Поток света
Черный огонь распространялся быстрее, чем обычный. За считаные секунды он спалил стог сена и начал лизать наши ноги.
Адское пламя. Вечное пламя.
«Не поможет им никакое средство, – сказала мне тогда Коко, – и растения в том числе».
«Откуда ты знаешь?»
«Оттуда, что пожар вспыхнул из-за моего горя. А чтобы унять горе, никакого средства нет. Только время».
Несмотря на страшную жару, мороз пробрал меня до костей. Я звал Лу, кричал ей. Повернулся к ней, чтобы защитить. Защитить от неизбежного. Я не сдамся. Не отступлю. Если бы мы могли освободиться, убежали бы в безопасное место…
Запаниковав, Филипп врезался в Огюста, сбив его с помоста. Пламя коснулось рукава короля. Огонь охватил его мгновенно, и Огюст упал на землю, крича и корчась. Филипп быстро сорвал с короля львиную мантию, попытался снять с него горящую рубашку. Но ткань уже вплавилась в его кожу. Филипп мгновенно отпрянул, поняв, что битва проиграна.
– Олиана! – Огюст замахал жене, стоявшей рядом с помостом.
Не говоря ни слова, та развернулась и вошла в церковь. Побледнев при виде царившего на улице хаоса, отец Гаспар поспешно последовал за ней.
Филипп наступил Огюсту на руку, тоже бросившись наутек.
– Беги… отсюда, – едва слышно прошептала Лу, мотнув головой Бо. Он все еще цеплялся за веревку, морщась от пламени. Огонь подобрался к его сапогам. Кожаным сапогам. – Уходи.
– Нет, – прорычал Бо.
Жара уже стала невыносимой. Как и боль. Крики Огюста внезапно стихли. Он замер. Кожа и плоть вплавились в кости. Ему осталось лишь вечно смотреть на свой горящий город пустыми глазами.
Языки пламени плясали на его трупе.
– Я не могу… не могу его погасить.
Адреналин ревел в моих ушах, заглушая голос Лу. Ее лицо исказилось от напряжения, но я едва видел ее сквозь дым, я даже дышать мог едва-едва. Огонь бушевал все сильнее. Он выползал из переулков, потайных дверей, щелей и трещин, а шассеры покидали свои посты. Огонь змеился по водосточным трубам, проскальзывал в окна. Пожирая город дюйм за дюймом. Дома. Магазины. Людей.
С улицы донесся пронзительный крик.
Коко.
Она с боем пробивалась к нам, сверкая ножами, врезаясь в любого болвана, который пытался преградить ей путь. Люди толпились вокруг нее. Они толкались. Женщины тащили своих детей с улицы, визжа и колотя в ближайшие двери, а глупые мужчины пытались вступить в драку.
– Магия… слишком… – Лу содрогнулась от кашля, погруженная в свои узоры, когда Коко наконец пробилась сквозь толпу. – Она не моя.
Коко лихорадочно кружила по помосту, ища брешь в пламени. Ее крики затерялись в суматохе.
– Я уже почти… – Бо скреб пальцами по веревкам, – …развязал.
Голос Лу перешел в крик. Она закричала громко и яростно. Испуганно.
– Уже слишком поздно!..
– Уходи, брат! – воскликнул я. – БЕГИ!
Огонь уже поднимался по нашим ногам. И по ногам Бо. Он поглощал все на своем пути: веревки, одежду, кожу. Бо рухнул на нас, ведь его не поддерживал столб.
– Я не брошу вас!
Но ноги у него подкосились, и он упал. Лицо Бо исказилось, он взревел от боли, когда волдыри разорвали его горло, его лицо.
– Идите, – сказала Лу сквозь стиснутые зубы. Она посмотрела на Коко со слезами на глазах. – Берегите друг друга.
Веревки на ее лодыжках лопнули. Лу подняла ногу и толкнула Бо прямо в грудь. Он рухнул с помоста – который уже превратился в столб пламени – и упал прямо в объятия Коко.
Коко в ужасе уставилась на него.
– Нет!
Она отчаянно замотала головой, положила Бо на землю и начала прикладывать снег к его коже. Он беспомощно бился и извивался.
– Бо. Бо, посмотри на меня…
Языки пламени обвились вокруг рук Коко, но она даже не обратила на них внимания. Мои мышцы тряслись и подергивались, пока я бессильно смотрел на них. Снег не смог потушить огонь. От пламени не было никакого спасения, никакого средства, никакой магии, которые могли бы нам сейчас помочь. Даже у Лу.
– Нет, нет, нет! Пожалуйста, Бо. Бо!
– Мне так жаль, Рид, – выдохнула Лу. – Я не могу остановить пламя, но я могу… я могу помочь… – Она с трудом повернулась и посмотрела мне в глаза. – Я люблю тебя. Найди покой.
«Найди покой».
Эти слова заискрили, затрещали между нами, такие неуместные. Наверняка я ослышался. Наверняка Лу сказала что-то другое. Здесь, в горящем море черного огня, не было никакого покоя. Ни для нее. Ни для меня. Наши кости плавились, а кожа слезала.
Лу согнула руку.
Веревки на моих запястьях тут же лопнули, и я полетел с помоста, подхваченный потоком горячего воздуха. Тяжело упав на землю, я повернулся и посмотрел на Лу. Но я больше не видел и не слышал ее. Боль заглушила все ощущения, и мои золотые узоры рассыпались в пыль, окутав мир вокруг завесой.
Вот только этот мир переменился.
Толпа померкла в золоте и сменилась другой толпой. Черный огонь исчез. Другой столб потянулся к небу, и другая ведьма корчилась на нем. Ее волосы цвета кукурузы сгорели первыми. Я стоял перед помостом, сцепив руки, рядом со мной был Архиепископ. На груди у меня поблескивала балисарда.
«Ведьмоубийца, ведьмоубийца, ведьмоубийца».
Воспоминание рассеялось, и я даже не успел полностью его осознать.
Но боль – жаркая, мучительная, – внезапно исчезла, а вокруг нас вспыхнула новая магия. Ее аромат заглушил запах дыма. Обугленной плоти. Пламя все еще пожирало мою одежду, кожа покрывалась волдырями, но я чувствовал лишь холод снега. Бо резко открыл глаза. Он лежал в объятиях Коко.
Лу закричала.
Она кричала так долго и протяжно, что казалось, ее горло должно было разорваться от муки, а сердце – остановиться. Лицо Лу исказилось в агонии, она корчилась от боли. Казалось, ее боль усилилась раза в три. В четыре.
И тут я все понял.
Я с трудом поднялся на ноги.
Она забрала нашу боль себе. Лишь этим Лу могла помочь нам.
– Лу. – Коко всхлипывала, укачивая Бо. Умоляла. Ее слезы упали и зашипели на его лице. Но они не разожгли огонь, а погасили его. Кожа у Бо зашипела. Исцелилась. Над головой прогрохотал гром. – Лу, прошу не надо…
Перед глазами внезапно всплыло еще одно воспоминание. Ярче, чем прошлое. Я снова упал на колени.
«Когда? Когда ты узнал?»
«Когда сжигали ведьму. Когда… когда у Лу случился приступ. Все думали, у Лу припадок, но я ее видел. Я почуял колдовство».
Меня пронзила боль сильнее, чем от огня, а Коко заплакала еще горше. Упали первые капли дождя – дождя Коко. Все это время она говорила, что пожар вспыхнул из-за ее горя. Видимо, теперь ее любовь погасит его. Везде, куда падали капли, земля шипела и дымилась. Пламя гасло. Но крики Лу… продолжались. Они разрывали меня на части. Дождь намочил мою рубашку. Мою кожу.
Мои волдыри исчезли.
«Она горела, Рид. Не знаю как, но она забрала у той ведьмы боль. Забрала ее себе».
Но я и сам знал это уже тогда. В глубине души я смог сложить два и два. Еще тогда я понял бескорыстие Лу. Ее жертвенность. В то время я не смог в этом признаться. Не смог тогда взглянуть правде в глаза, даже когда ухаживал за своей умирающей женой, исцеляя ее. Потому что она чуть не умерла, спасая ту девушку.
Именно тогда я и полюбил ее.
Боль в голове дошла до пика. Она стала невыносимой. Бессвязная, ноющая, ревущая. Я вцепился себе в волосы. Стал царапать лицо. Смутно я услышал, как рухнул помост, почувствовал, как кто-то тянет меня за плечи.
– Рид! Рид!
Но крики Бо и Коко не могли пробиться сквозь сумятицу в моей голове. Темнота застилала мне глаза. Я чувствовал, что вот-вот потеряю сознание. Земля поднялась мне навстречу.
Замерцал узор.
Сначала он показался мне золотым. Узор вился от моей груди к обломкам помоста. Туда, где дерево, дым и огонь поглотили Лу.
Но подняв дрожащую руку, я понял, что ошибся. Нить мерцала, переливаясь разными цветами.
Синева моего мундира. Белизна снежинок. Багрянец крови в лавке кузнеца.
Еще сотня оттенков – воспоминаний – переплелись в единую нить.
Я потянул за нее.
Энергия волной вырвалась наружу, и я рухнул под ее тяжестью. В ушах зазвенело от тишины. Они закровоточили.
Пронзительный, первобытный крик сотряс улицу.
Но кричала вовсе не Лу. И не Коко. Я с трудом поднял голову, вглядываясь сквозь кричащую в ужасе толпу, сквозь проливной дождь, и узнал ее бледные черты лица и серебристо-белые волосы.
Моргана ле Блан.
Когда она упала, поскользнувшись на растаявшем снегу и грязи, стоявшие рядом с ней люди бросились бежать. Они плакали, звали близких. Лица их были перемазаны копотью.
Жозефина присела на корточки рядом с Морганой, в замешательстве нахмурив брови. Позади них улыбнулась Николина.
Я, не оглядываясь, помчался к помосту. Я кричал и звал Лу, пока не сорвал голос. Я вспомнил ее. Вспомнил! Долёр, чердак, крышу – всю историю, которую она рассказала мне в деревянной клетке. Все это было правдой. Все случилось по-настоящему.
– Я снова найду тебя, – пообещал я ей тогда.
И Лу поверила мне. Она не отказалась от меня. Даже когда я оскорблял ее, угрожал ей, представлял тысячу разных способов убить ее. Я бы придумал тысячу других, чтобы искупить вину. Я бы никогда больше не бросил ее. Мой голос окреп. Крепла и моя надежда.
– Лу! ЛУ!
Она не отвечала. Дождь Коко потушил огонь, обломки мягко дымились. Нырнув в них, я стал разгребать обугленные доски, пепел, остатки столба. Бо и Коко следовали за мной по пятам.
– Где ты? – звал я вполголоса, убирая одну доску за другой. – Ну же. Где же ты?
Кто-то пришел мне на помощь. Бледные руки… Селия. Темные… Жан-Люк. Оба они посмотрели на меня и коротко кивнули. Взгляды их были решительны. Они не дрогнули, даже когда меня самого затрясло.
«Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…»
Доска справа от меня сдвинулась, никем не тронутая, и я выдернул ее. Лу должна была быть здесь. Она