На самом деле это означает, что на Сицилии не обнаружено практически никаких поселений между богатой тапсосской культурой (предположительно закончившейся около 1250 г. до н. э.) и фазой Финоччито (ок. 730–650 гг. до н. э.), кроме материала с кладбищ так называемой панталиканской культуры, почти не оставившей достоверно установленных поселений. Вывод вполне очевиден. Как и в Греции, хронология панталиканского периода должна быть резко сокращена, чтобы объяснить отсутствие предметов материальной культуры на Сицилии в раннем железном веке. По сути дела, материалы с кладбища в Панталике могут соответствовать заключительной фазе тапсосской культуры, современной с микенской, или, возможно, короткому переходу к фазе Финоччито, соответствующей позднему геометрическому периоду в Греции.
Связь с «народами моря»В «Одиссее» Гомера мы встречаем намеки на самую раннюю фазу ахейской колонизации, последовавшую за коротким периодом пиратства и разбоя после Троянской войны. Двух примеров из странствий Одиссея будет достаточно, чтобы нарисовать картину греческого мореплавания в то время.
Прежде, чем в Трою пошло броненосное племя ахеян,
Девять я раз в корабле быстроходном, с отважной дружиной
Против людей иноземных ходил — и была нам удача;
Лучшее брал я себе из добычи и по жребию тоже.
Много на часть мне досталось; свое увеличив богатство,
Стал я могуч и почтен меж народами Крита{410}.
Ветер от стен Илиона привел нас ко граду киконов,
Исмару: град мы разрушили, жителей всех истребили,
Жен сохранивши и всяких сокровищ награбивши много,
Стали добычу делить, чтоб каждый мог взять свой участок{411}.
Описанный здесь флот мародерствующих ахейцев напоминает об угрозе, исходившей от акаваша (ахейцев), о которой сказано в надписи на памятной стеле пятого года правления Мернептаха, и о семи кораблях, напавших на Угарит, о которых упоминается в архиве Хаммурапи, последнего правителя города{412}, традиционно датируемом ок. 1180 г. до н. э. (НХ — ок. 860 г. до н. э.).
Также приходит на ум история из «Одиссеи», где греки опустошают дельту Нила перед тем, как египетская армия обращает их в бегство — замечательная параллель со сценами сражения с «народами моря» на барельефах из Мединет Хабу. Ясно, что микенцы и ахейцы в то время устраивали вылазки и на восточное побережье Средиземноморья, о чем свидетельствует большое количество керамики периода LH IIIС, обнаруженное в окрестностях Аль-Мины на побережье Сирии. Кроме того, есть легенда о Мопсии, теперь до определенной степени подтвержденная хрониками Новой Хеттской империи. Все это привело Джона Бордмена к предположению, что речь идет о попытках колонизации, но он не смог пойти дальше признания черт сходства с процессами, происходившими в VIII веке до н. э.
«В конце позднего бронзового века, когда микенские греки добились господства в Эгейском регионе и пришли на смену Минойской империи, есть свидетельства того, что в принципе можно назвать попытками греческой колонизации Ближнего Востока, хотя поселения были не более чем торговыми аванпостами, разрешенными по условиям договоров с местными царствами… Именно в эти города и регионы на восточном и западном побережье Малой Азии греки вернулись после темной эпохи для того, чтобы основать новые поселения и открыть новые рынки, но здесь явно существует большой разрыв в последовательности древних поселений, несмотря на сохранившуюся память об именах и названиях, таких как Мопсий и данайцы»{413}.
Не стоит и говорить, что «большой разрыв», о котором говорит Бордмен, является не археологическим фактом, а одним из условий хронологии темной эпохи. Если исходить из Традиционной Хронологии, согласно которой вторжение «народов моря» произошло на рубеже XII века до н. э., то контакты с Египтом тоже прекратились на целых 500 лет, что выглядит совершенно неправдоподобным.
«Во время темной эпохи греки утратили всякую связь с Египтом, и контакты не возобновились примерно до 650 г. до н. э., после того как поэмы Гомера обрели свою нынешнюю форму»{414}.
В модели Новой Хронологии есть лишь макисмальный интервал продолжительностью около 200 лет между попытками морского вторжения в конце бронзового века и основанием греческого города Навкратис в дельте Нила около 650 г. до н. э. Геродот рассказывает нам, что ионийские греки и карийцы в бронзовых шлемах прибыли на берега Египетской дельты, чтобы помочь Псамметиху I из XXVI династии установить власть над Египтом в борьбе с другими одиннадцатью региональными фараонами и объединить страну незадолго до 650 г. до н. э. Несколько царей боролись за власть в Египте в последние годы Третьего Промежуточного периода, когда — согласно Традиционной Хронологии — правители XXVI династии свергли кушитскую XXV династию и стали единолично править в стране. С другой стороны, в модели Новой Хронологии есть несколько царских родов, принадлежавших к XXII и XXIII династии (а также к началу XXVI династии), правивших в разных столицах наряду с царями XXV династии, в точности как описано у Геродота.
«Двенадцать царей Египта верно соблюдали свой договор; но однажды, когда они приносили жертву в храме Гефеста [Птаха] и хотели в последний день праздника совершить возлияние, верховный жрец по ошибке подал им вместо двенадцати золотых жертвенных чаш, в которых обычно совершалось возлияние, только одиннадцать. Тогда последний царь, Псамметих, снял с головы медный шлем, так как у него не было чаши, и протянул его для возлияния. Все цари носили тогда медные шлемы, и они были в то время у них на головах. Псамметих, однако, протянул свой шлем без всякого коварного умысла, а другие заметили его поступок и вспомнили предсказание оракула о том, что совершивший возлияние из медной чаши будет царствовать над всем Египтом… Тогда они постановили лишить его большей части владений и изгнать в прибрежную низменную область страны, запретив общение с остальным Египтом… Почувствовав себя тяжко оскорбленным, Псамметих задумал отомстить своим гонителям. Он вопросил оракула Латоны в городе Буто, где находится самое правдивое прорицалище в Египте, и получил ответ: «Отмщение придет с моря, когда на помощь явятся медные люди». Через некоторое время ионийцев и карийцев, которые занимались морским разбоем, случайно занесло ветрами в Египет. Они высадились на берег в своих медных доспехах, и один египтянин, никогда прежде не видавший людей в медных доспехах, прибыл к Псамметиху в прибрежную низменность с вестью, что медные люди пришли с моря и разоряют поля. Царь же понял, что сбывается прорицание оракула, вступил в дружбу с ионийцами и карийцами, и великими посулами ему удалось склонить их поступить к нему на службу наемниками. А когда он склонил их, то со своими египетскими сторонниками и с помощью этих наемников свергнул других царей… Ионийцам же и карийцам, которые помогли ему вступить на престол, Псамметих пожаловал участки земли для поселения друг против друга на обеих берегах Нила. Эти поселения назывались «станами» [греч. Naucratis]».
Эней и беженцы из ТроиМы видели, как греки, а до них финикийцы, основывали новые города в Западном Средиземноморье в VIII веке до н. э. Как я уже говорил, процесс колонизации начался почти сразу же после ахейской миграции в Ионию на побережье Западной Анатолии в конце IX века до н. э. Троя пала около 864 г. до н. э.; дорийцы вторглись в Южную Грецию сорок пять лет спустя около 820 г. до н. э., а ионийская миграция началась через несколько лет и превратилась в формальную колонизацию около 775 г. до н. э. Большая смута в IX веке до н. э., вероятно, была вызвана переменой климата, которая заставила людей искать новые способы выживания в более суровых условиях — вести завоевательные войны, захватывать новые земли и богатства (особенно рабов), а также основывать колонии для доставки зерна и металлов (особенно железа) в городе-метрополии у себя на родине.
Был один один народ, больше заслуживавший нового начала, чем большинство остальных. Троянцы, чей город (Троя VI) лежал в руинах, решили отправиться на запад в поисках счастья. Трущобы Трои VIIа были возведены из рухнувших строительных блоков Вилусы времен царя Приама. Эней, преемник старого царя, заделал зияющую брешь в городской стене, через которую троянского коня втащили на городской акрополь. В следующие месяцы у некоторых выживших после разграбления Трои созрел план оставить позади смерть и разрушения и отправиться в Гесперию — новую Землю обетованную.
Эней и его люди потратили некоторое время на строительство флота для морского путешествия. Теперь флот был готов к плаванию, и люди поднялись на борт. Когда троянские корабли обогнули прибрежный остров Тенедос (за которым греки прятали свой флот перед разграблением Трои), Эней бросил последний взгляд на некогда прекрасный город Вилуса, который теперь стал скорбным символом уходящей эпохи. Бронзовый век завершился в мучительных корчах, и будущее теперь лежало на западе, за винноцветным морем и вдали от бесчинств старого восточного мира. Пологие равнины Лавиниума и семь холмов Рима ожидали их на далеких берегах Гесперии.
Ночь опустилась, и сон объял на земле все живое;
Тут изваянья богов из священных фригийских пенатов,
Те, что с собой из огня, из пылавшей Трои унес я,
Мне предстали во сне, к изголовью приблизившись ложа:
Ясно я видеть их мог, озаренных ярким сияньем