Он сидел за одним из столиком и что-то увлечённо жевал, уткнувшись носом в книгу. Остальные посетители кафе, — а здесь присутствовали только люди, и учились, насколько я знала, тоже только они, — растерянно уставились на нас с Данилой. Хотя враждебности я снова не встретила, и это не могло не радовать.
— Александр Уинстон? — начал разговор сканер, привлекая внимание не заметившего нашего появления мужчины.
— Да-да, молодые люди, чем могу помочь? — проговорил он, с трудом отрывая взгляд от книги. — О, простите! — мужчина озадаченно вскинул брови, разглядывая меня. — Не совсем люди… Удивлён. Так чем я могу быть полезен?
— Добрый день, — смущённо улыбнулась я. — Собственно, это я писала вам с просьбой встретиться. Я — Иля.
— Вы? — выражение лица стало крайне удивлённым, после чего мужчина перевёл взгляд на моего спутника. — А вы?
— Моральная поддержка, — иронично улыбнулся Нил. — Данила, — он протянул ладонь.
— Очень приятно, — кивнул Уинстон, отвечая на рукопожатие, но при этом не сводя взгляда с моих рогов. — Присаживайтесь! Я, признаться, не ожидал, что вы… демон.
— Я старалась не афишировать своё происхождение, — я пожала плечами. — А это что-то меняет?
— О! В смысле, отменяет ли это моё приглашение? — мужчина вопросительно вскинул брови и наконец сфокусировал взгляд на моём лице. — Нет-нет, что вы! Если те работы, что вы присылали, действительно принадлежат вашей руке, мне будет очень приятно взять вас в обучение. В конце концов, вы честно выиграли конкурс, призом в котором служит бесплатное обучение, было бы лицемерием отказываться от своих слов и слов ректора. Вот только общение с остальными учениками может стать для вас… утомительным.
— Вы полагаете, кто-то может попытаться обидеть Илю? — хмуро уточнил сканер.
— В каком смысле? — откровенно растерялся Уинстон.
— Из расистских соображений, — пояснил Нил.
— О! Нет, что вы, как можно! Здесь учатся и работают исключительно приличные воспитанные люди, — возмутился художник.
— А в чём тогда проблема? — мы озадаченно переглянулись.
— Какая? А! — он облегчённо улыбнулся. — Не в этом дело. Просто альдарцы — большая редкость на Земле, и возможность познакомиться поближе, задать какие-то вопросы о культуре, да и просто рассмотреть демоницу вблизи может подтолкнуть ребят на какие-нибудь глупости.
— Например?
— Боюсь, моей фантазии не хватит, — развёл руками Уинстон. — Но уговаривать попозировать будут все, и вопросами засыпать — тоже. А учитывая, что вы — молодая симпатичная девушка, и внешность ваша не просто эффектна, но ещё и весьма экзотична, не будет отбоя от ухажёров. Поймите меня правильно, здесь собрались сплошь творческие люди, далёкие от политики, но обожающие всё необычное. А вы более чем необычны!
Подобного ответа я точно не ожидала; угрозы, претензии, неприязнь — да. Но восторженное любопытство? Ко мне? В это было очень сложно поверить, и это, как ни странно, своей неожиданностью и непредсказуемость пугало даже сильнее враждебности.
— Отобьёмся как-нибудь, — ободряюще улыбнулся Нил в ответ на мой встревоженный взгляд. — Ты только скажи, если кто-то будет особенно плохо себя вести, — весело хмыкнул он, обнимая меня за плечи и прижимая к себе.
— Ну, я надеюсь, до этого всё-таки не дойдёт, — с сомнением проговорил художник. — В любом случае, я настоятельно не рекомендую вам отказываться от обучения. У вас действительно великолепные данные и настоящий талант, будет большой ошибкой зарыть его в землю.
— Когда приступим к обучению? — решительно поинтересовался Данила, не давая мне высказать собственные сомнения вслух.
— Если вам удобно, лучше прямо сегодня. К двум часам придут остальные мои ученики, а до тех пор я бы как раз выяснил ваш уровень подготовки, сильные и слабые стороны и начал формировать программу обучения. Ах да, ещё же необходимо оформить документы! Да, лучше начать сегодня, чтобы не терять времени даром, — заметно оживился Уинстон.
— В таком случае, вечером я за тобой приеду, — кивнул мне Нил. — Пообещай мне вести себя хорошо. А если кто будет распускать руки, ты их по именам переписывай, я проведу разъяснительную беседу, — весело подмигнул мужчина и, поцеловав меня на прощание, покинул кафе.
Поскольку сначала было решено уладить все формальности и зачислить меня в качестве студентки, я успела неплохо осмотреться на местности. Алекс, — он предпочитал именно такое обращение, — оказался замечательным гидом. Он рассказал, кто, когда и при каких обстоятельствах создал ту или иную фреску, скульптуру, барельеф, мозаику на улочках, стенах и даже крышах домов. Давал названия разным приёмам, использовавшимся при создании этих произведений искусства, рассказывал какие-то забавные истории. В общем, вскоре мы уже общались настолько легко и живо, словно были знакомы уже несколько оборотов, а не минут.
За этой жизнерадостной болтовнёй, маскирующей первую лекцию, обещанная реакция населения Академии воспринялась довольно спокойно. Наверное, потому, что в присутствии преподавателя со мной никто не пытался познакомиться, лишь с некоторой дистанции окидывали любопытными взглядами.
Как и все преподаватели, мой новый наставник жил в небольшом отдельном домике на территории Академии. Половину этого домика, — весь второй этаж под покатой крышей с большими окнами, — занимала студия, где он работал и проводил уроки с персональными учениками. А вот общие занятия, которые вёл Уинстон, проходили в одном из административных корпусов.
Помимо меня, учеников у Уинстона оказалось трое.
Первого из них звали Натан; это был невысокий довольно астеничный юноша «не от мира сего» с прозрачными голубыми глазами, светлыми тусклыми волосами и светлой очень тонкой кожей, под которой отчётливо проступали вены. На меня он отреагировал невероятно спокойно; кажется, просто не заметил во мне ничего необычного. И это при том, что Натан был великолепным и очень скрупулёзным портретистом! Но чудеснее всего у него получались акварели. Хотя, вполне возможно, мне просто показалось: уж очень органично сочетался этот стиль с его внешностью.
Эльза, невысокая девушка с задорными рыжими косичками, училась на платной основе, и сама же оплачивала свою учёбу. Она была не слишком талантлива, но зато обладала феноменальной работоспособностью и старательностью. Там, где более талантливым ученикам требовалось потратить десять минут, от Эльзы требовался час каторжного труда. Но девушка отличалась завидным упорством, и из-под её рук в итоге выходили абсолютно живые произведения. Её пейзажи больше походили на окна в другие миры, а люди на портретах, кажется, вот-вот должны были заговорить.
Третьим учеником был Илья, очень красивый даже с альдарской точки зрения молодой человек: высокий, великолепно сложенный, сильный, с породистым красивым лицом. По словам Алекса, эта внешность была худшим, что могло случиться с человеком; она здорово портила характер парня и мешала ему работать. Помимо красоты Илье достался уникальный талант, граничащий с гениальностью, но молодой человек был феноменально ленив; слишком привык, что всё вокруг достаётся ему легко и без усилий. Несмотря на одарённость, он как и Эльза учился на платной основе, за него платили весьма обеспеченные родители. Трепетное отношение которых к сыну тоже сказалось на мировосприятии молодого человека. У меня сложилось впечатление, что Алекс здорово недолюбливал этого парня, и занимался с ним исключительно ради денег, причём не вполне добровольно. По-моему, на него элементарно надавили сверху, заставив взять себе этого нерадивого ученика.
Кажется, предупреждая меня об определённого рода интересе со стороны других учеников, Уинстон в первую очередь имел в виду именно этого своего студента. И предупреждение его оказалось очень кстати.
Когда последний из учеников с солидным опозданием появился в студии, мы все уже погрузились в работу. Эльза пыхтела над пейзажем, открывавшимся из окна студии, Натан — с отсутствующим видом изучал какую-то книгу, периодически тихо переговариваясь с наставником, а я воевала с тюбиками краски. К этому времени я уже успела познакомиться с Натаном, подивившись его необычности и некоторой заторможенности, и поболтать с Эльзой. После чего пришла к выводу, что у нас с этой девушкой есть все шансы подружиться; мне очень импонировала её спокойная деловитость и лёгкий весёлый нрав.
— Оп-па! — сообщил Илья с порога. Внимание на него, правда, обратили только Уинстон и я. — Новое лицо, да какое очаровательное! — улыбнулся он, не сводя с меня взгляда.
— Илья, ты сделал то, что я тебе задал? — усталым голосом обратился к нему учитель.
— Извини, Алекс, не до того было, — отмахнулся парень. — Сейчас всё сделаю, когда ты познакомишь меня с таким великолепным рубином. Откуда ты здесь, прекрасная демоница? — вкрадчиво поинтересовался человек, подходя ко мне ближе и явно намереваясь приобнять за талию. Разгадать манёвр оказалось нетрудно, и я успела повернуться к нему, выставляя перед собой палитру и тюбик с краской. Преграда оказалась надёжной: парень отшатнулся, спасая от пятен свою великолепную белоснежную рубашку.
— Добрый день, — вежливо улыбнулась я ему. — Я Иля, я теперь тоже буду учиться у Алекса.
— Как интересно, — мурлыкнул Илья, норовя обойти меня сбоку, и опять чуть не наткнулся на палитру.
— Илья, или ты оставляешь девушку в покое и перестаёшь ей мешать, или уши надеру, — строго окликнул его учитель.
— Ладно, ладно, не бухти, — поморщился тот и отошёл в сторону, где, рисуясь, принялся переодеваться, меняя идеальную жемчужно-белую рубашку из какой-то тяжёлой струящейся ткани на заляпанную краской робу. Впрочем, ничего сверхнеобычного или восхитительного я в его внешности не нашла. Ну, подумаешь, красивое тело! После папы меня было сложно удивить подобным. Поэтому я, окинув его любопытным взглядом, пожала плечами и вернулась к прерванному рабочему процессу. Продолжая на всякий случай краем глаза контролировать поведение мужчины; мало ли, что он ещё выкинет!