Покой.
Но… боль уже разрывала грудь. И все же она была не напрасна. Мягко выдохнув, я закрыла глаза, ощутив решимость. Я не счесть сколько раз поступала неправильно и лишь о немногих своих поступках сожалела, но с Анселем я поступлю верно. Больше он не будет следовать за мной, неупокоенный, оказавшийся в ловушке в мире, которому уже не принадлежит. Больше он не будет исправлять мои ошибки. Не знаю, как ему удалось остаться с нами, был ли это его выбор или мой, но я не могла больше держать его здесь. Я дам ему то, чего он хочет. То, чего он достоин.
Покой.
Оцепенело кивнув, я встала, подчинившись тому самому странному чувству, что влекло меня за собой. Ансель тоже поднялся. Все вокруг закружилось и завихрилось волнами.
– Хоть что-то из всего этого было на самом деле? – спросила я, а Рид, Коко и Бо продолжали играть в карты, не замечая воды. Мне сдавило плечи. – Или я утонула, и мне все привиделось?
Глаза Анселя сверкнули.
– Думаю, всего понемногу.
Мы пристально смотрели друг на друга, не желая двигаться.
– Наверное…
– Знаешь, забавно…
– Ты первый, – твердо сказала я.
На лице Анселя промелькнула легкая тоска.
– А ты… не могла бы спеть последнюю строфу… последний куплет той песни прежде, чем уйти? – Он смущенно потер шею. – Если хочешь, конечно.
Как будто у меня был когда-то выбор.
– За первым второго родили мальчишку, – пропела я со смешком. – А следом десяток сестер и братишек. Не знали, куда всю ораву девать, но трахались, черти, опять и опять!
Ансель стал пунцовым, даже ярче, чем когда-либо, но улыбался от уха до уха.
– До чего же неприлично.
– Конечно, неприлично, – прошептала я. – Это же песня, которую распевают в пивнушках.
Глаза Анселя сияли очень ярко, наполненные слезами. Но он все равно улыбался.
– Ты бывала в пивной?
Я кивнула и улыбнулась так широко, что стало больно. В груди все ныло, ныло, мучительно ныло. Ансель в ужасе покачал головой.
– Но ты ведь женщина!
– За стенами этой церкви, между прочим, целый мир есть. Могу показать, если хочешь.
Улыбка Анселя померкла. Он коснулся моей щеки и поцеловал меня в лоб.
– Спасибо, Лу. За все.
Я отчаянно вцепилась в его руку. Дом полностью погрузился во тьму, а боль в животе уже просто обжигала. Плечи сдавливало, в ушах заложило. Сквозь плотную завесу сознания пробивались крики, отдаваясь вокруг эхом, словно из-под воды.
– Куда ты пойдешь?
Ансель оглянулся туда, где раньше за столом сидела Коко, перемешивая колоду и смеясь. Он снова стал задумчивым.
– Я хочу попрощаться в последний раз.
В груди невыносимо горело. Ледяные иглы пронзили тело.
– Я люблю тебя, Ансель.
В глазах все затуманилось, когда на меня обрушились жестокие и тяжелые волны. Они оттащили меня от Анселя, но до конца своих дней я не забуду его улыбки. Пока снова не увижу ее. Его пальцы выскользнули из моих, и он устремился прочь, как луч света во тьме.
– Я тоже тебя люблю.
С силой оттолкнувшись, я рванулась наверх.
Навстречу страху.
Навстречу боли.
Навстречу жизни.
Новый узор
На поверхность мы выплыли вместе. Вода стекала с золотистого веснушчатого лица Лу и ее длинных каштановых волос. Она вцепилась в мою рубашку, задыхаясь и откашливаясь. Подняла лицо к небу и ухмыльнулась. Затем посмотрела на меня ясными сине-зелеными глазами.
– У тебя что-то в кармане или ты просто рад меня видеть, шасс? – наконец сказала она.
И я не сдержался. Запрокинув голову, я расхохотался.
Когда я нашел ее под водой, Лу была вялой и холодной, ее белые волосы жутковато развевались, и я опасался худшего. Я схватил ее и затряс. Поднял на поверхность, стал звать по имени. Ничего не помогло. В ярости я нырнул, желая найти белого пса, но тот бесследно исчез.
Но когда мы выплыли снова, что-то изменилось. Лу зашевелила ногами. Сначала медленно, потом все быстрее и сильнее. Она дергала ногами в унисон со мной. Я изумленно смотрел, как ее волосы становятся длиннее с каждым движением, как цвет возвращается к каждой пряди. И к ее коже.
Лу исцелялась прямо у меня на глазах.
Сжав ее в объятьях, я закружил Лу в воде. Волны оставались все так же недвижны. Но мне было плевать.
– Лу! – отчаянно позвал я ее, откидывая длинные пряди с ее лица. – Лу!
Я целовал ее губы, щеки, шею. Каждый сантиметр кожи, до которого мог дотянуться. Не переставая смеяться. С трудом дыша. Она смеялась вместе со мной, и ее смех отдавался эхом у меня внутри. Светлый и яркий. Если бы я сейчас не был в воде, я бы воспарил. Взлетел. Я снова ее поцеловал. Никогда не перестану ее целовать.
– Лу, ты?..
– Все хорошо. Я – это я. – Лу обняла меня за шею и прижалась крепче. Я уткнулся носом ей в плечо. – Я… так хорошо себя никогда еще не чувствовала, честное слово. Как будто могу взлететь, или топор тяжелый поднять, или… или статую воздвигнуть в свою честь. – Она приподняла голову и поцеловала меня. Когда мы оторвались друг от друга, чтобы вдохнуть, Лу сказала: – Разумеется, я бы сделала ее из булочек. Умираю с голоду.
Я улыбался так, что щеки заболели. В висках стучало в такт сердцу. Пускай так всегда и будет.
– У меня есть одна бу…
Коко закричала на берегу. Мы растерянно обернулись, вернувшись к реальности. Она упала на колени, уставившись на воду так, словно увидела призрака.
– Ансель, – прошептала Лу, слегка разжав объятья, чтобы лучше держаться на воде.
– Что? – нахмурился я.
– Он хотел попрощаться. – Она нежно улыбнулась и поцеловала меня. – Я люблю тебя, Рид. Я редко это говорю.
Я моргнул, глядя на нее. От груди к рукам и ногам разлилось тепло.
– Я тоже люблю тебя, Лу. Я всегда тебя любил.
– А вот и нет, – весело усмехнулась она.
– А вот и да.
– Ты не любил меня, когда я врезалась в тебя в кондитерской…
– Еще как любил, – возразил я, вскинув брови. – Мне понравился твой кошмарный наряд, уродливые усы и…
– Так, минуточку. – Лу откинулась назад, притворно возмутившись. – У меня были шикарные усы.
– Согласен. Носи их почаще.
– Ты лучше меня не искушай.
Я наклонился ближе, потираясь носом о ее нос. Шепча ей в губы:
– Почему же?
В глазах Лу загорелся лукавый огонек. Она обхватила меня ногами, едва не потопив нас обоих. Но мне было все равно.
– Ты коварнейше развратил меня, шасс. – Лу поцеловала меня в последний раз, медленно и чувственно, сводя с ума, а затем отстранилась и щелкнула меня по носу. – Приклею для тебя усы позже. Сейчас нужно…
Коко снова закричала.
Но уже по-другому. Я понял это сразу – еще до того, как на песок с глухим стуком упал мужчина, еще до того, как Лу резко отпустила меня. Я снова потянулся к ней и обнял, пытаясь защитить.
Я узнал мужчину.
Константин, бессмертная сущность из воды и тумана, был мертв.
Коко с криком рванулась вперед.
– Константин!
Она беспомощно размахивала над ним руками. Мы с Лу смотрели на Коко в безмолвном ужасе. По спине у меня пробежал холодок, когда я увидел его широко распахнутые глаза, открытый рот, кровавую дыру в груди.
– Константин!
Коко яростно трясла его, не в силах принять случившееся. Она была потрясена, нет, она отрицала происходящее, и я чувствовал то же самое. Константин не мог умереть. Мелузины ведь прокляли его на вечную жизнь.
«Здесь всем грозит опасность, Козетта».
Лу сжала кулак так сильно, что костяшки побелели.
– Как такое возможно?
Я обнял ее крепче за талию.
– Не знаю.
Коко продолжала трясти Константина, все больше впадая в истерику. Лу решительно поплыла к ней.
– Так. Все можно исправить. Воды уже однажды возродили его, а значит…
Я схватил ее сзади за сорочку.
– Подожди.
Высокий, леденящий душу смех эхом разнесся над утесами и пляжем. Моргана ле Блан спустилась по тропинке к пляжу. За ней следовал десяток ведьм. Они встали позади нее полукругом, глядя на нас твердо и решительно. Коко попятилась в воду, волоча за собой тело Константина.
– Какая красота. – Моргана захлопала в ладоши. Ее волосы сияли в лунном свете. Она посмотрела на меня и Лу, потом перевела взгляд на Коко, которая поднесла серебристую чашу к губам Константина в последней надежде воскресить его. Моргана скривила губы. – Наверное, ты очень гордишься, Жозефина. Смотри, как твоя любимая племянница терзается из-за хранителя. Он мертв, mon petit chou[9], – сказала она Коко и вскинула перепачканные пальцы. – Ты же знаешь, что магия не может жить без сердца.
– Как… как ты?.. – дрожащим голосом произнесла Коко, беспомощно глядя на Константина. – Он же хранитель. Как ты убила его?
Моргана вскинула бровь.
– А я и не убивала.
Из тени вышла Ля-Вуазен. Ее руки были перепачканы в какой-то темной жидкости. Той же, что сочилась из груди Константина.
– Его убила я.
Коко медленно поднялась на ноги.
– Глупец. Мы поднесли ему черные жемчужины, но он все равно не желал пропускать нас, – фыркнула Моргана, но без свойственной ей театральности. Под глазами ее залегли темные круги, словно она не спала несколько дней. Моргана выглядела бледнее обычного. На лице и груди ее виднелись ожоги, волосы были подпалены. – К несчастью для Константина, мы две сильнейшие ведьмы в мире. Хотя, признаться, дракон нас несколько задержал. Он похитил мои сломанные игрушки и едва не сровнял с землей мой кукольный домик. Впрочем, неважно. Дракон улетел, а нас теперь врасплох не застанешь. – Она недовольно посмотрела на воду. – Мы наконец здесь.
– Дракон? – прошептала Лу. – Кто?..
– Зенна.
Значит, она спасла остальных и улетела обратно в Цезарин.
Коко выглядела так, словно была высечена из камня.
– Что ты наделала, tante?
Ля-Вуазен бесстрастно встретила жесткий взгляд племянницы. Ее лицо ничего не выражало. Она кивнула, и три кровавые ведьмы вышли вперед. Между ними по воздуху плыли два связанных человека с кляпом во рту. Тараща глаза, они безуспешно пытались вырваться из магических пут.