Точно так же, как делаю его сейчас.
Я обхватил холодную металлическую чашу и наклонился, чтобы наполнить ее. Когда я опустил чашу в воду, никакой ряби не пробежало по поверхности. Казалось, вода поглощала любое движение. Нахмурившись, я попытался опустить в воду руку, чтобы всплеснуть ее, подвигать ладонью, но наткнулся на невидимую преграду. Я надавил сильнее. Ладонь зависла в волоске от поверхности. Так близко, что я чувствовал ледяной холод воды, но прикоснуться к ней не мог. Резко выдохнув, я отступил. Константин предупреждал об этом.
Я с опаской поглядел на железную чашу. Приятного будет мало.
– Стой. – Коко сжала мне локоть, когда я уже поднес чашу к губам. – Сперва Лу. Не знаю, что произойдет, когда мы выпьем, но вряд ли тогда мы сможем ей чем-то помочь.
– Не думаю, что мы вообще способны ей помочь. – И все же я опустил руку. – Мы не знаем, что воды покажут ей. Как можно сражаться с невидимым врагом?
– Я не говорю, что она не сможет сама вести собственную битву. – Коко закатила глаза и набрала воды в свою чашу. – Но она без сознания. Кто-то же должен влить воду ей в рот.
– Ой. – Несмотря на всю серьезность нашего положения, я почувствовал, как меня пробирает смех. Я поспешил помочь Коко, поднял Лу и усадил к себе на колени. – Точно.
– Запрокинь ей голову.
Я так и сделал, борясь с желанием отшвырнуть чашу, когда Коко поднесла ее к губам Лу. Она была права. Если каждый мог это сделать, значит, и Лу сможет. Я крепко держал ее. Коко осторожно и медленно открыла ей рот и влила воду.
– Аккуратно, – предостерег я ее. – Не спеши.
– Заткнись, Рид, – сказала Коко, не прерываясь.
Холодная вода коснулась языка Лу, но ничего не произошло. Коко влила еще немного. Из уголка рта Лу стекала вода. Ничего.
– Она не глотает, – сказал я.
– Сама ви… – Коко резко замолчала, когда Лу внезапно открыла глаза.
Мы уставились на нее. Коко нежно дотронулась до ее лица.
– Лу? Как ты?
Ее глаза закатились. Лу открыла рот в пронзительном крике, но не раздалось ни звука. По-прежнему царила тишина. Вода же, однако, пошла рябью, словно признала этот крик. Схватив Лу за плечи, я беспомощно смотрел, как она царапает себе лицо, рвет волосы. Словно она вырывала из себя Николину силой. Лу яростно замотала головой.
– Черт! – Я изо всех сил пытался удержать ее, но Коко вдруг оттолкнула меня назад и одним глотком осушила свою чашу.
– Скорее! – Она отбросила чашу и оперлась руками о песок. – Пей! Чем скорее прольем нашу истину, тем быстрее окунем Лу в… – Глаза Коко закатились. Она не сжалась, как Лу, но рухнула и впала в беспамятство, плюхнувшись щекой в песок. Глаза ее все так же были запавшими.
Однажды я уже видел Коко такой. Она не видела ничего и при этом видела все.
«Мужчина, близкий твоему сердцу, умрет».
Горько выругавшись, я бросил последний взгляд на Лу, обмякшую у меня в руках, и выпил залпом воду из чаши. Кажется, она была еще холоднее, чем казалась, если такое вообще возможно. Неестественно и ужасно холодная. Она обожгла мне горло и все нутро, превратившись в лед в животе, руках, ногах и даже в венах. Через пару секунд мне уже стало трудно шевелиться. Кашляя и давясь, я положил Лу на песок, и меня затрясло. Я рухнул на четвереньки, в глазах стало белеть. Странно. Я думал, что в глазах потемнеет, и…
Жжение в легких вдруг исчезло, зрение прояснилось. Я удивленно моргнул. Снова. Как-то это неправильно. Может, я мало выпил? Выпрямившись, я посмотрел на пустую чашу, потом перевел взгляд на Лу и Коко. Удивление сменилось замешательством и страхом. Они бесследно растворились в тумане. Я тут же подскочил.
– Лу? Коко?
– Я здесь! – закричала Лу с берега.
Чувствуя удивление и облегчение, я поспешил на ее голос, вглядываясь в туман и темноту.
Луна заливала все вокруг мягким серебристым светом, но мало что освещала. Свет иногда пробивался сквозь туман, то ослепляя меня, то сбивая с пути.
– Где ты? Не вижу…
Лу ухватила меня за руку и вышла вперед, широко улыбаясь. Я уставился на нее, не веря своим глазам. Ее кожа, еще недавно тусклая и бледная, теперь сияла золотом и была усеяна веснушками. Короткие и белые волосы снова стали длинными и густыми, они рассыпались по плечам шелковистыми каштановыми волнами. Я поймал прядь ее волос. Даже шрамы исчезли. Остался только один.
Я провел пальцем по шипам и розам на ее шее. Лу закрыла глаза, веки ее затрепетали. Туман вился вокруг нее, окутывая легкой дымкой.
– Нравится? Коко могла бы неплохо заработать на этом, превращая жуткое в жутко прекрасное.
– Ты всегда прекрасна, – с трудом выдавил я. Горло у меня сжалось.
Лу обняла меня за пояс и прильнула к сердцу.
– Тебе… лучше? – спросил я.
– Почти. – Она снова широко улыбнулась, увидев мое настороженное лицо. Затем встала на цыпочки и поцеловала меня. – Пойдем. Хочу показать тебе кое-что.
Я слепо последовал за ней. Сердце ушло в пятки. Внутренний голос предупреждал, что все идет слишком легко, предостерегал не верить, но, когда Лу переплела свои пальцы с моими, увлекая меня дальше в туман, я поддался ей. Давно я не чувствовал тепло ее руки. В воздухе витал волшебный аромат ванили и корицы. Я вдохнул его поглубже. По телу разлилось ощущение покоя. Мешкать в этот раз я не стал. Это была Лу. Она не была балисардой, а я не шел к алтарю. Я не вверял ей свою жизнь, ибо уже давно это сделал.
– Как ты изгнала Николину? – спросил я, следуя за ней словно в полузабытье. – Что тебе показали воды?
Лу улыбнулась через плечо, освещая все вокруг своей улыбкой.
– Не припомню, чтобы ты был таким разговорчивым, муженек.
«Муженек». Звучало так правильно, согревало и пьянило меня. Широко улыбнувшись, я обхватил Лу за плечи и прижал к себе. Я жаждал ее тепла и улыбки.
– А я не припомню, чтобы ты…
«…пролила истину, – упрекнул меня разум. – И ты тоже. Это все не взаправду».
Улыбка у меня погасла. Очень даже взаправду. Я чувствовал, как Лу прижимается ко мне. Я сбавил шаг и остановился. Сжав ее крепче, я повернул ее к себе лицом. Лу подняла взгляд и знакомо вскинула темные брови. У меня тут же перехватило дыхание. Она, казалось, сияла от счастья, и мне чудилось, что я вот-вот воспарю.
– Скажи, – мягко спросил я, убирая прядь ее волос, – что ты видела?
– Позволь лучше показать тебе.
Я нахмурился. Ее кожа и правда сияла? Лу взмахнула руками, и туман рассеялся. Перед нами открылся каменный алтарь, на котором лежала связанная девушка с кляпом во рту. Она силилась удержать свисающую с алтаря голову. Ее волосы, белые как снег и луна, белые как ее одежды, были заплетены в косу. Коса спадала в каменную чашу. С тревогой я шагнул ближе. Девушка выглядела… нет, казалась знакомой. Бирюзового цвета глаза. Она могла быть шестнадцатилетней Лу, но нет. Девушка была слишком высокой и крепкой, а на ее бледной коже не виднелось ни одной веснушки.
– Взгляни на нее, дорогой, – певуче протянула Лу с кинжалом в руках.
Я уставился на клинок, не понимая, откуда он взялся. Не понимая, зачем он ей.
– Она прекрасна, правда?
– Что ты делаешь?
Лу подбросила кинжал в воздух, глядя, как он вращается вверх и вниз, и поймала его за рукоятку.
– Мне нужно убить ее.
– Что? Нет. – Я хотел было загородить девушку, но ноги меня не слушались. Туман снова начал стелиться и сгущаться вокруг нас. Я смотрел на несчастную. Дыхание у меня участилось. – Зачем? Почему ты хочешь убить ее?
– Ради общего блага. – Лу посмотрела на меня с жалостью.
– Нет. Лу, нет… – Я яростно затряс головой. – Убийство этой девочки ничего не решит…
– Не просто какой-то девочки.
Лу неторопливо шла к алтарю, подбрасывая и ловя кинжал. Девушка смотрела на нее широко распахнутыми глазами, борясь из всех сил. Воды исчезли, вокруг выросли горы. Храм на лугу. Женщины отплясывали безудержный танец в лунном свете. Черноволосые тройняшки и ведьма в короне из остролиста. Но девушка не могла сбежать. Туман держал ее в ловушке, словно свинью, которую вот-вот отправят на убой. Лу поднесла кинжал к ее горлу.
– Этой девочки. Я одна готова сделать то, что должно, любимый. Я одна готова пожертвовать собой. Почему ты не понимаешь? Я всех спасу.
Я почувствовал, как к горлу подступает желчь.
– Не делай этого. Не… не ее. Прошу тебя.
Лу печально посмотрела на меня, держа кинжал у горла девушки.
– Я дочь своей матери, Рид. Я сделаю все, чтобы защитить своих любимых. А ты бы не убил… – Она нежно дотронулась лезвием до горла девушки. – …Ради меня?
Изумленный и разгневанный, я так отчаянно попытался пошевелиться, что едва не сломал себе ноги.
– Я бы не уб…
Я еще не успел договорить, как ложь почернела и треснула. Как пепел на моем языке. Мой пепел.
Я уже убивал ради Лу. Архиепископ, конечно, были грешен, но вот другие… те, что были до него. Я убивал их вовсе не ради любви, а из чувства долга и преданности. Ради славы. Но… что-то все равно было не так.
«Испей из вод и пролей их истину».
Теперь я видел трещины в магии вод. Их Лу была так убедительна, так идеальна. Как Лу, воспоминания о которой я хранил. Но реальность не была идеальной, как и сама Лу. Ни тогда, ни сейчас. Однажды она сказала, что больно вспоминать умерших такими, какими они были, а не такими, какими мы хотели их видеть. Память весьма опасна.
«Со временем люди меняются, правда?»
Я больше не был тем мальчишкой, что тосковал по своей балисарде, держал ее с трепетом и гордостью. И все же в глубине души я помнил об этом мальчишке и о его тоске. Сейчас я, вероятно, впервые ясно увидел правду. Я убил Архиепископа, потому что любил Лу. Я убивал невинных, потому что любил Архиепископа, своих братьев и семью. Всякий раз, обретая дом, я боролся изо всех сил, чтобы сберечь его.
Точно так же, как Моргана.
Тонкая алая линия окропила клинок Лу. Она окрасила шею девочки, словно ленточка.
– Однажды ты сказал, что я похожа на свою мать. – Лу потрясенно уставилась на окровавленный кинжал. – Ты был прав.