нщин боролись за неё. Каждая женщина хотела обладать Европой. Побеждена была Азия, и ей, воспитавшей и вскормившей Европу, пришлось уступить её другой. В страхе Европа проснулась, но не могла понять значения этого сна. Смиренно стала молить юная дочь Агенора, чтобы отвратили от неё боги несчастье, если сон грозит им. Затем, одевшись в пурпурные одежды, затканные золотом, пошла она со своими подругами на зелёный, покрытый цветами луг, к берегу моря. Там, резвясь, собирали сидонские девы в свои золотые корзины цветы: душистые белоснежные нарциссы, пёстрые крокусы, фиалки и лилии. Сама же дочь Агенора, блистая красой своей среди подруг подобно Афродите, окружённой харитами, собирала к себе в золотую корзиночку одни лишь алые розы. Набрав цветов, девы стали со смехом водить весёлый хоровод. Их молодые голоса далеко разносились по цветущему лугу и лазурному морю, заглушая его тихий ласковый плеск.
Недолго пришлось наслаждаться прекрасной Европе беззаботной жизнью. Увидел её сын Крона, могучий тучегонитель Зевс, и решил похитить, а чтобы не испугать, принял вид чудесного быка. Вся шерсть Зевса-быка сверкала как золото, и лишь на лбу горело, подобно полной луне, серебряное пятно. Золотые же рога напоминали молодой месяц, который появляется в лучах пурпурного заката. Чудесный бык лёгкими шагами, едва касаясь травы, вышел на поляну и приблизился к девам. Те вовсе не испугались, а, окружив дивное животное, принялись его ласково гладить. Бык подошёл к Европе и стал к ней ластиться, лизать ей руки. Дыхание быка благоухало амброзией, и вмиг весь воздух оказался напоён этим благоуханием. Европа гладила быка своей нежной рукой по золотой шерсти, обнимала за голову и целовала. Бык лёг у ног прекрасной девы, словно предлагая сесть на его широкую спину, и, смеясь, Европа приняла его приглашение. Хотели и другие девушки сесть с ней рядом, но вдруг бык вскочил и быстро помчался к морю.
Громко вскрикнули от испуга сидонянки. Европа же протягивала к ним руки и звала на помощь, но не могли помочь ей сидонские девы. Как ветер нёсся златорогий бык, а достигнув моря, бросился в воду и быстро, словно дельфин, поплыл. Лазурные волны расступались перед ним, и брызги скатывались, как алмазы, с его шерсти, даже не смочив её. Всплыли из морской глубины прекрасные нереиды и, окружив быка, последовали за ним. Сам бог моря Посейдон вместе с морскими божествами плыл впереди на своей колеснице, трезубцем укрощая волны, ровняя путь по морю своему великому брату Зевсу. Трепеща от страха, сидела на спине быка Европа: одной рукой держалась за золотые рога, другой придерживала подол своего пурпурного платья, чтобы не замочили его морские волны. Напрасно боялась она: море шумело ласково, а солёные брызги не долетали до неё. Морской ветер колыхал кудри Европы и развевал её лёгкое покрывало. Всё дальше берег: вот уже и скрылся в голубой дали, – а кругом лишь море да синее небо. Скоро показался в морской дали и Крит. Быстро приплыл к нему со своей драгоценной ношей Зевс-бык, вышел на берег и принял свой обычный облик. Европа стала женой Зевса и поселилась на Крите. Трёх сыновей родила она: Миноса, Радаманфа и Сарпедона, – и по всему миру гремела их слава.
Кадм[90]
Изложено по поэме Овидия «Метаморфозы»
Когда Зевс под видом быка похитил Европу, опечалился её отец, царь Сидона Агенор. Ничто не могло его утешить. Он призвал трёх сыновей своих – Фойникса, Киликса и Кадма – и послал разыскать Европу, запретив им под страхом смерти возвращаться домой без сестры. Отправились сыновья Агенора на поиски. Фойникс и Киликс скоро покинули Кадма, основали свои царства: Фойникс – Финикию[91], а Киликс – Киликию[92] – и остались в них.
Кадм один продолжил поиски. Долго странствовал он по свету, всюду расспрашивая о Европе, да разве можно было найти сестру, раз сам Зевс скрыл её от всех! Наконец, потеряв всякую надежду, но не рискуя возвращаться домой, решил Кадм навсегда остаться на чужбине. Отправился он в священные Дельфы и вопросил там оракула стреловержца Аполлона, в какой стране поселиться ему и основать город. Так ответил Кадму оракул Аполлона: «На уединённой поляне увидишь ты корову, которая никогда не знала ярма. Следуй за ней, и там, где ляжет она на траву, воздвигни стены города, а страну назови Беотией».
Получив такой ответ, покинул Кадм священные Дельфы. Лишь только вышел он за ворота, как увидел белоснежную корову, которая паслась, никем не охраняемая, на поляне. Кадм пошёл за ней со своими верными сидонскими слугами, славя великого Аполлона. Уже миновал он долину Кефиса[93], как вдруг остановилась корова, подняла голову к небу, громко замычала, посмотрела на следовавших за ней воинов и спокойно легла на зелёную траву. Полный благодарности Аполлону, опустился Кадм на колени, поцеловал землю своей новой родины и призвал благословение богов на незнакомые горы и долины. Кадм тотчас сложил из камней жертвенник, чтобы принести жертву эгидодержавному Зевсу, но так как не было у него воды для жертвоприношения, то послал он своих верных сидонцев к источнику.
Невдалеке была вековая роща, которой ещё никогда не касался топор дровосека. Среди этой рощи находился глубокий грот, весь заросший кустарником, а вокруг него лежали нагромождённые в беспорядке громадные камни. Из этого грота вытекал, журча меж камней, источник с хрустально-прозрачной водой. В гроте же жил громадный змей, посвящённый богу войны Аресу. Его глаза сверкали огнём, из пасти, усаженной тремя рядами ядовитых зубов, высовывалось тройное жало, грозно колыхался на голове золотой гребень. Когда слуги Кадма подошли к источнику и погрузили уже сосуды в его студёную воду, выполз из грота с грозным шипением змей, извиваясь между камнями своим громадным телом. Побледнели от страха слуги Кадма, выпали у них из рук сосуды, леденящий ужас сковал их члены. Поднялся на хвосте змей – выше вековых деревьев леса его голова с разинутой пастью. Прежде чем кто-нибудь из сидонян успел подумать о бегстве или защите, бросился на них ужасный змей и погубил всех.
Кадм долго ждал возвращения слуг. Уже солнце стало склоняться к западу, вытянулись тени на земле, а слуг всё нет и нет. Подивился сын Агенора: куда пропали сидоняне, чего медлят? – и решил пойти по их следам в рощу, прикрывшись, как панцирем, львиной шкурой, опоясавшись острым мечом и вооружившись копьём. Ещё более надёжной защитой служило герою его мужество. Кадм вошёл в рощу, увидел растерзанные тела своих верных слуг, на которых лежал громадный змей, и в горе и гневе воскликнул:
– О верные слуги, я буду вашим мстителем! Или я отомщу за вас, или сойду вместе с вами в мрачное царство теней!
Схватил Кадм камень величиной со скалу и, размахнувшись, бросил в змея. От такого удара опрокинулась бы крепостная башня, но невредимым остался змей – защитила его твёрдая, как сталь, чешуя, покрывавшая всё тело. Потряс тогда своим копьём сын Агенора и, собрав всю силу, вонзил его в спину чудовища. От копья Кадма не защитила змея стальная чешуя. По самое древко вонзилось копьё в тело змея. Извиваясь, схватил змей зубами копьё и хотел вырвать из раны, но напрасны были его усилия: остриё так и осталось глубоко в ране, лишь древко обломилось. От чёрного яда и ярости вздулась шея змея, пена хлынула у него из пасти, свирепое шипение разнеслось далеко по всей стране, весь воздух наполнился смрадом его дыхания. То извивается змей громадными кольцами по земле, то, бешено крутясь, высоко вздымается вверх. Он валит деревья, вырывая их с корнем, и во все стороны разбрасывает хвостом своим громадные камни. Он пытается схватить своей ядовитой пастью Кадма, но, прикрывшись, как щитом, львиной шкурой, герой отражает змея своим мечом. Грызёт змей зубами острый меч, но только тупит зубы о его сталь.
Наконец изловчился сын Агенора и пронзил шею змея, пригвоздив его к дубу, – так силён был удар могучего героя.
Согнулся столетний дуб под тяжестью тела чудовища. С изумлением смотрел Кадм на поверженного змея, дивясь его величине. Вдруг раздался неведомый голос:
– Что стоишь ты, сын Агенора, и дивишься на убитого тобой змея? Скоро и на тебя, обращённого в змея, будут дивиться люди.
Посмотрел по сторонам Кадм, не понимая, откуда раздался таинственный голос, и содрогнулся от ужаса, когда осознал смысл предсказания; аж волосы поднялись дыбом у него на голове. Чуть не лишившись сознания, стоял он перед убитым змеем. Тогда явилась Кадму любимая дочь Зевса Афина Паллада и велела вырвать у змея зубы и посеять их, как семена, на вспаханном поле.
Кадм выполнил повеление совоокой богини-воительницы. Едва посеял он зубы змея, как – о чудо! – из земли показались сначала острия копий, затем поднялись над пашней гребни шлемов, потом головы воинов, плечи, закованные в панцири груди, руки со щитами; наконец вырос из зубов дракона целый отряд вооружённых воинов. Увидев нового, неведомого врага, схватился за меч Кадм, но один из воинов, рождённых землёй, воскликнул:
– Не хватайся за меч! Берегись вмешиваться в междоусобный бой!
Страшная, кровавая битва началась между воинами. Они разили друг друга мечами и копьями и падали один за другим на только что породившую их землю. Их оставалось уже только пятеро. Тогда один из них по повелению Афины Паллады бросил на землю своё оружие в знак мира. Заключили воины тесную братскую дружбу. Эти воины, рождённые землёй из зубов дракона, и были помощниками Кадма, когда он строил Кадмею – крепость семивратных Фив.
Кадм основал великий город Фивы, дал гражданам законы и устроил всё государство. Боги Олимпа дали в жёны Кадму прекрасную дочь Ареса и Афродиты Гармонию. Великолепен был свадебный пир великого основателя Фив. Все олимпийцы собрались на эту свадьбу и богато одарили новобрачных.
С тех пор Кадм стал одним из могущественнейших царей Греции. Неисчислимы были его богатства. Многочисленно и непобедимо было его войско, во главе которого стояли воины, рождённые землёй из зубов змея. Казалось бы, вечная радость и счастье должны были царить в доме сына Агенора, но не одно счастье послали ему олимпийцы. Много горя пришлось испытать ему. Его дочери, Семела и Ино, погибли на глазах у отца. Правда, после смерти они были приняты в сонм олимпийских богов, но всё же потерял Кадм своих нежно любимых дочерей. Актеон, внук Кадма, сын его дочери Автонои, пал жертвой гнева Артемиды. Пришлось Кадму оплакивать и внуков своих.