– Да какая разница? – неразборчиво проворчал Бо.
– Я проклят навеки, охотник, ибо желал большего, чем было мне отмерено. – Константин распростер руки.
– Думаю, дело все же не только в этом. – Коко покосилась на него.
– Да, ты, несомненно, права, Козетта. Тем самым я разбил женщине сердце… И именно об этом я безмерно сожалею.
– Константин прыгнул вниз с этих скал, – сказала Коко, закатив глаза. – И когда Анжелика пролила целое море слез… воды оживили его. – Она махнула на окружающий туман, из которого появился Константин. – Их магия подарила ему жизнь, и теперь он служит им стражем.
Мы уставились на нее.
– Ты о чем? – наконец спросил Бо.
– О том, что Исла сунула свой нос туда, куда ее не просили, – ответил Константин на удивление весело, учитывая обстоятельства. Он провел ладонью по руке и обнаженной груди. На нем была лишь набедренная повязка, ноги скрывал туман. На его коже и волосах оседали капли. – Она наблюдала за мной и Анжеликой. Когда воды вмешались, она тоже решила внести лепту и прокляла меня вечно оберегать женщин здешних вод и их магию.
– Женщин здешних вод? – Селия встревоженно огляделась.
– Мелузины. – Лицо Константина скривилось от отвращения. – Женщины-рыбы. Ветреные женщины.
– Соблазнительницы, – добавила Коко. – Женщины, обитающие в водах, любят правду. У некоторых дар прорицания. Воды дали им необъяснимые силы.
Руки у меня уже заболели, и я перехватил Николину поудобнее.
– А кто такая Исла?
– Королева мелузин, – фыркнул в ответ Константин.
– Сестра Клода, – одновременно с ним сказала Коко.
– То есть она богиня? – спросила Селия.
– Кто-то назовет ее так, кто-то – нет. – Константин слегка поклонился. – Как бы там ни было, она древняя и могущественная. Если вы ищете встречи с ней, должен вас предупредить, что она не вмешивается в людские дела. Не без последствий.
– Мы здесь не поэтому, Константин. – Коко дотронулась до его руки. – По крайней мере, пока.
Она взглянула на Николину, на Лу в моих объятьях, и, кажется, снова поникла. Константин проследил за ее взглядом, внимательно посмотрел на болезненный вид Лу, на ее впалые щеки. Он тихо и понимающе вздохнул.
– Луиза больна.
– И одержима, – добавил я с ноткой отчаяния.
– И вы полагаете, что воды исцелят ее. – Константин вскинул брови.
– Тебя же они исцелили, – сказал Бо, – а ты был мертв.
Константин руками разогнал туман, меж его пальцев завивалась дымка. Этот жест показался мне праздным и равнодушным.
– Лишь воды могут исцелить ее, это правда. Вначале они были только слезами, но потом у них появился разум, как у крови Алых дам, в них зародилась связь, как у Белых дам с этой землей. Анжелика была пророчицей, и ее магия передалась водам. Они видят то, чего не видим мы. Знают то, чего не знаем мы. Теперь я часть этих вод, но даже я не понимаю будущего, как они. Я прожил сотню человеческих жизней, но все равно не могу постичь их знаний.
Все еще держа Николину, я силился достать из сумки жемчуг. Бо протянул мне руки. Я неохотно передал ему Николину, а потом отдал Константину жемчужины. На удивление его руки оказались плотными и теплыми. Он действительно был живым.
– Наша плата, – сказал я.
Он сжал жемчужины и посмотрел на Коко:
– Вы уверены?
– Лу моя подруга. – Она решительно кивнула.
– Хорошо. – Константин пожал плечами, и жемчужины растворились в тумане. – Да будет так. – Кто сопровождает прекрасных дам? – спросил он.
– Я, – ответил я, выступив вперед.
– Разумеется. – Константин оглядел меня с головы до ног и будто бы недовольно хмыкнул. Словно мои грязные ботинки и плечевая сумка оскорбили его. – Слыхал я о твоих подвигах, Рид Диггори. О твоей славе во имя моего наследия. О смерти и крови на твоих руках и руках твоих братьев. – Он замолчал, ожидая от меня ответа, но я не доставил ему такого удовольствия. И вообще не подал виду, что слышал его. – Откровенно говоря, ты напоминаешь меня в юности.
– У нас вообще нет ничего общего.
– Со временем люди меняются, правда? – Константин наклонил голову.
– Тра-ля-ля, таинственная брехня, зловещее предостережение. – Бо удрученно вздохнул и неуклюже передвинул Николину. – Мы так и будем здесь стоять или…
– Намек понят, – ухмыльнулся Константин, взмахнул рукой, и Селия с Бо исчезли. Просто взяли и… исчезли. Николина снова оказалась в моих руках.
– Куда ты их отправил? – высоким от испуга голосом спросила Коко. – Им не угрожает опасность?
Глаза Константина понимающе сверкнули.
– Здесь всем угрожает опасность, Козетта. Даже тебе. Я защищал тебя и твою подругу, когда вы были детьми. Однако сейчас ты уже взрослая и ищешь воды по собственной воле. Больше я не могу нарушать правила. Ты должна испить и сказать правду. Итак… – Он отступил в сторону и указал на тропу, скрытую плотным туманом. – Идем?
Коко сглотнула.
Когда я шагнул вперед, она взяла меня под руку, стараясь не отставать.
– А до этого ты не пила из вод? – тихо спросил я. Я не слышал, как Константин идет за нами, но чувствовал его присутствие позади, пока мы спускались по тропе. Несмотря на камни, тропа шла под уклоном мягко и плавно. Вокруг по-прежнему стояла тишина. – Ты же не раз приходила сюда.
– Только однажды, – прошептала Коко в ответ. – Когда хотела увидеть свою… – Она резко смолкла и сжала мою руку. – Когда мы с Лу попытались поплавать в водах. Константин никогда не заставлял нас пить из них. Обычно мы просто играли на берегу.
– И что было в тот самый раз?
– Сущий кошмар. – Коко вздрогнула.
– Что ты увидела?
– То, чего желала больше всего на свете.
– Это что?
– Так я тебе и сказала, – усмехнулась Коко, но руку не убрала. – Я уже однажды говорила об этом, больше не буду.
– Ты издеваешься? – Правый висок начал пульсировать от боли. – Я же не знаю, чего мне ожидать, если ты не…
– А ты и не узнаешь, – прервал меня Константин, представ прямо перед нами. Мы с Коко резко остановились. – Никто не знает, что покажут воды. Желания, страхи, сильные или слабые стороны, воспоминания. Они видят правду и требуют правды взамен. Нам остается только подчиниться.
Позади него туман начал рассеиваться. Медленно и аккуратно каждый завиток исчезал, чтобы явить нашему взору огромный, неестественно гладкий водоем. Он тянулся меж двух гор, простираясь так далеко, насколько хватало глаз, и уходя за горизонт. Серебристая луна, словно новенькая монета, ярко сияла на водной глади. Здесь не было ни дыма, ни волн.
И ни единого звука.
Константин взмахнул рукой, и три туманные чаши появились перед нами, затвердев железом. Они стояли на песке у самой кромки воды, почти касаясь ее, но все же не касаясь. Я осторожно опустил Николину. Она не пошевелилась, когда я приподнял ей веко и пощупал пульс.
– Что вы с ней сделали? Она едва в сознании.
– Дали ей обычный сонный отвар. Лаванда, ромашка, корень валерианы и кровь. – Коко нервно пожала плечами. – Возможно, я перестаралась с дозой.
– Она выпьет, – сказал Константин, начиная исчезать, – или умрет.
– Ты просто сволочь, знаешь это? – досадливо прорычал я, не удержавшись.
Константин развел руками, и они растворились в тумане.
– Я лишь страж. – Еще одна высокомерная улыбка. – Испейте из вод и пролейте истину. Если у вас все получится, вам откроются их целебные глубины. Если потерпите неудачу, вы уйдете и больше никогда не вернетесь.
– Никуда я не уйду…
Только слова слетели с моих губ, как я ощутил, что туман сжимается вокруг меня словно железные кандалы, и понял: остаться после неудачи – не лучшая затея. Туман, а может, Ле-Кёр, воды или сама магия не позволят нам остаться. И лишь когда я процедил, что согласен, кандалы исчезли. Но я все равно ощущал их на коже. И их предостережение.
– Испейте из вод, – повторил Константин, уже почти бестелесный, – и пролейте истину. – Видны были лишь его глаза. Константин посмотрел на Коко, и взгляд его смягчился. Завиток тумана потянулся к ней и погладил по лицу. – Удачи.
Он исчез, а мы остались стоять в лучах лунного света, созерцая чаши.
Истина вод
До сих пор помню ту минуту, когда получил свою балисарду. После каждого турнира в честь победителей устраивали пир, чтобы поприветствовать их в рядах братства. Помимо церковнослужителей и шассеров на празднике присутствовали очень немногие. Каждый раз торжество длилось недолго. Быстро произносили речь, еще быстрее ужинали. Никаких тостов, музыки и веселья. Все было скромно. Зато на следующее утро начиналось настоящее празднество. Все королевство собиралось у собора Сан-Сесиль де Цезарин, чтобы посмотреть на церемонию посвящения. И аристократы, и бедняки одевались в лучшие наряды. Посвященные выстраивались в ряд у прохода, а у алтаря стоял Архиепископ с балисардами для новобранцев. Отполированные и сияющие клинки лежали на столе в сундучке с бархатом.
На своей церемонии я был единственным новобранцем, и на столе лежала лишь моя балисарда.
Жан-Люк стоял в конце прохода, сцепив руки за спиной. Его лицо и все тело были напряжены. Селия сидела в третьем ряду с родителями и сестрой. Она пыталась поймать мой взгляд, когда я шел по проходу, но я не смотрел на нее. Я смотрел лишь на свою балисарду. Она взывала ко мне, словно песнь сирены, и сапфир ее сиял на ярком солнечном свету.
Я повторил клятву, выученную наизусть. Мои плечи были гордо расправлены. Архиепископ тогда нарушил традицию и обнял меня, но это меня не смутило. Я был доволен. Доволен собой. Очень. А почему бы и нет? Я многие годы усердно тренировался, истекал потом и кровью, пожертвовал многим, и все ради этой минуты.
Однако, перед тем как взять балисарду, я замешкался. Всего на секунду.
В глубине души я уже тогда понимал, что этот клинок и эта жизнь сулят боль. Я понимал, что буду страдать.
И все равно я сделал тогда свой выбор.