На старости лет, удручённый тяжким горем, Кадм покинул семивратные Фивы. Со своей женой Гармонией долго скитался он на чужбине и пришёл наконец в далёкую Иллирию[94]. С болью в сердце Кадм вспоминал все несчастья, постигшие его дом, а также борьбу со змеем и те слова, которые произнёс неведомый голос.
– Не был ли тот змей, – сказал Кадм, – которого поразил я своим мечом, посвящён богам? Если за его гибель карают меня так тяжко боги, то лучше бы мне самому обратиться в змея.
Только промолвил это Кадм, как тело его вытянулось и покрылось чешуёй, ноги срослись и стали длинным извивающимся змеиным хвостом. В ужасе он простёр со слезами на глазах к Гармонии ещё сохранившиеся руки и воскликнул:
– О, приди ко мне, Гармония! Коснись меня, коснись моей руки, пока не обратился я весь в змея!
Он звал Гармонию, много ещё хотел ей сказать, но язык его начал раздваиваться, и уже колебалось во рту змеиное жало, а из уст вылетало лишь шипение. Прибежала тут Гармония и воскликнула:
– О Кадм! Освободись же скорее от этого образа! О боги, зачем не обратили вы и меня в змею!
Обвился вокруг своей верной жены обращённый в громадного змея Кадм и стал лизать ей лицо своим раздвоенным языком. С печалью гладила Гармония покрытую чешуёй спину змея.
Боги услышали её мольбу и тоже обратили в змею, так что стало уже две змеи – Гармония и Кадм. Под видом змей оставались они до конца жизни.
Зет и Амфион
В городе Фивы жила дочь речного бога Асопа[95] Антиопа. Полюбил её Зевс-громовержец, и у Антиопы родились два сына-близнеца. Их назвала она Зет и Амфион. Боясь гнева отца своего за то, что тайно вступила в брак с Зевсом, Антиопа положила своих маленьких сыновей в корзину и отнесла в горы. Она была уверена, что Зевс не даст погибнуть своим сыновьям, и он действительно позаботился о них. К тому месту, где лежали Зет и Амфион, он послал пастуха. Тот нашёл маленьких сыновей Зевса и Антиопы и взял к себе домой. Так и росли братья в доме пастуха. Уже в детстве Зет и Амфион очень различались по характеру: Зет был сильным мальчиком, рано стал помогать пастуху пасти стада; Амфион же обладал кротким приветливым нравом, и ничто не привлекало его так, как музыка. Когда же оба брата выросли, Зет стал могучим воином и отважным охотником. Никто не превосходил его силой и ловкостью; его радовали лишь шум оружия во время боя и охота на диких зверей. Амфиону же, любимцу бога Аполлона, одно только доставляло радость – игра на златострунной кифаре, которую подарил ему сам сребролукий сын Латоны Аполлон. Амфион так дивно играл на кифаре, что приводил в движение своей игрой даже деревья и скалы.
По-прежнему жили юноши у пастуха, не зная, кто их отец и мать. А мать их Антиопа томилась в это время во власти сурового царя Фив Лика и жены его Дирки. Закованная в тяжёлые цепи, была заключена Антиопа в темницу, куда даже луч солнца не проникал, но Зевс освободил её. Спали с неё сами собой цепи, открылись двери темницы; она бежала в горы и укрылась в хижине того пастуха, который воспитал её сыновей.
Едва только принял её под свою защиту пастух, как явилась к нему жестокая Дирка, которая с другими фиванками справляла в горах весёлый праздник Диониса. Блуждая по горам, в венке из плюща и с тирсом в руках, она случайно набрела на хижину пастуха. Увидала Дирка Антиопу, и вся ненависть к ней вспыхнула неудержимо в сердце жестокой царицы. Она решила погубить несчастную Антиопу. Дирка призвала Зета и Амфиона, оклеветала Антиопу и убедила юношей привязать невинную дочь Асопа к рогам дикого быка, чтобы он растерзал её. Зет и Амфион уже готовы были послушаться: поймали быка и схватили Антиопу, – но тут, на её счастье, пришёл пастух. Увидав, что собственные сыновья хотят привязать Антиопу к рогам разъярённого быка, пастух воскликнул:
– Несчастные, какое ужасное злодеяние вы едва не совершили! Вы хотели, сами не зная, что творите, предать ужасной смерти свою родную мать. Ведь это мать ваша, Антиопа.
В ужас пришли Зет и Амфион, когда поняли, что могли совершить по вине жестокой Дирки. В гневе схватили они жестокую царицу, оклеветавшую их мать, и привязали к рогам дикого быка, сказав ей:
– Погибни же сама той смертью, на которую ты обрекла нашу мать! Пусть будет эта смерть твоим заслуженным наказанием и за жестокость, и за клевету!
Мучительной смертью погибла Дирка. Отомстили за мать Зет и Амфион и Лику: убили его и завладели властью над Фивами.
Став царями Фив, решили братья укрепить свой город. Лишь высокая Кадмея, крепость Фив, построенная Кадмом, была защищена стенами, весь же остальной город был беззащитен. Братья сами построили стену вокруг Фив. Как различен был их труд! Могучий, как титан, Зет носил громадные глыбы камня, напрягая все свои силы, и громоздил их друг на друга. Амфион же не носил каменных глыб: послушные звуку его златострунной кифары, сами двигались камни и складывались в высокую несокрушимую стену. Далеко разошлась слава о великих героях Зете и Амфионе, их знали даже за пределами Греции. Сам Тантал, любимец богов, отдал Амфиону в жёны дочь свою Ниобу. Зет же женился на Аэдоне, дочери царя Эфеса Пандерея. Ниоба и Аэдона и навлекли несчастье на дом сыновей Антиопы.
Ниоба
Изложено по поэме Овидия «Метаморфозы»
У жены царя Фив Амфиона, Ниобы, было семь сыновей и семь дочерей. Гордилась своими детьми дочь Тантала. Прекрасны, как юные боги, были её дети. Счастье, богатство и прекрасных детей дали боги Ниобе, но не была благодарна им дочь Тантала.
Однажды дочь слепого прорицателя Тиресия, вещая Манто, проходя по улицам семивратных Фив, звала всех фиванок принести жертвы Латоне и её детям-близнецам: златокудрому далекоразящему Аполлону и девственной Артемиде. Послушные призыву Манто, фиванки пошли к алтарям богов, украсив головы лавровыми венками. Одна лишь Ниоба, гордая своим могуществом и посланным ей богами счастьем, не хотела идти приносить жертвы Латоне.
Смутили фиванок полные гордыни слова Ниобы, но всё же совершили они жертвоприношения. Смиренно молили женщины Фив великую Латону не гневаться.
Услыхала богиня Латона надменные речи Ниобы, призвала детей своих, Аполлона и Артемиду, и, сетуя на Ниобу, сказала:
– Тяжко оскорбила меня, вашу мать, гордая дочь Тантала. Она не верит, что я богиня, и не признаёт меня, хотя лишь великой жене Зевса Гере уступаю я в могуществе и славе. Неужели вы, дети, не отомстите за это оскорбление? Ведь если вы оставите Ниобу без отмщения, то перестанут люди чтить меня как богиню и разрушат мои алтари. Ведь и вас оскорбила дочь Тантала! Она равняет вас, бессмертных богов, со своими смертными детьми. Она столь же надменна, как и её отец Тантал!
Прервал свою мать стреловержец Аполлон:
– О, хватит! Не говори больше ничего! Ведь своими жалобами ты отдаляешь наказание!
– Будет! Остановись! – воскликнула и Артемида.
Окутанные облаком, разгневанные брат и сестра понеслись с вершины Кинта[96] к Фивам. Золотые стрелы зловеще гремели в их колчанах. Примчались они к семивратным Фивам. Аполлон невидимым остановился на ровном поле у городских стен, где фиванские юноши упражнялись в воинских играх. Как раз в этот момент два сына Ниобы, Исмен и Сипил, неслись на горячих конях, одетые в пурпурные плащи. Вдруг вскрикнул Исмен – пронзила ему грудь золотая стрела Аполлона. Выпустил он поводья из рук и мёртвым упал на землю. Услыхал Сипил грозный звон тетивы лука Аполлона и, пытаясь спастись от грозной опасности на быстром коне, во весь опор понёсся по полю, как несётся по морю, распустив все паруса, корабль, стараясь уйти от надвигающегося шторма. Настигла всё же сына Ниобы смертоносная стрела и вонзилась в спину у самой шеи. Сыновья Ниобы, Файдим и Тантал, боролись, тесно обхватив друг друга руками, когда сверкнула в воздухе стрела и пронзила обоих. Со стоном упали они. Смерть одновременно погасила в глазах их свет жизни, одновременно испустили они своё последнее дыхание. Подбежал брат их Альпенор, попытался поднять, обхватив похолодевшие тела, но глубоко вонзилась и ему в сердце стрела Аполлона, и пал он бездыханным на тела своих братьев. Дамасихтона поразил Аполлон в бедро у самого колена. Попытался вырвать из раны золотую стрелу сын Ниобы, но вдруг со свистом другая стрела вонзилась ему в горло. Поднял к небу руки последний из сыновей Ниобы, юный Илионей, и взмолился:
– О олимпийские боги, пощадите, пощадите!
Его мольба тронула грозного Аполлона, но поздно! Уже слетела с тетивы золотая стрела, нельзя вернуть её. Пронзила она сердце и последнему сыну Ниобы. Быстро донёсся слух о великом несчастье до Ниобы. Со слезами сообщили слуги и Амфиону о гибели его сыновей.
Не перенёс их потери несчастный отец и сам пронзил себе грудь острым мечом.
Склонившись над телами сыновей и мужа, рыдала Ниоба, целуя их похолодевшие уста. Разрывалось от страданий её сердце. В отчаянии простирала несчастная к небу руки, но не о милости молила: горе не смягчило её сердце, – а гневно восклицала:
– Радуйся, жестокая Латона! Веселись, пока не насытится твоё сердце моей скорбью! Ты победила, соперница! О нет, что я говорю! Пусть много вокруг меня, несчастной, бездыханных тел моих детей, всё же больше их осталось у меня, чем у тебя, счастливой. Значит, победила я.
Только замолкла Ниоба, как раздался грозный звон тетивы. Ужас объял всех. Одна Ниоба осталась спокойной: горе придало ей смелости.
Недаром раздался звон тетивы лука Артемиды: упала одна из дочерей Ниобы, стоявших в глубокой печали вокруг тел братьев, сражённая стрелой. Вот опять прозвенела тетива, и рухнула как подкошенная другая дочь Ниобы. Шесть золотых стрел одна за другой слетели с тетивы лука Артемиды, и бездыханными остались лежать шесть прекрасных юных дочерей Ниобы. Самая младшая дочь бросилась к матери и укрылась в складках её платья.