Незер вдруг подумала, что не позволит Сету сделать это!
Эта мысль всколыхнула ненужные сейчас воспоминания, и Незер едва не упустила выгодную сделку.
– Конечно, если бы ты могла заплатить сейчас, я снизил цену на треть, но ты же сможешь сделать это не скоро… – Владелец сказал это для красного словца, хотел показать, что цена сильно зависит от сроков оплаты. – Боюсь, к тому времени, когда твой муж привезет деньги, цена вырастет еще.
– То есть сегодня это стоит на треть меньше названной тобой цены, а через два месяца будет стоить на треть дороже нее?
– Да, красавица, да, – насмешливо глядя на простенько одетую, но очень красивую девушку, которую отсутствие косметики на лице и массивных ожерелий или браслетов ничуть не портило, ответил продавец. Будь он помоложе, предложил красотке закрепить цену при помощи ночи, проведенной в его объятьях, но злоупотребления красотками привели к плачевному результату – как ни старались врачи, болезнь взяла свое, и предлагать не хотелось никому ничего.
Незер кивнула и повернулась к присутствующему писцу:
– Пиши договор. Я плачу всю сумму сегодня.
У продавца вытянулось лицо:
– Откуда у тебя столько золота?
Девушка улыбнулась как можно шире:
– Я же сказала, что муж мне доверяет. Если ждать его прибытия, мы потеряем слишком много шетитов. Ты только что сказал, что снижаешь цену при условии немедленной оплаты.
И все равно сумма была огромной. Незер пришлось вытряхнуть из мешочка из тайника Серкеты все шетиты. Продавец пробовал каждый кусочек золота на зуб, пытался придираться, но ничего не получилось, пришлось согласиться и взять названную сумму.
Чтобы у продавца не возникло желания навредить, Незер невзначай упомянула свою службу в храме, пообещав, что богиня Хатхор будет милостива к человеку, проявившему к двум ее жрицам доброе отношение. Продавец подозрительно прищурился:
– А почему вы не в храме?
Незер обтянула калазирисом свой заметный уже живот, а Бану рассмеялся:
– Так вот почему ты отправилась в Дандару! Там же храм.
– Да, за Бину и Серкетой.
Ночевали они под собственной крышей, а ужинали набранными в саду яблоками и овощами с огорода. Незер снова усмехнулась:
– Нам не привыкать. Завтра что-нибудь придумаем.
Старый дом требовал обновления, сад ухода, огород прополки, но слуг нет и нанять их не на что, а она беременна, мать больна, Бина совсем девчонка.
И все равно у Незер была земля и вода, на земле росли плодоносящие деревья, на грядках овощи, а в пруду водилась рыба.
Утром Незер оставила Бину присматривать за Серкетой и наводить порядок в доме, а сама отправилась на рынок. В сумке был спрятан самый простенький браслет, какой нашелся в запасах Серкеты. Она продала браслет ювелиру по явно заниженной цене, купила муки и фиников, немного жирного мяса бегемота, приправы и соль и отправилась искать масло для кожи.
Неподалеку от продавца благовоний на разостланных на земле покрывалах сидели две семьи беженцев – двое мужчин, юноша и две женщины, у младшей на руках ребенок. Незер и сама не знала, что толкнуло ее к этим людям:
– Послушайте, мне нужны работники. У меня большое поместье, но оно совершенно пустое. Нужно убрать урожай, который созреет, и подготовить все к посадкам.
Мужчина постарше вскинул на нее глаза:
– Сколько ты заплатишь?
Незер развела руками:
– У меня нет шетитов, но я предоставлю вам кров и еду. Разве этого мало?
– Если мы беженцы, это не значит, что мы готовы работать за кусок лепешки! – взгляд старшей женщины был полон ненависти. – Наши дома занесло песком, но мы не слуги и не рабы! И мы не будем работать в огороде. Твое предложение оскорбительно для нас.
– Мой дом тоже занесло песком, но я не считала зазорным работать руками! Я предложила вам кров и пищу, если отказываетесь, значит, не так уж вам плохо.
Она развернулась и пошла домой, злясь на этих никчемных людей. Они не желают работать на грядках, чтобы наполнить свои желудки и ночевать под крышей во время холодов. Это оскорбительно для них. Ну и пусть мерзнут!
Незер так распалила сама себя, что не сразу услышала, что второй мужчина спешит за ней:
– Госпожа, госпожа…
Девушка обернулась:
– Что, я должна просить у вас извинения за оскорбление?
– Нет, простите нашу родственницу. У нее были сотни слуг и… да, какая теперь разница! Возьмите нас с женой и ее братом к себе. Мы работы не боимся.
– Пойдемте.
– Только у нас еще ребенок. Но жена сможет выполнять работу, а ребенок не капризничает.
«Вот этим припекло», – подумала Незер и кивнула:
– Хорошо. Как тебя зовут?
– Я Семос. Моя жена, – он уже сделал знак молодой женщине, и та поспешно приблизилась, поддерживаемая юношей, – Тийя, а это Ипет.
– Я Незер. Поместье досталось мне только что, оно запущено, но хороший сад, огород полон овощей, есть два дома. Всем хватит места и еды, если вы, конечно, не ждете пиров и изысканных яств.
Они отправилась в сторону поместья, слушая шипение оставшейся сидеть женщины.
Тийя вздохнула:
– Нехемхет скорее умрет от голода, чем пошевелит пальцем.
Незер подумала о том, что в Египте слишком много развелось тех, кто неспособен хоть как-то бороться с бедой, противостоять Сету. Все предпочитают жаловаться или бежать в нетронутые песком оазисы в надежде, что кто-то их примет, о них позаботится и предоставит все те удобства и богатства, которые были раньше.
Но почему даже не она, тоже пришедшая из Харги, а те, кто живет в Шедете давно, кто своим трудом выстроил дома или просто получил их в наследство или подарок, должны делиться с чужими добром, землей, водой?.. Почему нужно что-то давать тем, кто считает ниже своего достоинства работать, чтобы найти пропитание? Если для Нехемхет и ее мужа зазорно работать ради еды и жилья, пусть ночуют на улице и голодают.
Конечно, ей легче, украшения и шетиты, припрятанные Серкетой, помогли добраться из Харги в Шедет и купить поместье, но ведь Незер и Бина и в Харге не сидели без дела, они не гнушались вылазками на заброшенные огороды, сами пекли лепешки, носили воду, копали овощи. И если надменная Нехемхет предпочитает голодать, но не работать, пусть голодает.
Незер не жалела тех беженцев, которые не старались как-то справиться с бедой, полагаясь только на чужие подачки, и были уверены, что им все что-то должны. Она уже поняла, что никто никому ничего не должен, рассчитывать можно только на себя, а о прошлой удобной и богатой жизни стоит забыть.
Если кто-то не хочет противостоять Сету, пусть умирают от голода. Она не погнушается никакой работой, не побоится испачкать руки или выглядеть замарашкой, лишь бы у ее будущего ребенка было все. «Я не буду красть, я заработаю!» – решила Незер.
Бина, услышав о таком решении Незер, обрадовалась:
– Знаешь, я всегда боялась за нас во время вылазок. Могли ведь поймать и избить.
– Но мы же не крали у соседей, а лишь лазили по заброшенным поместьям.
– Все равно это кража.
Незер вздохнула. Она не стала говорить младшей подруге, что совершала кражи посерьезней, причем дважды. А еще убила двоих насильников. Подумав, девушка поняла, что сделала бы это снова, случись оказаться в той ситуации. Она защищала свою жизнь, а теперь должна защищать и жизнь будущего ребенка.
Первая беременность Незер хотя и протекала под недовольным взором богини любви Хатхор, но была спокойной – за ней ухаживали, у нее было все, что ни пожелает, и не было необходимости ломать голову, что кушать завтра. Возможно, потому она даже не заметила, как выносила и родила Нармера. Теперь Незер относилась к будущему ребенку куда серьезней, она понимала, что никто, кроме нее самой, не даст ему пищу и кров, не позаботится о малыше и его безо пасности ни до рождения, ни после.
Наверное, из-за этой ответственности Незер быстро повзрослела. Она не изменилась внешне, разве что потеряла тонкую талию, а вот взгляд стал жестче и требовательней. «Я смогла пройти испытания, значит, могут и другие!» – решила она, не подозревая, что испытания далеко не закончились.
Незер поселила своих работников в малом доме из трех комнаток рядом с садом, в нем, видно, жил садовник с семьей. Это показалось ей хорошим выходом. Отдала им половину купленного мяса и муки, показала на сад и грядки:
– Вон там нужно будет работать.
Конечно, оба молодых человека были неумехами, сразу видно, что за них все делали слуги. Как и Тийя, понятия не имевшая ни о приготовлении пищи, ни об уборке, ни о чем другом. И работы они все трое тоже боялись, вернее, считали обязанными выполнять ее лишь для самих себя. В первый день, поняв, что ни Семос, ни Ипет работать на поместье не собираются, выкапывая овощи только для своих нужд и собирая недозревшие яблоки, она все же решила дать им время на освоение.
Незер с Биной навели порядок в большом доме, вернее, пока в той его части, где собирались жить. Остальное потом. Обследовали огород, уяснив, что созреет в ближайшие дни, наносили воды и вымыли сначала Серкету, а потом вымылись сами и блаженствовали у огня, когда в дом пришел Семос. Он был явно смущен.
– Госпожа… Вы не могли дать нам еще мяса?
– Вам мало большого куска, который я дала? У вас что, пир?
– Нет, у Тийи мясо сгорело. Она не умеет готовить пищу. Пока.
Незер поняла, что утром придется снова идти на рынок и продавать очередное украшение.
Она вовсе не собиралась кормить своих работников мясом, достаточно и овощей с хлебом, а потому подала Семосу мешочек:
– Отварите.
– Что это?
– Чечевица. И не доверяй своей жене ничего варить, если не умеет.
– Но…
– Семос, я не обещала разносолов и пиров. Мы сегодня ели чечевицу, почему не можете поесть вы? И мяса я отдала вам половину. Больше дать не могу, нас тоже трое.
– Хорошо, – вздохнул Семос.
Глядя ему вслед, Бина покачала головой:
– Незер, они работать не будут.
– Сама вижу. Надо нанять людей, совсем скоро месяц Фармути, урожай останется неубранным.