Я снова топнула ногой, на этот раз в отчаянии, и паутина подо мной изогнулась и потянулась наружу. Вздрогнув, я невольно топнула еще раз.
На этот раз паутина порвалась.
Под ней оказалась паутина из чистого, ослепительно белого цвета, и покалывание в коже взорвалось волной чистой силы. Нет. Скорее даже волной осознанности. Каждую травинку, каждую снежинку, каждую сосновую иголку я ощущала так ярко и глубоко, что отшатнулась назад, затаив дыхание.
Селия схватила меня за руку.
– Лу? – спросила она в тревоге.
Я не осмелилась открыть глаза. Сейчас паутина предлагала мне невероятную мощь. Я жадно следила за узорами, лихорадочно ища возможные варианты. Раньше я думала, что моя магия бесконечна. Думала, что она ограничивается лишь моим воображением.
Я ошибалась.
Моя прежняя магия текла сквозь землю, но эта магия – и была землей. Этой землей. Триединая богиня не просто даровала мне свой облик. Она даровала мне сердце всего нашего народа. Палец у меня дернулся, и паутина потянулась наружу, соединяясь с каждой моей мыслью, каждой эмоцией, каждым воспоминанием. И моих предков тоже. Я не просто почувствовала траву. Я была травой. Я стала снегом и сосной.
– Лу, ты пугаешь меня. – Резкий голос Коко прервал мое чудесное путешествие, и я невольно открыла глаза. Коко стояла прямо передо мной. В ее карих глазах отражалась моя кожа, яркая и блестящая. Светящаяся. – Что случилось?
– Я…
Боль в груди тянула меня вперед, сквозь деревья. Я не могла противиться ее притяжению.
– Все хорошо, – бросила я через плечо, посмеиваясь над их широко распахнутыми глазами и приоткрытыми ртами.
Рид вытащил нож из плечевого ремня. Он смотрел на меня с нескрываемым подозрением. Мне было все равно.
– Я могу спрятать всех. Идемте за мной.
Коко бросилась следом.
– Как?
Я улыбнулась ей.
– Белые узоры.
– Как в лагере крови? – Надежда в глазах Коко угасла. – Такие же, как тот, что привел тебя к Этьену?
Улыбка у меня померкла. Я вздрогнула и остановилась, внезапно почувствовав неуверенность.
– Думаешь, это Моргана?
– Думаю, не стоит этого исключать. Твои узоры ведь никогда раньше не были белыми.
– Но ты никогда раньше и не была Госпожой Ведьм, – заметил Бо.
Мы с Коко уставились на него, но было уже слишком поздно. Сказанного не воротишь. Рид угрожающе навис надо мной сзади.
– Ты Госпожа Ведьм?
Теперь, осознавая все, я чувствовала его тяжелые шаги. Чувствовала, как снег и мох приминаются под его ботинками. Присутствие Рида было тяжелее, чем у других, массивнее и сильнее. Мрачнее.
Я усмехнулась:
– Едва ли.
Я повернулась к Коко, веря, что Бо, Селия и даже Жан-Люк защитят меня, и сказала:
– На Моргану не похоже. Магия кажется знакомой, да – почти родной, – но она похожа на меня. Кажется… кажется, я доверяю ей.
Коко понимающе кивнула. Но как она могла понять? Я сама с трудом понимала. Я безоговорочно верила в эту магию, в ее чистоту, но чувствовала себя как лодчонка посреди моря. Боль в груди усиливалась, увлекала меня по течению. Тащила вниз.
– Тогда давай, – твердо сказала Коко. – Только делай все быстро.
Закрыв глаза и не обращая внимания на яростные возражения Рида, я рассеяла сознание, направила его наружу, все дальше и все быстрее. Туда. В милю к северу, под злосчастным мостом, где река впадает в океан. Я взмахнула рукой, и вода превратилась в лед. Белый узор рассыпался, и мы растворились в тени.
Едва ступив на мост, мое тело попыталось восстановиться. С сильными судорогами руки и ноги то появлялись, то исчезали. Только тело было не мое. Стиснув зубы от сосредоточенности, я посмотрела на свою незнакомую, бестелесную руку. Руку Девы.
– Черт.
Мой шепот поплыл в темноте, когда рука снова превратилась в тень.
– Что? – резко спросила Коко.
Я видела лишь ее затененную фигуру рядом с фигурой Бо. Выражения их лиц, блеск в глазах и другие мелочи в их образе стерлись из-за чар. Теперь они просто казались кусочками ночи, чуть темнее, чем остальные. Тени в форме человека. Никто не заметил бы нас, если бы не присмотрелся, и даже тогда дым скрыл бы все следы лунного света. Мы были почти невидимы.
– Ничего. Я просто… чувствую себя странно.
Хотя я была бестелесна, голова у меня все еще кружилась от величественности силы. От ее могущества. Как моя мать выдерживала такую магию? Как эта сила не сокрушила ее?
– Слишком много магии. Не могу дышать.
– Так не дыши, – предложил Рид.
Будь у меня руки, я бы придушила его. Возможно, я даже попыталась бы, не взгляни я наверх, мимо сторожки, на горы вокруг замка. Я медленно моргнула, не в силах поверить своим глазам. Там, где раньше простирался могучий лес, теперь виднелись лишь скалы и грязь.
– Где лес?
Кто-то налетел на меня. Жан-Люк.
– Ты о чем?
– Лес. – Я указала на скалистый склон над нами, забыв, что Жан-Люк не видит меня. – Раньше здесь росли деревья. Они были повсюду. Росли по всему горному склону.
– Верно. – Тяжелые шаги Рида послышались рядом со мной. – Я помню их.
Мы пошли вперед, теперь уже медленнее и осторожнее.
– Может, их срубили, – сказал Бо. – Причем недавно. Смотри – снега нет.
– Нет, – тут же возразила я.
– Откуда ты знаешь?
– Знаю и все.
– Пней нет, – заметила Коко, наклоняясь вперед. – Видишь? Хотя с землей явно что-то не так.
– Возможно, Зенна сожгла все деревья.
Бо указал на обугленные отметины на мосту и на сторожке впереди. Следы гнева Зенны. И все же волосы на шее у меня встали дыбом. Деревья не сожгли. Я была в этом уверена.
– Выглядит так, будто они просто… вырвались сами с корнем и ушли отсюда.
Рид тихо и презрительно проворчал что-то. Я не обратила на него внимания и пошла к сторожке, сосредоточившись на звуке своих шагов по дереву.
Что бы Зенна ни сделала, следов разрушений осталось мало. Замок был цел, на стенах едва проглядывали небольшие следы пожара. В этом смысле магия, конечно, весьма полезна. Вряд ли Моргане понравилась бы сажа под ногами.
Мы остановились у полуразрушенного входа и прислушались. Мороз, стоявший во внутреннем дворе, пробирал до костей, но в замке было тепло и приятно, несмотря на разрушенный зал. И замок… оживал ночью. Голоса отдавались эхом отовсюду: за парадной лестницей, в коридорах, в большом зале. Двое влюбленных пронеслись мимо, держась за руки, и сразу же появился слуга с подносом, на котором лежали ароматные пирожные с заварным кремом. Мгновение спустя мимо нас прошли несколько ведьм. Они вышли наружу и стали лепить фигуры из снега. Я никого из них не узнала, но знакомая обстановка вызвала у меня улыбку. Ничего не изменилось.
Рид, стоявший рядом со мной, вынул еще один нож, и моя улыбка померкла.
Изменилось все.
По крайней мере, Моргана не отправила ведьм в Цезарин. Во всяком случае, пока что.
– Держитесь рядом, – пробормотала я, направляясь к лестнице.
Хоть я все еще и оставалась тенью, но все же держалась у стен зала. Да, дым скрывал лунный свет снаружи, но внутри зажженные свечи истекали воском в канделябрах и отбрасывали мерцающий свет. Рисковать не хотелось.
– Моргана и Жозефина где-то здесь. Возможно, и Николина тоже.
– А сокровищница? – пробормотал Рид.
– Идите за мной.
Я провела их через узкую дверь под лестницей, за которой скрывался извилистый коридор. Этим путем добираться до башни придется дольше, и немногие его выбирали, и я… я не могла объяснить растущий страх в груди. Чем дольше я прятала своих друзей в тени, тем больше волновалась. Как будто сама моя магия… восстала против меня. Против них. В этом было мало смысла, но ведь Госпожа Ведьм должна защищать свой дом, так?
А мы вторглись сюда, намереваясь украсть священное сокровище.
Моя магия не доверяла нам, вдруг ясно поняла я.
Воздух в коридоре был затхлым и влажным, мох на камнях приглушал наши шаги. И хорошо, потому что в эту самую секунду впереди приоткрылась дверь, и в полумрак вышли трое. Я застыла на полушаге, сердце стучало в ушах. Я услышала их голоса, а потом уже увидела их лица.
Моргана, Жозефина и Николина.
Они двинулись вперед, увлеченно о чем-то беседуя. Я схватила Рида, прежде чем они успели бы нас заметить, и толкнула его в ближайшую нишу. Селия и Жан-Люк метнулись за нами следом, а Коко и Бо укрылись в другой нише напротив. Места было мало. Я ударилась щекой о грудь Рида, а Жан-Люк заехал мне коленом в бедро. Селия заметно дрожала. Я обняла ее, чтобы унять ее дрожь и успокоить. Никто не смел дышать.
– Мне все равно, что ты говоришь, – прошипела Моргана Жозефине, явно взволнованная. Она заплела белые волосы в спутанную косу, ее глаза покраснели. От усталости кожа моей матери слегка посерела. – Время пришло. Я устала от этих вечных игр. Деревья уже двинулись в путь. Мы последуем за ними и нанесем мощный удар, пока конклав совещается.
Жозефина коротко покачала головой.
– Вряд ли это разумно. Мы должны действовать по плану, как и было задумано. Твоя дочь, дети короля, они…
Моргана повернулась к ней, ее ноздри раздувались от внезапной ярости:
– В последний раз повторяю, Жозефина, у меня нет никакой дочери, и, если мне придется повторить это снова, я вырву твой несчастный язык из глотки.
«У меня нет дочери».
Сердце у меня вдруг сжалось. Я, конечно, подозревала, что Моргана забыла меня, но подозревать правду и знать ее – услышать ее – это совершенно разные вещи. Мне не должно было быть так больно, но здесь, в доме, где я провела детство, в окружении сестер, которые радовались моей пролитой крови, сердце у меня… защемило. Совсем чуть-чуть. Я вгляделась в затененное лицо Рида. Мы были так близко, что я могла разглядеть форму его глаз, очертание губ. Он свирепо посмотрел на меня в ответ.