Медленно ко мне возвращалось понимание.
Жан-Люк отравил нас. Нас бросили в темницу. На закате мы сгорим на костре.
Я наконец распахнула глаза.
«Сколько сейчас времени?»
Уставившись в потолок, я попыталась пошевелить пальцами, попыталась дышать ровно, несмотря на удушающую тошноту. Нужно найти Рида и Бо. Нужно убедиться, что с ними все хорошо…
Только тогда я осознала две вещи, словно глядела на перевернутые карты Таро: справа я ощутила тепло чьего-то тела, а наверху потолок крест-накрест пересекали деревянные балки. Тяжело сглотнув, я с огромным трудом повернула голову. Слава богу. Рид лежал рядом со мной, его лицо было бледным, но грудь глубоко вздымалась и опускалась.
Деревянные балки.
Неподалеку послышался приглушенный кашель, и я закрыла глаза, внимательно прислушиваясь. Шаркающие шаги приблизились. Потом со скрипом открылась дверь и через несколько секунд снова закрылась. На этот раз я осторожно приоткрыла глаза, вглядываясь сквозь ресницы. Деревянные перекладины на потолке и на полу шли перпендикулярно. Гладкие и выструганные вручную, они делили комнату пополам. Мы были в своего рода клетке.
Клетка.
О боже.
Я снова заставила себя дышать. Помещение за прутьями было окутано темнотой, лишь единственный факел тускло светил. На темницу комната не была похожа. Посередине стоял огромный круглый стол, на котором была расстелена карта, лежали листы пергамента и… и…
Теперь понимание уже не просто подступало медленно, оно нахлынуло мощным потоком. Я перекатилась влево, подальше от Рида. Мы были вовсе не в подземелье замка, а в зале совета Башни шассеров. Этот стол я узнаю где угодно, только сейчас с портретов, нарисованных углем, на меня смотрело не лицо матери, а мое собственное. Лицо Рида. Откашлявшись от желчи, я осторожно приподнялась на локтях, оглядывая клетку. Здесь не было ни кроватей, ни даже ночных горшков.
– Бо? – хрипло прошептала я, но мой голос все равно прозвучал слишком громко в темноте. – Ты здесь?
Никто не ответил.
Тихо выругавшись, я подползла обратно к Риду, с каждым мгновением чувствуя себя все лучше. Я не знала почему. Судя по всему, я тоже должна была лежать без сознания на полу, не шевелясь и не думая ни о чем. Было неясно, в чем тут дело, разве что… Я сделала еще один глубокий вдох, призывая свою магию, как золотую, так и белую. Золотые узоры вяло и беспорядочно извивались по всей клетке, белые же яростно вспыхнули. Они притупили тошноту и боль, словно целебный бальзам. В глазах прояснилось, а желудок успокоился. Колющая боль в висках ослабла. Конечно. Ну, конечно. Эти узоры были дарованы богиней. Они куда величественнее меня и намного сильнее моего человеческого тела. Они вечны.
Они спасли меня.
Все будет хорошо.
С торжествующей улыбкой я проверила зрачки Рида, его сердцебиение и дыхание. Я чувствовала яд, отравлявший его кровь, почти видела, как он ползет под кожей, словно черное ядовитое облако. Белый узор мягко обвился вокруг Рида, освещая его бледные черты тонким сиянием. Я прикоснулась к нему, и узор запульсировал и начал вытягивать болиголов из его тела. Камень вокруг Рида впитывал сок, как губка, возвращая его в землю, откуда он пришел. Когда остатки яда исчезли, узор превратился в белую пыль, и глаза Рида распахнулись. Я присела на корточки, пока он оглядывался. Затем Рид увидел меня.
Он протянул руку и коснулся пряди моих волос.
– Ты сияешь.
Я пожала плечами, теперь уже озорно улыбаясь.
– Я все-таки Великая богиня.
– Какое высокомерие.
– Какая красота и грация.
Рид фыркнул и сел, потирая шею. Возможно, мне почудилось, но, кажется, на его губах заиграла печальная усмешка.
– Почему меня не тошнит?
Я ухмыльнулась шире.
– Я исцелила тебя.
Рид застонал и покачал головой, и теперь я точно знала, что мне не почудилось – он определенно улыбался.
– Скромность тебе неведома, да?
– А тебе явно неведома благодарность…
Снова раздались шаги, на этот раз громче. Мы бросились на пол, притворившись, что лежим без сознания, и в ту же секунду распахнулась дверь.
– В чем дело? – спросил голос, незнакомый и низкий.
– Мне показалось, я слышал разговор.
– Думаешь, стоит еще раз ввести им болиголов? – В голосе первого собеседника прозвучало беспокойство.
– Они вроде бы еще без сознания, – кашлянул его спутник.
– Филипп спустит с нас шкуру, если они умрут, пока мы в дозоре.
– Болиголов – просто мера предосторожности. Им все равно не выбраться из клетки. – Молчание. – Филипп сказал, что дерево… особенное. Они нашли его в Ля-Форе-де-Ю.
Наступило тревожное молчание, и затем шассеры вышли, закрыв дверь.
– В следующий раз говори потише, – прошипела я, тыча Рида в ребра.
Он в ярости посмотрел на меня.
– Я не…
– Шучу, шасс, – фыркнула я.
– О. – Рид нахмурился. – Думаешь, сейчас время для шуток?
– Да у нас вообще времени для шуток не бывает. Если дожидаться, пока все наши беды кончатся, посмеяться мы сможем только на том свете.
Я поднялась и осмотрела решетку внимательнее. Прутья определенно были деревянными, но все же казались… неестественными. Созданными и одновременно не созданными рукой человека. Свет факела озарил серебряные прожилки в древесине.
«Болиголов – просто мера предосторожности. Им все равно не выбраться из клетки».
Я наклонилась и понюхала прутья. Рид встал позади.
– Что это? – он спросил.
– Не знаю. Дерево пахнет ольхой, но оно… металлическое? Не помню никаких металлических деревьев в Ля-Форе-де-Ю. А ты?
– Металлическое дерево, – медленно повторил Рид.
Мы в ужасе переглянулись.
– Это что…
– Это же…
– О боже, – выдохнула я, отшатываясь.
Брусья внезапно стали на ощупь холодными. Жестокими.
– Они срубили ее. Твою балисарду.
Рид обреченно закрыл глаза, прижимаясь лбом к прутьям.
– Как они вообще нашли то дерево? – напряженным голосом спросил он.
– Оно стояло у дороги. Бас и его дружки вызвали охотников, когда нашли нас. – Я невольно прижала палец к брусу. Белые узоры тут же потускнели в ответ. Нет. Нет, нет, нет. – Его легко заметить. Огромное дерево с серебристой корой, черными плодами и смертоносными шипами.
– Ты можешь вытащить нас?
Я отняла палец от решетки и встала посередине клетки, на равном расстоянии от всех сторон. Белые узоры снова вспыхнули, но они не смогли дотронуться до прутьев или пройти сквозь них и бесцельно парили внутри. Надежды это не вселяло. Закрыв глаза, сосредоточив все силы, я искала замок на решетке – он был проще, чем на двери сокровищницы в Шато ле Блан. Выкован из железа, но его благоразумно повесили за деревянными прутьями. Чем сильнее я пыталась дотянуться до него, тем больше узор изнашивался, пока не распался совсем.
– Черт.
К его чести, Рид даже не дрогнул. Он лишь крепко ухватился за прутья, проверяя их.
– Я могу их сломать.
– У тебя палец поврежден.
Но Рида это не остановило. Минут десять он пытался сломать прутья. Костяшки его пальцев были в крови, руки дрожали. В конце концов Рид изо всех сил ударил кулаком по решетке и успешно сломал себе еще один палец. Рид в ярости занес кулак и хотел было уже ударить снова, но я закатила глаза и оттащила его.
– Да, спасибо. Ты очень помог.
– Что нам делать?
Рид раздраженно провел ладонью по волосам. Я поймала его за руку, чтобы он не сделал еще хуже. Сломанные пальцы сильно распухли, под кожей проступила темно-фиолетовая кровь. Он отвернулся.
– Дырявый у тебя какой-то план получился.
Я хотела нахмуриться, но сдержалась и обвила руку Рида другим узором.
– Я не могу предусмотреть все, Рид. На этот раз мы хотя бы обошлись без усов и костылей. А теперь заткнись, или я тебя самого продырявлю, тогда и будешь жаловаться.
Пустая угроза. Прежде чем бросить нас в клетку, шассеры забрали у нас оружие.
– Тут какой-то сексуальный подтекст? С тобой никогда не поймешь.
Я дернула за узор, и он со щелчком исцелил пальцы Рида, а мое раздражение улетучилось. Рид поморщился и вырвал руку – полностью исцеленную – из моей.
– Спасибо, – пробормотал он. – И… прости, – с болью произнес он.
Я едва не рассмеялась. Едва. К сожалению, когда раздражение перестало отвлекать меня, вернулась паника. Я не могла вытащить нас отсюда с помощью магии, а Рид не мог сломать решетку. Возможно, я смогу как-то защитить нас внутри клетки, как сделала на мосту. Если нас не будет видно, на костер нас отправить не смогут. Но хорошенько подумав об этом, я поняла, что ничего не получится. Мы не сможем прятаться здесь вечно, оставаясь невидимыми. Может, если они откроют дверь, чтобы проверить…
– Остальные придут за нами, – сказала я то ли себе, то ли Риду.
– Филипп и на пушечный выстрел не подпустит Жан-Люка к этой комнате.
– К счастью, Жан-Люк не единственный наш союзник. Коко узнает, где мы. Она приведет Клода, или Зенну, или Блеза, и они вытащат нас отсюда.
Рид пронзительно на меня посмотрел.
– Мне кажется, ты не понимаешь, сколько здесь шассеров, Лу.
Я чуть наклонилась и оперлась локтями на колени.
– Мне кажется, ты не понимаешь, что я жила когда-то в Башне.
– Правда? – удивился он. – Как это?
– Я ведь была твоей женой. Архиепископ не смог бы разлучить нас, даже если бы захотел… а он и не хотел. Именно он устроил наш брак.
– Зачем?
Рид тоже наклонился, неотрывно глядя мне в глаза. Он жаждал знать. Его слова эхом отозвались во мне: «Скажи, как мне вспомнить». Если мы умрем сегодня на закате, совет Коко уже не важен, так? В голове у меня вспыхнула безумная идея. Если Рид вспомнит, Моргана тоже вспомнит. Если другие не придут за мной, это сделает она. Она камня на камне не оставит от башни, когда узнает, что меня задумали сжечь на костре.
Но, разумеется, Рид тоже был прав. Если Моргана и раньше не могла разрушить башню, то вряд ли сможет это сделать сейчас, когда она уже не Госпожа Ведьм.