раз я все вспомню.
Рид крепко меня обнял, и я снова все повторила. Я рассказала ему нашу историю: о порезанной руке и забрызганной простыне, о книге под названием «La Vie Éphémère», о походе в театр и на рынок, о храме, труппе, лавке диковин. Я рассказала ему о Модраните, Маскараде Черепов и обо всех мгновениях, проведенных вместе. Обо всех переменах в наших отношениях. О ванне. О чердаке. О похоронах.
Я рассказала ему о магии.
Рид не вспомнил ничего.
Да, его лицо иногда искажалось, но, смирившись с болью, преследуя воспоминания, он находил лишь пустоту.
Постепенно мы поняли, что стражи сменяются каждые два часа – это Рид запомнил без труда – и проверяют нас каждые полчаса. Когда заступил последний дозор, я уже открыто плакала, а Рид баюкал меня на коленях.
– Осталось недолго, – издевался один из шассеров.
Другой, однако, не желал задерживаться и смущенно потянул своего спутника из комнаты.
За нами по-прежнему никто не приходил.
Я надеялась, что наши друзья выжили. Надеялась, что они спасли мадам Лабелль и Бо, и надеялась, что они сбежали из города. Мне была невыносима мысль о том, что они увидят, как мы будем гореть. Они никогда не простят себя, хотя это и не их вина. А Коко… она и так достаточно настрадалась, и так много потеряла, как и мадам Лабелль, и Бо, и Селия, и даже Жан-Люк. Возможно, глупо было мечтать о чем-то большем. О чем-то лучшем. Я все еще надеялась, что хотя бы им удастся найти все это.
Если кто и заслужил покой, так это они.
Рид прижался щекой к моим волосам.
– Прости, Лу.
Молчание затянулось, даже натянулось, словно тетива лука. Я ждала, когда оно лопнет.
– Жаль, что…
– Не надо.
Я медленно подняла голову и посмотрела на Рида. Мое сердце сжалось при виде боли на его лице, таком знакомом. Я смотрела на очертания его бровей, носа, губ, вглядываясь в каждую черточку. В глубине души я с самого начала знала, чем все кончится. Я чувствовала это с той самой минуты, как мы впервые встретились, с той минуты, как я впервые увидела балисарду на плечевом ремне Рида. Мы – несчастные влюбленные, сведенные вместе судьбой или провидением. Жизнью и смертью. Богами или, быть может, чудовищами.
И в конце нас ждет костер.
Взмахнув рукой, я скрыла нас от взглядов всех шассеров. Магия вспыхнула вокруг нас.
– Поцелуй меня, Рид.
Признание
Я смотрел на заплаканное лицо Лу, чувствуя боль в груди. Ей ни к чему умолять меня. Я сделаю все, что она попросит. Если поцелуй остановит хотя бы слезинку, я поцелую ее тысячу раз. Если мы переживем эту ночь, я буду смахивать поцелуями каждую слезинку до конца ее жизни.
«Куда ты пойдешь, туда и я пойду, и где ты жить будешь, там и я буду жить».
Лу прошептала мне эти слова, как молитву. И я все еще чувствовал их. Я чувствовал каждое слово.
Как я вообще мог подумать, что наша связь, чувства между нами не были священны? Мои чувства к Лу были искренними и чистыми. Они поглотят меня, если я позволю. Поглотят нас обоих.
Но я смотрел на Лу слишком долго. Продолжая плакать, она обвила меня за шею и уткнулась головой мне в плечо. Проклиная свою ошибку, я обхватил ее лицо ладонями. Нежно. Так нежно. Я приподнял лицо Лу, чтобы она посмотрела на меня. А затем – с нарочитой осторожностью – я прижался губами к ее губам.
Я не мог прогнать эту боль. Не мог все исправить. Вероятно, мы оба сгорим на закате.
Но я мог обнять ее.
– Я люблю тебя, – выдохнула Лу. Ее ресницы затрепетали, когда я нежно поцеловал ее щеки. Нос. Веки. – Я любила тебя тогда, люблю сейчас и буду любить впредь.
Губами я скользнул вниз по шее Лу. К ее шраму. Она откинула голову, обнажая его передо мной. Совершенно уязвимая.
– До того, как моя мать успела перерезать мне горло на Модраните… – Слова прозвучали как признание. – …Я думала, что никогда больше тебя не увижу. Ведьма и охотник на ведьм не смогут быть вместе в загробной жизни.
Тогда я поднял голову.
– Я снова найду тебя, Лу. – Слова сорвались с губ, словно ждали своего часа на кончике языка. Мое собственное признание. Возможно, я уже говорил их раньше. Не помню. Это не имело значения. Хоть я и утратил наше прошлое, будущее терять я не желал. Даже смерть не отняла бы его у меня. – Обещаю.
Лу страстно на меня посмотрела.
– Знаю.
Хотя у нас не было времени – хотя охотники стояли за дверью в дозоре, а солнце садилось за городом, – Лу не спешила. Она скользнула руками мне за воротник и провела по спине. Я коснулся подола ее блузки. Дюйм за дюймом я стянул с нее блузку и опустил Лу на пол. Она сняла мою рубашку через голову. Нас охватил жар. Лу провела пальцем по моему шраму, пока я опускался ниже, пробуя на вкус каждый изгиб ее тела. С каждым вздохом, с каждым прикосновением – пылким и медленным, словно ищущим, – страсть нарастала. Как и отчаяние.
Лу запустила пальцы мне в волосы.
Языком я провел по ее бедру.
– Ты называл меня своей дикаркой, – сказала она со вздохом, выгибаясь и опуская мои губы ниже. Еще ниже.
После я найду Лу снова, да, но у нас еще оставалась эта минута. Этот последний бездыханный час.
– Ты все такая же дикарка.
Сняв с Лу штаны, я перевернул ее. Заманивая в ловушку. Она царапала ногтями прутья на полу, когда я приподнял ее бедра, чтобы поцеловать. Но вместо этого лишь погладил ее там. Лу дрожала все сильнее и сильнее и наконец сломалась – прикусив руку, чтобы заглушить звук, – а я прижал ее вплотную к своей груди. Прижал ее к решетке. И ждал, прерывисто дыша.
Лу откинула голову на мое плечо и обвила рукой мою голову. Потянулась, чтобы прижаться ко мне губами.
– Не смей останавливаться.
Я погрузился в нее, не сказав больше ни слова – я не смог бы заговорить, даже если бы попытался, – обхватив ее одной рукой за талию. Жар обуял меня. Превозмогая себя, другой рукой я дернул Лу назад, обхватив ее за плечи. Прижал к себе. Она коснулась пальцами моего плеча, и я не мог отвести от них взгляд. Гладкая и золотистая кожа поверх моей собственной, более бледной и грубой. От этой картины, такой обычной, у меня в груди все сжалось от боли. Мы такие похожие. И такие разные. Я не мог этого вынести. Не мог дышать. Лу походила… походила на рай, но я заставил себя двигаться медленно. Глубоко. Чтобы насладиться ею. Услышав стон Лу, я прижал ладонь к ее рту.
– Тсс. Нас услышат.
У нее были другие мысли.
Вырвавшись из моих объятий, Лу повалила меня на пол и зажала мои руки над головой. Низко наклонившись, она прикусила мою нижнюю губу.
– Пускай.
Я судорожно выдохнул, пытаясь не шевелиться, когда Лу начала двигаться на мне. Давление нарастало, и я зажмурился. Но все же не выдержал. Я взял бедра Лу и чуть передвинул ее, безмолвно умоляя двигаться быстрее. Я смотрел, как ее губы приоткрылись, а дыхание участилось. Сердце так сдавило, что стало больно, но я стиснул зубы, чтобы вытерпеть. Еще рано. Лу двигалась в идеальной гармонии со мной. Она была идеальна. Какой же я был дурак, что не понял этого раньше. Я был слепцом.
Мгновение спустя Лу вздрогнула, кончив, и я тоже – и в эту секунду уголком глаза я заметил, как мне подмигнуло золото. Всего лишь вспышка. Она появилась и исчезла прежде, чем я смог полностью все осознать. Словно мне почудилось.
Однако кусочек воспоминания остался. Слова. Мои слова.
«Она лишь повинуется тем, кто взывает к ней».
Меня пронзила боль осознания, и я согнулся, чуть не завалившись набок. Глаза Лу в тревоге распахнулись.
– Рид? – Она слабо встряхнула меня. – Что с тобой? Что случилось?
– Ничего. – Боль прошла так же быстро, как и появилась. Так же необъяснимо. Остался лишь слабый след. Я покачал головой. – Все хорошо. Правда.
– Воспоминание?
– Оно исчезло.
Устало вздохнув, Лу обняла меня. Я крепко прижал ее к себе. Мы сидели так несколько минут, просто обнимая друг друга. Дыша. Лу тяжело опустилась щекой на мое плечо.
– Тебе нужно одеться, – пробормотал я наконец. – Охотники…
– Вряд ли я способна пошевелиться.
– Я помогу.
Лу на мгновение сжала руки, но возражать не стала. Я надел на нее блузку, затем нацепил свою рубашку. Натянул на нее штаны. Лу даже не стала завязывать их, а просто рухнула мне на грудь. Ее веки затрепетали. Тяжело сглотнув, я погладил ее по волосам.
– Спи. Я разбужу тебя, если что-нибудь изменится.
– Они все еще могут прийти. – Лу подавила зевок, ее глаза закрылись. – Наши друзья. Они все еще могут спасти нас.
– Могут.
Я сжал Лу крепче, чем стоило бы, и она заснула. Тишина, казалось, росла и растягивалась вслед за ее сном. Свет факела замерцал.
– Могут, – твердо повторил я.
Ей. Себе. Любому, кто был бы готов слушать.
«Они все еще могут спасти нас».
Но они не спасли.
Искра
Спустя час распахнулась дверь, и я сразу понял, что время пришло.
Сначала вошел первый охотник, за ним еще двое, расправив плечи и обнажив балисарды. После этого появились еще двое. Потом еще. И еще. Они заходили и заходили, пока полностью не заполонили зал совета. Другие охотники ждали в коридоре за дверью. Их были десятки.
Я вглядывался в их лица в поисках Жан-Люка, но его среди них не было.
Лу вздрогнула и проснулась от звука шагов, с трудом открыв глаза.
– Что…
Она шумно вздохнула, оглядывая комнату, и резко выпрямилась. Шассер, стоявший рядом с нами, опустил глаза на шнуровку ее штанов и хрипло хохотнул. Я быстро повернулся и закрыл Лу от его взгляда. Затем поднял ее на ноги, но она просто выглянула мне за спину и сверкнула лукавой улыбкой.
– Увидел что-то по нраву?
Несмотря на браваду Лу, ее глаза были покрасневшими и опухшими. Горели чересчур ярко. Я чувствовал, как дрожит ее рука.
Охотник скривился.
– Едва ли.
Лу, хихикая, многозначительно оглядела его штаны. Затем обошла меня и небрежно подвязала свои собственные.