Коко поморщилась и оглядела комнату. Видимо, искала то, чего от нас хотела Исла.
– Лучше бы Ашиль победил.
Лу посмотрела на нас с Коко.
– Ты его знаешь?
– Священник из Фе Томб. Он узнал нас по объявлениям о розыске, но все равно приютил на ночь и даже накормил своим завтраком. Ему не очень понравился Бо, – добавила Коко, как будто это было еще одним плюсом в его пользу. – Он станет первым достойным Архиепископом, которого когда-либо видела Бельтерра.
– Не станет.
И в доказательство я указал на мужчин, столпившихся рядом с нами. Они склонили головы и перешептывались. Шеи их были напряжены. Голоса – тоже. Лу и Коко обменялись взглядами и наклонились, чтобы послушать их.
– …делает себе только хуже, – прошипел лысеющий мужчина. – Особенно учитывая его прошлое.
– Какое прошлое? – спросил его младший, но такой же лысый соратник.
Третий – тоже лысый, но с длинной бородой – покачал головой.
– Вероятно, ты не знаешь, да, Эмиль? Это случилось еще до твоего рождения.
– Он не впервые метит в Архиепископы. – Лысеющий ухмыльнулся Ашилю с необъяснимой враждебностью. – Ашиль еще на прошлом конклаве боролся за титул с Флорином, но в последний момент отказался от участия.
– И не объяснил почему, – добавил бородатый. – Просто взял и ушел в тот унылый маленький приход на севере.
– Старик Флорин получил титул, и никто не слышал об Ашиле почти тридцать лет – до недавних пор.
В сводчатые двери постучали, и мужчины замолчали, глядя, как Филипп проскальзывает в холл, закрывая за собой двери. Лысеющий фыркнул и продолжил сплетничать:
– Я слышал, его брат спутался с ведьмой. Не помню его имени.
– Одрик, – подсказал бородатый, задумавшись. В отличие от своего соратника, говорил он без всякой ненависти. И на Ашиля посмотрел с любопытством. – Мой отец сказал, что Ашиль помог всей семье проскользнуть через границу.
– Не знал, что он благоволит ведьмам, – скривился самый младший.
– Как этого можно не знать? – Лысеющий мужчина показал на Ашиля, прикрывающего мою мать. – Никакой надежды получить голоса у него нет. Посмотри, как он ведет себя – все эти разговоры о мире и учтивости с тварями, живущими в королевстве. Конклав никогда не назначит Архиепископом его. Видимо, из-за уединения он тронулся рассудком.
Лу гневно фыркнула.
– Как думаешь, он почувствует, если я отрежу ему язык?
Не в силах сидеть на месте, я спустилась по ступенькам к матери.
– Ты не тронешь их.
– Почему? – Лу поспешила за мной. – Он же урод…
Сводчатые двери распахнулись, и она не успела договорить.
В накидке из львиного меха – грива ниспадала ему на плечи – в зал заседаний вошел мой отец. Его сопровождали Филипп и трое незнакомых шассеров. Все прихожане, как один, встали и поклонились. Все. Даже Ашиль. В животе у меня скрутило, когда я, пошатываясь, остановился у трибуны.
Когда я видел отца в последний раз, он угрожал мне пытками. Угрожал крысами. Я тут же посмотрел на мать, лежавшую неподвижно на полу. Ее платье когда-то было изумрудно-зеленым, но теперь я не мог определить его цвет – неприглядный оттенок коричневого. Я опустился на колени, чтобы осмотреть ее живот. Ее веки затрепетали, и я замер.
– Да-да, добрый день. – Огюст раздраженно взмахнул рукой. Сегодня он не улыбался. Никаких пустых банальностей. Я посмотрел на него с растущей ненавистью. Его волосы, конечно, оставались безу-коризненно уложенными, но под глазами залегли темные круги. Его пальцы отчего-то дрожали. Огюст спрятал их под плащом. – Я не могу задерживаться здесь надолго. Хотя этот чертов пожар немного утих…
Кто-то в комнате уставился на него, услышав ругательство, но Огюст не извинился.
– …Целители, кажется, нашли средство: редкое растение в Ля-Форе-де-Ю. – Шагнув вперед, он жестом велел Ашилю отойти от моей матери. – Давайте покончим с этим.
Коко фыркнула и пробормотала:
– Не поможет им никакое средство, и растения в том числе.
Я нахмурился.
– Откуда ты знаешь?
– Оттуда, что пожар вспыхнул из-за моего горя. – Она со всей серьезностью посмотрела мне прямо в глаза. – А чтобы унять горе, никакого средства нет. Только время. Да, огонь может поутихнуть, но по-настоящему он не угаснет никогда.
Лу согласно кивнула, глядя на мою мать, и та – я клянусь, та смотрела в ответ. Присев на корточки рядом с мадам Лабелль, Лу положила руку ей на плечо, пока Огюст продолжал свою тираду.
– Мы все знаем о преступлениях этого существа. – Указывая на мою мать, он насмешливо посмотрел на ее испачканное платье. – Эта тварь сама признала свою вину. Она ведьма. Очень сильная. Она обещала погасить это море черного огня в обмен на свою жизнь, но сам Господь послал нам в помощь снадобье. Целители уже начали проводить опыты. К концу недели они обещают погасить Адское пламя, и к тому времени эта ведьма сгорит за свои грехи.
Эта ведьма. Его слова не должны были меня злить. Она ведь была ведьмой. Но она также была моей матерью и его любовницей. Он возлежал с ней. Он даже любил ее когда-то, если верить моей матери. Она точно любила его. А теперь ее живот кровоточил от крысиных укусов. Мадам Лабелль поднесла изуродованную руку к щеке Лу. Лу попыталась, но не смогла удержать ее, ее собственная рука просто прошла сквозь тело моей матери.
Только тогда я понял последнее, что сказал Огюст: к концу недели. Сердце у меня ушло в пятки. Моя мать сгорит на костре к концу недели. Мы не успеем добраться до нее. Не успеем.
Несколько человек в зале зааплодировали вспышке гнева короля, включая лысеющего мужчину, но только Ашиль решился возразить:
– Ваше величество, существует определенный порядок. Без избрания Архиепископа конклав должен провести официальное голосование…
Огюст сморщил нос, когда повернулся.
– Снова вы, отец…
– Ашиль, ваше величество. Ашиль Альтье.
– Ашиль Альтье, вы понимаете, что для получения сана епископа необходима поддержка короны?
– Предпочтительно. Но не обязательно.
Огюст выгнул бровь, глядя на него по-новому.
– Вот как?
– Пожалуйста, Ашиль, – мягко прервал его Гаспар. – Слово его величества священно. Если он провозгласит, что ведьма должна сгореть, ведьма должна будет сгореть.
– Если его слово священно, – проворчал Ашиль, – он должен без колебаний поставить этот вопрос на голосование. И тогда соответствующий приговор будет вынесен.
– Да будет так. – Огюст пристально посмотрел на него и вскинул руки, чтобы обратиться ко всем в зале. Его голос звучал резко и раздраженно. Грубо. – Вы все слышали. Ваш отец Ашиль хочет устроить голосование, и он его получит. Все, кто выступает за сожжение ведьмы, поднимите руку.
– Подождите! – Ашиль вскинул руки, его глаза встревоженно расширились. – Ведьма все еще может оказаться ценной! Целители пока не усовершенствовали свое средство – если оно не сработает, а мы сожжем эту женщину, какая у нас будет надежда потушить огонь? – Теперь он обращался только к Огюсту: – Ее знания оказались полезны для целителей. Я могу привлечь еще одного свидетеля для дачи показаний.
– В этом нет необходимости, – процедил сквозь зубы Огюст. – Конклав достаточно наслушался ваших нелепых бредней.
– При всем уважении, ваше величество, стремление к знаниям не является нелепым. Ведь сейчас жизнь женщины в опасности…
– Осторожно, отец Ашиль, иначе я подумаю, что вы еретик.
Ашиль тут же замолчал, его губы исчезли в бороде, а Огюст снова обратился к собравшимся.
– Давайте попробуем еще раз? Кто выступает за сожжение ведьмы?
Все присутствующие в зале суда подняли руки. Лишь один не поднял. Хотя Ашиль с непроницаемым выражением лица смотрел, как его соратники решают судьбу моей матери, он держал обе руки по бокам. Твердо. Неумолимо. Даже под злобным взглядом короля.
– Похоже, вы в меньшинстве, – усмехнулся Огюст. – Мое слово и впрямь священно.
– Мы спасем вас, – живо зашептала Лу мадам Лабелль. – Я не знаю как, но спасем. Обещаю.
Кажется, моя мать покачала головой.
– Зачем ждать до конца недели? – Голос Аши-ля дрожал от едва сдерживаемых эмоций. – Вы приняли за нас решение. Почему бы не сжечь ведьму сейчас?
Огюст усмехнулся и угрожающе хлопнул Аши-ля по плечу.
– Потому что она всего лишь приманка, глупец. Нам нужно поймать гораздо более крупную рыбу. – Посмотрев на Филиппа, он сказал: – Разнесите весть по всему королевству, капитан. Мадам Элен Лабелль будет сожжена. – Огюст бросил многозначительный взгляд на Ашиля. – И всех, кто будет возражать, постигнет та же участь.
Ашиль чопорно поклонился.
– Вы должны следовать своей совести, ваше величество. Я должен следовать своей.
– Смотри, чтобы твоя совесть вывела тебя из собора через три дня. На закате ты разожжешь погребальный костер для этой ведьмы. – С этими словами Огюст вышел за двери, а зал заседаний растворился в дыму.
Часть lV
Qui sème le vent, récolte la tempête.
Кто посеет ветер, пожнет бурю.
Как выглядит счастье
Анжелика и ее железные чаши исчезли, и мы оказались на поверхности. Бо, Селия и Жан-Люк плыли по заливу на рыболовном судне. Рыболовном судне. Селия восторженно улыбалась, вцепившись в штурвал обеими руками. Однако ее улыбка быстро померкла, когда она заметила наши мрачные лица.
– Что случилось? – крикнула она.
Мы забрались на борт, и я ответила:
– Хреновый дар преподнесла нам Исла.
Мы просто не успеем добраться до Цезарина вовремя, что спасти мадам Лабелль. Коко рассказала остальным о решении конклава, об участии отца Ашиля и о последних словах Огюста.
– Вот ее дар. – Бо похлопал по корме лодки. – Или по крайней мере дар Анжелики. Лодка домчит нас туда вовремя. – Он пожал плечами и добавил: – Не стоит беспокоиться о моем отце. Он любит закатывать сцены, но еще меньше нашего представляет, что вообще творит.