Я не успел ничего сделать. Лу резко полоснула по горлу девочку и посмотрела на меня. Несчастная захлебывалась и задыхалась. Через пару секунд она затихла. Алый цвет навсегда запятнал белый камень.
– Ты был прав.
«Испей из вод и пролей их истину».
– Да.
Туман у моих ног тут же рассеялся, и я решительно двинулся вперед, глотая желчь. На девочку я не смотрел. Не запомнил ее лица. Мою грудь словно рассекло надвое от натуги. Все произошло не на самом деле. Пока нет. И никогда не произойдет, если я не позволю.
– Да, Лу, ты похожа на свою мать. – Я приподнял ее за подбородок и посмотрел ей в глаза. – Но и я тоже.
Как только слова слетели с моих губ, Лу широко заулыбалась.
– Молодец.
Земля начала обваливаться, алтарь и храм превратились в белый песок и воду. В ушах пронзительно зазвенело, и Лу исчезла. В руке я сжимал лишь воздух. Песок царапал колени. Я посмотрел на пустую железную чашу и осторожно прикоснулся к ней. Такая же холодная.
– Вернулся. – Веселый голос Константина пронзил тишину.
Я ошеломленно сел.
– После Коко, правда. – Он подмигнул ей.
Коко неподвижно сидела рядом со мной, обхватив колени.
– Жить буду, – пробормотала она, поймав мой обеспокоенный взгляд.
– Ты сказала правду?
– Каждое слово.
– Повторять не будешь, да?
– Ни за что.
Константин усмехнулся и перевел взгляд на Лу. Та пошевелилась. Он в предвкушении потер руки.
– Превосходно. Как раз вовремя.
Я придвинулся к Лу, и она открыла глаза. Ее взгляд метался от меня к Коко и к бескрайнему песчаному пляжу. Она резко села и вытянула шею, чтобы осмотреться.
– Лу? – растерянно спросил я и дотронулся до ее лба.
Ее укус на моей руке не зажил, да я и не ожидал этого. Выглядела Лу еще бледнее. Такая же белая, как и ее волосы. Она отползла назад, отчаянно что-то ища.
– Где они? – спросила она.
Ее голос был высоким и детским. Сердце у меня ухнуло вниз. Это вовсе не Лу.
– Где они прячутся? Где они ждут? Они совсем рядом. Должны быть тут.
Я посмотрел на нее с отвращением и жалостью.
– Никого здесь нет, Николина. Только ты.
– Нет-нет-нет. – Она неистово мотала головой и раскачивалась назад и вперед, как Коко однажды. Поморщилась. – Это ловушка. Они здесь, о да, и они ждут, прячутся, крадутся сквозь туман…
Коко опустилась на колени рядом с Николиной и взяла ее за подбородок.
– Они не придут. Смирись и живи дальше. А еще лучше переходи на нашу сторону. Николина, моя тетка вовсе не такая, какой ты хочешь ее видеть. Моргана еще хуже. Они не ценят тебя и не принимают. Ты лишь орудие для них, средство достижения цели. Как и мы все.
– Нет. – Слово вырвалось гортанным рычанием. Николина впилась ногтями себе в лицо и расцарапала его. Я прыгнул, чтобы остановить ее, и она вцепилась мне в грудь. – Ты! Приведу тебя вместе с мышью. Да-да-да, и мы разрежем тебе сердце на три части…
Константин неодобрительно цокнул языком и взмахнул рукой. Туман тут же откликнулся и закружился ураганом вокруг нее, поймав в ловушку. Николина яростно взвыла.
– Они убьют нас обеих, глупая мышь. Глупая, глупая мышь. Мы не можем танцевать, нет, но можем пойти ко дну. Утонуть, утонуть, утонуть, мы можем утонуть. Нет никакой надежды. Только недуг.
Затем она заговорила снова.
И по моему телу разлилось тепло.
– Я думала, ты не… – Ее голос звучал ниже. Она сосредоточенно цедила каждое слово. – …Волнуешься о смерти. Или ты наконец приняла правду?
Лу.
Я не мог дышать. Не мог успокоить бешено колотящееся сердце. Это была она. Это была Лу.
Вероятно, воды ослабили Николину, и Лу пробилась сквозь нее, или, возможно, даже сейчас они требовали правды. Они знали, что Николине тут не место. Знали, в чьем теле она находится.
– Поначалу ваши препирательства меня веселили, – вздохнул Константин. – Но теперь уже нет. Пролейте истину или уходите с миром. У меня полно других дел.
– Неужели? – Лу попыталась улыбнуться, все еще тяжело дыша. – А чем тебе еще заняться? В этом же весь смысл твоей жизни.
– Ты, как всегда, само очарование, Луиза. – Константин сердито на нее посмотрел.
Она поклонилась, не сумев скрыть гримасу, когда Николина швырнула их обеих на песок.
– Я… стараюсь.
– Твоя истина, – потребовал Константин.
Ее лицо исказилось. Когда она открыла рот, я не знал, кто точно заговорил – Лу или Николина. Как бы там ни было, правду она сказала без всякого сожаления:
– Я способна на великое зло.
Слова повисли в воздухе, живые как туман вокруг. Свернувшись кольцом, они ждали моего ответа, разъяснений и моей собственной правды.
– Как и все мы. – Я посмотрел ей прямо в глаза.
Слова рассеялись, словно их выдохнули. Туман исчез вместе с ними. Лу лежала, растянувшись на песке. Константин кивнул.
– Молодцы. Одно из величайших испытаний в жизни – понять и признать, кто мы есть и что у нас на уме. Сегодня вы увидели себя. Вы испили из вод и пролили их истину. – Константин указал на берег. В его глазах сияла то ли печаль, то ли задумчивость. – Ступайте. Пусть мудрость вод течет по вашим венам и исцеляет вас. Надеюсь, ты живешь своей правдой, Козетта, – прошептал он Коко.
– Я тоже на это надеюсь. – Она смотрела на воду с тем же самым выражением лица.
В наступившей тишине Николина с диким и отчаянным криком кинулась к тропе. Я схватил ее и перекинул через плечо. Она слабо колотила кулачками мне по спине. Ее нежные руки все еще не зажили. Николина уже хотела пнуть меня в пах, но я перехватил ее ногу. В груди у меня затеплилась надежда, все ярче и жарче.
– Ушибешься ведь.
– Отпусти! – Она укусила меня за плечо, словно бешеный зверь, но из-за плотного шерстяного пальто у нее мало что вышло. – Ты убьешь нас! Слышишь? Мы утонем! Мы не сможем танцевать под этими водами! Мы слишком тяжелые, нас слишком много…
– Хватит! – Я решительно понес ее к морю. На этот раз я без труда вошел в воду. Нам разрешили войти. Исцелиться. Константин исчез, оставив Коко в одиночестве. Она коротко кивнула. – Закончим все сегодня, Николина. Убирайся. К. Черту. Из. Моей. Жены.
Она завопила, когда я бросил ее головой в воду.
Матьё
Вода оказалась поразительно и мучительно ледяной. Мышцы сжались, дыхание оборвалось резко, болезненно и испуганно. Легкие тут же протестующе взвыли.
Охрененно. Ну спасибо, Рид.
Конечно, он хотел как лучше, но, может, этому горе-герою стоило сначала проверить температуру воды? Может, самому сперва искупаться в ней? Я вряд ли сумею танцевать, если превращусь в кусок льда. А глаза… я ничего не видела. Лунный свет не проникал под воду, и здесь царила кромешная тьма. Достойный конец для Николины, это уж точно. Пусть узнает на собственной шкуре, каково это. Кажется, темнота была ей еще меньше по душе, чем мне. Она билась в дикой истерике, пытаясь овладеть телом, и топила нас словно камень.
«Остановись». – Стиснув зубы, я изо всех сил зашевелила руками и ногами.
Николина забарахталась в другую сторону, ноги запутались в подоле, тяжелом и угрожающем. Мы погрузились еще на пару сантиметров и еще ниже, ниже и ниже. Мы подпитывались друг от друга нарастающим ужасом, пока нас обеих не охватило безумие.
«Николина! – резко позвала я, не обращая внимания на бешено колотящееся сердце. Оно едва не разорвалось в груди. – Прекрати сопротивляться. Нужно действовать сообща, иначе нам обеим конец. Я хорошо плаваю. Дай мне вести…»
«Ни за что».
Голоса вторили ей.
«Ни за что. Ни за что. Ни за что».
Они роились вокруг нас, охваченные ужасом и истерикой, а мы тонули все быстрее под тяжестью плаща и платья. Я потянула за плащ, а Николина пыталась развязать платье. Гневно ругаясь, я помогла ей, и вместе каким-то чудом мы развязали шнуровку одеревеневшими, непослушными пальцами. Она отшвырнула юбку, пока я пыталась отцепить плащ. Спустя пару мгновений и платье, и плащ медленно и зловеще проплыли мимо нас в темной воде и исчезли.
Но мы все еще тонули.
Черт. Мы будто плавали в масле или смоле. Легкие горели. Я потянулась вверх, и Николина наконец в отчаянии повторила за мной.
«Вот так. Продолжаем. Левая нога, правая нога, левая нога, правая нога».
«Мы танцуем, танцуем, танцуем».
Только вот мы вовсе не танцевали. У меня перед глазами уже замелькали белые звездочки, в голове гудело от нехватки кислорода. Резкая боль пронзила мне уши. И… и что-то еще. Что-то намного хуже. Слишком поздно я поняла, что завеса Николины, тьма, скрывающая ее подсознание, полностью исчезла. Воды обнажили все. Все ее мысли, чувства и страхи заполонили наше общее сознание. Мелькали лица. Обрывки воспоминаний и чувств. Страсть, влюбленность, ненависть и стыд. Для меня это было уже чересчур. Я не хотела видеть этого. Но ее эмоции били ключом, глубокие и болезненные. Вся сила ее существа обрушилась на меня, как огромная волна.
Как и моя магия.
Золото и белизна взорвались с ослепительной мощью. Я пыталась уловить узор, чтобы выплыть, укрыться щитом, предпринять хоть что-то, но эмоции Николины захлестывали и сотрясали меня.
«Что ты делаешь? Что ты творишь? – Николина подгоняла меня. В ее голосе сквозило безумие. Слишком поздно она поняла, что случилось. Она не знала, что ее завеса поднялась. Она попыталась опустить ее вновь, но воды безвозвратно уничтожили ее. – Танцуй, мышка! Ты должна танцевать! Левой-правой, левой-правой, левой-правой!»
Теперь нас топили уже не воды, а Николина. Ее искренние чувства лишили нас последних остатков дыхания, увлекая вниз под своим натиском. С каждой новой волной мы уходили все глубже и глубже. Нет. Мы скорее погружались в каждую новую волну. Темноту пронзил свет.
И внезапно мы были уже не в Печальных водах.
Лаванда коснулась моих ног. Летний воздух наполнился ее ароматом, сладким, острым и пьянящим. Над головой проплыло одно-единственное большое облако. Я настороженно огляделась. Я знала это место. Знала горы, ручей, журчащий у поля. В детстве я часто играла здесь, но тогда лаванда тут не росла, только трава и корявые пни грушевых деревьев. Манон сказала, что когда-то в этой долине росла роща, но Моргана сожгла ее в необъяснимом приступе ярости еще до нашего рождения. Лаванда была раньше рощи или наоборот?