Кольцо невинно сверкало на солнце, но мы обе знали, что оно таило в себе. Его история была выкована в смерти и магии, пока они не стали единым целым.
– Давно я не видела свое кольцо. – Анжелика с сожалением подняла глаза на Коко. – Почти двадцать лет прошло.
– Значит, Исла согласна нам помочь? – спросила я.
Анжелика не ответила мне. Она подошла к Коко и взяла ее за руки.
– Дочь. Сегодня все начнется. Боюсь, это наша последняя возможность поговорить.
Коко нерешительно отстранилась.
– Я же сказала тебе, что не хочу разговаривать.
– Ты должна.
– Нет…
Анжелика подошла ближе и страстно зашептала, хотя в такой тишине ее голос все равно звучал громко. Мы слышали каждое слово.
– Пожалуйста, пойми. Я никогда не хотела покидать тебя, но понимала, что всю свою жизнь ты проведешь под водой – как рыба в аквариуме, которую разглядывают, которой восхищаются и умиляются, – и мне была невыносима эта мысль. Ты заслуживала гораздо большего. Поверь мне. Я всегда наблюдала за тобой, отчаянно желая прийти к тебе.
Теперь Коко уже вырвала руки.
– Так почему же ты не пришла?
– Ты знаешь почему.
– Я знаю, что ты боишься.
– Да, – прошептала Анжелика, – я отдала тебя жестокой женщине в надежде, что она полюбит тебя и поможет обрести собственный путь. И она помогла. Ты переросла ее. Переросла меня.
– Поговори со мной, шасс, – прошипела я, горько жалея, что Бо забрал мои затычки для ушей.
Рид смотрел на меня с нескрываемым подозрением.
– О чем?
– О чем угодно. Что на ум взбре…
– Ты можешь сколько угодно оправдываться. – Коко даже не пыталась говорить тише. – Сколько раз я приходила сюда, взывая к тебе? Сколько раз ты не отвечала мне?
– Со мной ты не смогла бы жить полной жизнью, Козетта. Я хотела для тебя большего.
Не в силах сдержаться, я оглянулась и увидела, что Коко недоверчиво смотрит на мать.
– А как же мои желания, мама? Вас с тетей волновала лишь ваша вражда. А я всего лишь разменная монета, да? И страдать пришлось именно мне.
– Страданий с лихвой хватило на всех нас, – резко возразила Анжелика. – Не стоит заблуждаться на мой счет, Козетта. Твоя тетя и я были одними из первых ведьм. Да. – Она кивнула, увидев ошарашенное лицо Коко. – Я прожила сотню жизней. Возможно, даже больше. Тогда время текло по-другому. – Анжелика махнула мне рукой. – Подойди, Луиза ле Блан. Ты тоже должна это услышать. Грядет битва, ужаснее которой мир еще не видел. Каждый должен сыграть свою роль. И такова моя.
Я осторожно подошла ближе.
– У нас нет времени. Моргана уже отправилась в Цезарин…
– Если ты хочешь победить свою мать – и мою сестру, – ты найдешь время.
Судя по тону, Анжелика возражений не терпела. В ту же секунду она вынула из рукава тонкое лезвие и полоснула им по своим ладоням. Густая кровь закапала на песок, черные лозы завились из нее и превратились в цветочные стулья. Анжелика указала на них, кровь все еще стекала по ее рукам. Крошечные цветки пурпурного аконита проросли там, где кровь оросила песок.
– Садитесь. Сейчас же. Снова просить не буду.
Аконит означал осторожность.
Я схватила Рида за рукав и заставила его сесть, опустившись на свой стул без всяких возражений. Коко сделала то же самое, а Анжелика встала в центре нашего жуткого полукруга. Она медленно повернулась и посмотрела каждому из нас прямо в глаза.
– Это ваша история – она касается всех вас, – так что слушайте, и слушайте внимательно. В начале магия жила внутри всех ведьм. Да, ты правильно меня расслышала, Луиза, – добавила Анжелика, когда я попыталась прервать ее. – Хотя сейчас вы называете нас Алыми дамами, магия ваших предков была ближе к нашей, чем к силам Белых дам. Магия текла в крови ведьм, гудела в их венах. Они жили в гармонии с природой, никогда не брали больше, чем давали, и никогда не отказывались от своего пути. Они жили. Они умирали. Они процветали. – Анжелика склонила голову. – Я была одной из этих первых ведьм, как и моя сестра-близнец Жозефина.
– Что случилось? – прошептала Коко.
Анжелика вздохнула.
– А что обычно случается? Со временем некоторые ведьмы захотели большего – больше власти, больше свободы, больше жизни. Когда несколько моих сородичей начали проводить опыты со смертью, между нами произошел раскол. – Анжелика опустилась на колени перед Коко и сжала ее руки. – Твоя тетя была среди них. Я умоляла Жозефину повернуть назад, забыть эту одержимость бессмертием, но, увидев однажды, как она пожирает сердце младенца, я больше не могла закрывать глаза на ее безумие. Я должна была действовать.
От слез Анжелики по стулу Коко поползла новая виноградная лоза. Как и у аконита, ее лепестки были пурпурного цвета, но это был вовсе не аконит. Это была смертельно опасная белладонна.
– Я запретила сестре возвращаться в Шато ле Блан.
– Вы там жили? – изумленно спросила я.
– Мы все там жили. Вот что я пытаюсь тебе сказать, Луиза – это и есть великий раскол между Белыми и Алыми дамами. Хотя я запретила Жозефине возвращаться в замок, она не вняла моему предупреждению, собрала единомышленниц и подняла восстание. – Дрожа, Анжелика встала, и лоза белладонны поползла выше, обвиваясь вокруг спинки стула Коко. – Я никогда не видела такой крови.
Я уставилась на Анжелику. Сердце у меня колотилось, когда я вспомнила кровь, текшую рекой из храма, пропитавшую волосы и подолы павших ведьм. Раскол. И внезапно я все поняла. Я тогда видела не Коко. Я видела Анжелику. Анжелика была той безликой женщиной.
Анжелика закрыла глаза.
– Они убили их. Наших сородичей. Наши матери, сестры, тети и племянницы – все они исчезли за одну ночь, забитые, как скот. Однако Жозефина не смогла убить меня. Ведь мы дали клятву крови.
– Она не могла пытать вас, – сказала я, внезапно все осознав.
– Нет, но она могла изгнать меня и сделала это без колебаний. Много лет после этого мы не виделись. – Анжелика обхватила руками плечи и, казалось, погрузилась в себя. – Я смотрела издалека, как ее Алые дамы пожинали заслуженную награду, поскольку они осознали, какой высокой ценой обошлась им победа – у всех ведьм, рожденных после резни, не было магии в крови. Они были прокляты, то ли павшими сестрами, то ли самой богиней. Отныне эти ведьмы были вынуждены черпать магию из земли – и следовать естественному порядку, – и вскоре их дочерей, первых Белых дам, стало куда больше, чем их праматерей. Опыты моей сестры становились все мрачнее и мрачнее, и ее влияние постепенно ослабевало. Белые дамы стали относиться к Жозефине настороженно. Когда пришло время, я воспользовалась их ненавистью и страхом и, вернувшись в замок, свергла Жозефину с трона.
Вскочив на ноги, я начала расхаживать по песку. В голове лихорадочно крутились мысли.
– Я не знала, что вы кровавая ведьма.
– Никто не знал. Я ревностно оберегала свою тайну, страшась преследований. И тщательно скрывала правду о своей магии. Я была трусихой – и до сих пор трусиха, – но это уже было неважно. Когда я прыгнула навстречу своей гибели в Лё-Меланколик, Исла спасла меня – или, скорее, она спасла мое кольцо. – Анжелика провела большим пальцем по кольцу. – Мою магию. Без него я не я, как и Лё-Меланколик без меня. Поэтому Исла не хочет, чтобы я участвовала в вашей войне. Только она не понимает, что это и моя война тоже.
– Если Жозефина умрет, умрешь и ты, – прошептала Коко. В ее голосе звучали невысказанные чувства.
Ее слова тяжело отдавались у меня внутри.
Анжелика быстро повернулась и резким движением ножа разрубила белладонну, почти обвившуюся вокруг шеи Коко. Я ахнула, Рид вздрогнул, а Коко с тихим вскриком вскочила на ноги. Никто из нас не заметил этих ползучих лоз, плодов горя и ярости Анжелики.
– Каждый должен сыграть свою роль, – мягко произнесла Анжелика. Коко уставилась на нее.
Я подошла к Коко и стиснула ее руку.
– То есть Исла не присоединится к нам?
Анжелика сжала кольцо в пальцах.
– Про Ислу можно сказать многое. – Она скользнула к воде. Рид подошел к нам. Виноградные лозы увяли, а цветы аконита почернели и превратились в пепел. – Но она не лгунья. Ты вернула мое кольцо и перехитрила Моргану. Ты проявила себя как достойный союзник, Луиза. Хотя Исла не может напрямую вмешиваться в грядущие события, она позволит своим мелузинам самим выбирать, идти с вами в Цезарин или нет. Она позволит мне выбирать.
– А они пойдут? – спросила я.
– А ты пойдешь? – одновременно со мной спросила Коко.
Анжелика склонила голову.
– Через три дня я сама поведу мелузин-добровольцев в Цезарин.
– Что будет через три дня? – напряженно спросил Рид.
Анжелика просто шла дальше к воде, та была спокойной и неподвижной. У самой кромки мать Коко изящно остановилась, сложив руки на талии.
– Провидица предлагает вам свой последний дар.
Когда перед нами появились три железные чаши, меня охватил ужас. Рид нахмурился, быстро опустился на колени и осмотрел чашу.
– Испейте из вод, – сказала Анжелика, – и увидите.
Праведники
Я поднес железную чашу к губам. Она показалась мне знакомой. Очень знакомой. Казалось, я спустился по лестнице, но пропустил нижнюю ступеньку. В ту секунду, когда ледяная вода коснулась моего языка, невидимая сила потянула меня вперед, и я рухнул вниз.
Уже через мгновение я стоял в зале заседаний собора. Я сразу узнал жесткие скамьи и обшитые деревянными панелями стены. Медовые нотки в воздухе. Свечи из пчелиного воска. Они освещали комнату мерцающим светом, а занавески на витражных окнах были задернуты. Я охранял эти сводчатые двери – позади трибуны и Архиепископа – по меньшей мере десяток раз, пока виновные ожидали приговора. В этих стенах суд проходил нечасто. Король Огюст и его гвардия занимались обычными преступниками, а над ведьмами судов мы не вели. Нет. Те, кто давал здесь показания, обвинялись в других преступлениях: заговорах, пособничестве и подстрекательстве к занятию оккультизмом и даже попытках колдовства. За годы моей службы в шассерах лишь немногие благосклонно относились к ведьмам и не скрывали этого. Одних привлекала власть. Другие были очарованы красотой. Третьи пытались постичь магию.