Фрагментарная сцена возвращения флота в Акротири на фреске из Телль Кабри. Эта версия пеласгийского эпоса наиболее полно представлена на миниатюрной фреске из Западного Дома в Акротири (Тель-Авивский университет).
Возвращение в Акротири со сцены из более полного варианта пеласгийского эпоса в Западном Доме. Обратите внимание на черты сходства между серповидной формой лодок и городскими домами по сравнению с фрагментами фрески из Телль Кабри (Национальный музей, Афины).
Сам я не видел фрагментов из Милета, но мне сообщили, что они тоже очень похожи на сцены из Акротири. Три таких похожих картины, разбросанных по Восточному Средиземноморью, явно указывают на общую традицию. Древний эпос, представленный на этих фресках, стал декоративной темой не только на Тере, но и в других местах, где жили индоевропейские элиты бронзового века. Безусловно, это является сильным аргументом в пользу существования устного эпоса о славном событии, похожем на сочинения Гомера, но происходящем из гораздо более ранней эпохи.
Эпическое приключениеМиниатюрная фреска из Западного Дома была тщательно изучена специалистами по описательной живописи, которые сходятся в том, что она отражает хронологическую последовательность, начинающуюся в юго-западном углу, идущую вдоль западной стены, поворачивающую на северную стену, потом на восточную и наконец на южную, прежде чем вернуться к начальной точке.
Значительная часть западной панели и середина северной оказались утрачены, поскольку были прикреплены к внешним стенам дома, которые обрушились во время второго землетрясения LM IA. Тем не менее Кристина Телевантоу предприняла тщательное исследование фрагментов фрески и смогла реконструировать сцены в убедительном порядке. Судя по сценам, сохранившимся на северной стене, мы имеем дело с эпическим путешествием, и почти не вызывает сомнений, что речь идет о флоте кораблей, отплывших с острова Каллисте.
Судя по реставрации этой настенной росписи, художник поставил перед собой задачу рассказать историю большого морского путешествия, в ходе которого флот посетил несколько гаваней и городов, изображенных на четырех стенах комнаты 5. Повествование начинается и завершается в западном углу комнаты, поскольку немногие сохранившиеся фрагменты с изображением города (город I) находятся на южном краю западной стены, прямо над фреской с изображением молодого рыбака. Если исходить из логичного предположения, что художник запечатлел морскую экспедицию с острова Тера, то город I — это Акротири, откуда флот отправился в плавание{173}.
Таким образом, Думас говорит не только о морской экспедиции, но и о возвращении в город I, который он справедливо отождествляет с Акротири, где находится Западный Дом. Но поскольку почти идентичные фрагменты фресок с описанием этой истории были найдены в Турции и Израиле, речь не может идти о личном путешествии владельца Западного Дома, который, как явствует из содержания фресок, был капитаном корабля. Мы вернемся к этому вопросу позднее, но сначала продолжим нашу историю.
Как я уже говорил, большая часть первой панели над западной стеной исчезла. Осталось лишь несколько разрозненных фрагментов с изображением кораблей, выходящих в море из Акротири (город I), а в конце панели приближаются к гористой суше. В нижней части следующей (северной) панели мы видим флот перед скалистым побережьем и людей, тонущих в бурном море. Таким образом, мы узнаем, что часть флота погибла в бурю перед высадкой на сушу.
Здесь важно подчеркнуть, что мы имеем дело не с воображаемым путешествием в вымышленные места. Это описание настоящего плавания к конкретным географическим пунктам Восточного Средиземноморья. Я не единственный, кто придерживается такой точки зрения, о чем свидетельствуют слова профессора Думаса.
«Гавани, изображенные на этом миниатюрном фризе, не являются плодом воображения художника. Это настоящие места… В сущности, эту настенную роспись можно рассматривать как примитивную морскую карту…»{174}
После кораблекрушения воины в шлемах, увенчанных клыками вепря, маршируют к городу на северной стене фрески. Если я прав в своей интерпретации событий, изображенных на миниатюрной фреске, этот большой укрепленный город может быть Библом, Угаритом или Шарухеном, захваченным перед тем, как пеласгийская армия двинулась дальше на юг и заняла Северный Египет (Национальный музей, Афины).
На побережье (над сценой шторма) есть здания и сельскохозяйственные угодья со стадами овец и крупного рогатого скота. С левой стороны женщины достают воду из колодца. Еще дальше слева на отдельной сцене изображены двое мужчин с благородной осанкой, встречающиеся на вершине соседней горы. Оба одеты в белые плащи с красной оторочкой. Лидера справа сопровождают люди, одетые в балахоны, в то время как за лидером слева идут обнаженные по пояс слуги в коротких юбках, типичных для Эгейского региона. У всех мужчин черные волосы, зачесанные на такой манер, который современный наблюдатель назвал бы пижонской челкой. Обстановка этой сцены напоминает встречу двух правителей, принадлежащих к одной и той же культуре. Можно ли считать это формальным мирным договором между предводителем флота, потерпевшего кораблекрушение, и местным правителем гористой страны (возможно, хурритским царем), запечатленным в манере, типичной для Гомера и Вергилия?
Справа от зданий и под сценой с пасущимися стадами мы видим ряд марширующих солдат. Они ведут нас по северной панели к северо-восточному углу комнаты. К сожалению, на этом месте фреска обрывается, но по отдельным неприкрепленным фрагментам Телевантоу смогла восстановить сцену большого города (город II), к которому направляются войска. Потом мы переходим к началу восточной панели, где на нескольких отреставрированных фрагментах изображен другой город (город III), расположенный в устье реки.
Ненадолго вернемся к марширующим солдатам, потому что они заслуживают более подробного рассмотрения. Воины несут большие прямоугольные щиты из дубленой кожи — судя по описанию Гомера, такие же, как у ахейских воинов, сражавшихся в Троянской войне:
Быстро Аякс подходил, пред собою несущий, как башню,
Медный щит семикожный, который художник составил
Тихий, усмарь знаменитейший, в Гиле обителью живший;
Он сей щит сотворил легкодвижимый, семь сочетавши
Кож из тучнейших волов и восьмую из меди поверхность.
Солдаты также вооружены длинными метательными копьями, а из-за больших щитов выглядывают ножны мечей. Но самое интересное — каждый воин носит шлем с клыками вепря, увенчанный плюмажем. Это опять-таки типичный атрибут эгейских воинов бронзового века; точно такой же шлем носил критянин Мерион в «Илиаде»:
Вождь Мерион предложил Одиссею и лук и колчан свой,
Отдал и меч; на главу же надел Ааэртида героя
Шлем из кожи, внутри перепутанный часто ремнями,
Крепко натянут он был, а снаружи по шлему торчали
Белые вепря клыки, и сюда и туда воздымаясь
В стройных, красивых рядах; в середине же полстью подбит он.
Переходя к восточной панели, мы видим город III, стоящий в устье реки. Это начало удивительного фриза, по всей длине которого змеится экзотическая река; ученые часто называли это сцену «нилотическим ландшафтом», предпочитая не говорить прямо о названии реки. Но давайте не будем играть словами: эту действительно Нил, и наши путешественники достигли своей главной цели — Египта.
Разнообразные элементы ландшафта оставляют мало места для сомнений. Вокруг реки в песчаной местности растут финиковые пальмы, ее берега заросли папирусом; в одном месте дикая кошка преследует гуся, а в другом крылатый грифон изображен в прыжке перед полетом. Все эти элементы (возможно, за исключением фантастического грифона) полностью соответствуют представлениям о таинственной Земле Фараонов. Разве это может быть какая-то другая река, кроме Нила?
Сохранившаяся секция «нилотической» речной сцены на восточной стене комнаты 5 в Западном Доме.
Речная сцена представляет собой не просто декоративную фреску (хотя это замечательное произведение искусства), но и отражает воспоминания о настоящей реке — возможно, воспроизведенное художником на основе личного опыта. Содержание фрески отличается точностью и информативностью. Более того, по словам Думаса, «изображение выполнено в картографической проекции (т. е. вид сверху)». Иными словами, сцена представлена в виде карты, что будет иметь особенно важное значение, когда мы дойдем до обсуждения города на левой стороне южной стены, к которому ведет река.
Христос Думас полагает, что «нилотическая» речная сцена имеет еще одну функцию.
«Изображая реку на восточном фризе, художник временно прерывает описание морских эпизодов и — во многом на манер Гомера — вставляет подробное описание континентального ландшафта… Возможно, этим эпизодом художник хотел указать на долгое пребывание флота в речной дельте…»{175}
Итак, время тоже является элементом этой истории. Проплыв по морю и пройдя по суше, хорошо вооруженные путешественники задержались в экзотической стране. Разумеется, мы не знаем, как долго это продолжалось. Думас развивает мысль о долгом пребывании в Египте, выдвигая предположение, что мы должны определить города на обоих концах речной панели как один и тот же порт — место, куда пришли индоевропейцы (город III), и место, откуда они впоследствии ушли (город IV), чтобы вернуться на родину (город V).