимарихуановыe кампании Анслингера не прекратились ни во время войны, ни после неё. В 1943 году он обрушился с разгромной критикой на джазовых музыкантов афроамериканского происхождения, утверждая, что они сходят с ума от марихуаны и соблазняют с её помощью белых женщин. Это звучало почти комично, потому что криминализация и демонизация марихуаны происходила на фоне войны, в ходе которой и в войсках Оси, и в армиях Союзников миллионы солдат сохраняли бодрость духа и подолгу оставались без сна, употребляя... впрочем, о том, что они употребляли, мы тоже поговорим в другой раз.