Потом глашатай долго всех представлял, а я проклинала себя за скудоумие. Что мешало мне одеться каким-нибудь оруженосцем? И удобнее, и не пришлось бы сидеть на трибуне, посреди гомона сотен людей, подставляя затылок палящему солнцу.
То тут, то там мелькала рыжая макушка – все время с разными людьми. Клеменсия разглядывала мужчин и комментировала их предполагаемые достоинства, вгоняя меня то в тоску, то в краску.
В целом, часа через два, мы с моими голосами были близки к тому, чтобы бросить на арену огненный шар, просто так, безо всяких. Чтобы произошло хоть что-то.
Расписание на ближайшие дни такое: конные бои один на один до обеда – на выбывание, потом обед, потом лучники в первый день или тяжелые огры – во второй, потом пешие мечники, потом ужин. На третий после обеда – какие-то массовые танцульки. Четвертый финальный день – оставшиеся конники делятся на две команды и сшибаются толпа на толпу. Четверо оставшихся в седле попадают в финал после обеда – это еще три битвы. Потом награждение, победитель выбирает королеву турнира и финальный пир, согласно ритуалу турнира. И еще, кажется, большая часть присутствующих собиралась все это время беспробудно пить.
«Ох, маменька, ты никогда не поверишь, где я сейчас…»
А потом начались бои, и тут уж я просто дар речи потеряла. Наша трибуна благодаря Септиму находилась очень близко к месту действия. Когда в нескольких метрах от тебя на полном скаку сшибаются с диким, лязгающим грохотом две груды металла, это, я вам скажу, незабываемое зрелище. Временами, я инстинктивно зажмуривалась, не желая смотреть на разбитые доспехи и алые брызги. Иногда на зрителей, сидящих в первом особом ряду для любителей сильных ощущений, плещет дымящаяся горячая кровь. Гром, грохот, звон! Кто-то пронзительно кричит, лежа на земле. Вопли боли, стоны, заглушаемые ревом толпы. Победитель кланяется, побежденного уносят. Бодрит, знаете ли. Я очень быстро поняла, что не являюсь любителем подобных зрелищ, а жадно взирающая толпа, смакующая подробности, вызывала раздражение и некоторую брезгливость. А еще я занозила палец.
Дэвлина в этот день вызывали на бой аж трижды. Первый раз, видимо из любопытства, как новичка. Он без каких-либо проблем сбил на землю своего противника и вышел победителем. Второй раз – попробовал свои силы какой-то мрачный рыцарь в черном – с тем же результатом. Я не волновалась за демона, человек ему не противник, проявляла некоторое любопытство разве что. А вот на третий раз оказался хуже: против него выехал рыцарь в темно-зеленых доспехах, расписанных золотыми символами Всеединого. Я схватила Клеменсию за расшитый золотыми нитями рукав.
– Кто это еще?
– Зеленый?
– Да.
– Рыцарь-жрец, – пожала плечами веселая вдовушка.
– Это как? – не поняла я, противники тем временем разъезжались в разные стороны.
– Некоторые рыцари посвящают себя Всеединому, дают обеты. Для турнира это не имеет значения, не переживай. Символы и благословение дают ему возможность уничтожать нежить и нечисть, противникам – людям это не причинит вреда.
– Благословение?! Какое?
Она нехотя отвлеклась от ристалища и посмотрела на меня с неодобрением.
– Всеединого, конечно. Кристина, да что с тобой? Дэвлин же не вампир какой-нибудь.
Я чуть не зажала рот руками. Сильный жрец с оружием, покрытым священными символами, мог повредить демону, который по своим меркам – мальчишка, или нет? Мог, говорила мне интуиция. Разумеется, мог.
Дэвлин почему-то не проявил такой привычной для него рассудительности и вызов принял, хотя по правилам от третьего за день поединка имел полное право отказаться. Я смотрела во все глаза, как тогда в пустыне орков. Остановить происходящее было невозможно, оставалось только смотреть, ощущая, как от ужаса проваливается куда-то в желудок сердце. Я, кажется, даже не дышала.
Раззолоченный распорядитель подал сигнал, и кони ринулись навстречу друг другу, взрывая копытами землю. Когда противники сшиблись в первый раз, копья проскользили по доспехам, не причиняя вреда. Разворот. Мне кажется, или алый рыцарь слегка покачнулся в седле? Трибуны восторженно вопили, подзадоривая поединщиков.
Второй раз жрец едва не одолел, его копье пробило алый доспех где-то в районе левого плеча, но я не могла понять – задело руку или только сорвало наплечник? Дэвлин удержался в седле, хотя вся толпа ахнула, а потом завопила с восторгом. А мне внезапно и очень остро захотелось убивать этих людей, отвратительно жадно ожидающих, когда польется кровь самого дорогого для меня существа. Но оставалось только до побелевших пальцев вцепиться в перила, наплевав на занозы. А еще этот мертвячий демон снял колокольчик. Чтобы не отвлекали. Ага.
Третий раз должен быть решающим, хотя до третьего обычно мало кто доходит. Разворот. Разгон. Топот копыт, и сердце колотится так, что мне кажется, будто в ушах бьют барабаны, все ускоряя темп. Снова, как и у орков во время Даршана, хотелось только закрыть глаза, но я смотрела, не опуская ресниц и откинув вуаль с лица. Сжать зубы и держать спину прямо. Все будет хорошо. Мой демон знает, что делает, он умен и расчетлив.
Вот мертвяки лысые!!
Копье жреца угодило все в то же уже незащищенное плечо – видимо, чтобы наверняка вызвать болевой шок.
Зато Дэвлин попал ему в голову, окончательно вышибая из седла. Тяжелая груда зеленого металла обрушилась на землю с оглушающим грохотом.
Толпа ликовала, а я кинулась пробираться к нашему шатру, расталкивая окружающих и не обращая внимания на возмущенные окрики. Боги, лишь бы он был жив и не сильно ранен. Лишь бы эти мертвячьи символы не причинили ему вреда. Я передумала все жуткие мысли, какие могла, пока добежала, проклиная платье и туфли.
Когда я ворвалась внутрь, откинув полог, оказалось, что Эрик меня опередил. Он выставил всех сопровождающих солдат наружу и теперь аккуратно снимал с левой руки Дэвлина покалеченную броню. Поддоспешник был красным от крови.
Мэтр Купер полулежал на нескольких подушках. Нагрудник, второй наплечник и защита на правую руку – все это было снято и лежало рядом горой алого металла. Маг расстегивал стеганую куртку, вытягивая из петель плотные шелковые шнурки. Черный хвост растрепался, и выбившиеся пряди обрамляли чуть бледное лицо. На белом вороте тонкой нижней рубахи будто бы расцветали красные маки. Алые тонкие линии раскрашивали и правую ладонь, перетекая в рубиновые капли, срывающиеся с руки и исчезающие в буром мехе шкуры. Символ Дома – василиск – четче, чем обычно, выделялся на фамильном перстне, тоже залитом кровью. Его живой кровью. Он слегка поморщился, когда Эрик не слишком-то деликатно стянул поврежденную железку.
А этот безмозглый демон сидел и улыбался! Улыбался! Довольной радостной улыбкой, какой я у него даже представить не могла. И даже не скрывал золотистых искр в глубине совершенно шальных глаз.
– О! – обрадовался Эрик, не оборачиваясь. – Кстати. Помоги-ка. Стеганку сними.
Я не в силах произнести ни слова, упала рядом на колени и быстро разобралась со шнурками, аккуратно сняв с него поддоспешник.
– Какого мертвяка лысого ты не отказался, – зашипела я, наконец, когда он остался в тонких кожаных штанах и белой рубахе, левый рукав которой можно было просто выбрасывать, – третий раз же! Ты что не видел, что у него благословленное оружие?!
– Да иначе – в чем интерес? – весело рассмеялся Дэвлин, убирая с лица волосы здоровой рукой. – Если тебя никто не может ранить или убить, соревнование теряет вообще всякий смысл.
Рассмеялся. Н-да… Я потрогала его лоб, а потом беспомощно обернулась на рыжего, извлекающего из своей сумки флаконы с зельями.
– Эрик, – спросила я, – он что – сошел с ума?
Авантюрист вздохнул, покачав головой и протянул мне несколько пузырьков с разноцветными жидкостями.
– Увы, принцесска. Для него сражение с риском для жизни, как для тебя – семилист покурить.
– Как легкие наркотики?!
– Точно!
– Так ты знал, что тут будут жрецы, – ахнула я, снова повернувшись к Дэвлину.
– Да, – кивнул мэтр Купер, устраиваясь поудобнее на подушках и поигрывая призванным пламенем в пальцах, – признаю. Что вы так смотрите? Имею я право расслабиться? Или, думаете, это только вам нужно?
Я, не слишком понимая, что делаю, взяла его лицо в свои руки, машинально водя большими пальцами по коже.
– Я не поняла. Так ты что хотел, чтобы тебя убили?
Он потушил огонек, накрыл правой рукой мою ладонь, продолжая улыбаться, отнял от своей щеки, а потом коснулся губами моих все еще ледяных от пережитого страха пальцев.
– Ты полечишь меня немного? Мы с Да Ки Нэ договорились, и его сила мне не вредит.
Я опустила в голову, не в силах выносить внезапные искры тепла в его взгляде. Желая поверить им. Больше всего на свете желая поддаться призрачной надежде. И понимая, что, увы, дело не во мне, а просто в банальной драке.
– Конечно. Секунду подожди, неудобно в этой штуке.
Верхнее платье полетело в угол на снятые доспехи, а я оторвала рукав, положила руки на рану, из которой все еще текла кровь, и попросила Да Ки Нэ помочь. Не сочиняла очередную молитвенную отсебятину, а именно просила. Эрик дал другу «Клеверную эссенцию», и теперь просто смотрел на нас и ухмылялся.
– Какая трогательная сцена, друг и женщина у кровати раненого. Переживают.
– Заткнись, – попросила я, и он рассмеялся, усаживаясь на шкуры.
– Не ругайся, я в этом вообще не виноват.
– Прости, – помотала я головой, – не хотела. Что-то теперь я сегодня какая-то нервная.
– О да. – Это ты еще самого плохого не знаешь, – не без некоторого злорадства заметил Эрик.
Рана начала затягиваться прямо на глазах, хотя его кожа под пальцами горела, и я непонимающе уставилась на рыжего.
– Что еще?!
Авантюрист расположился спиной к выходу, его лицо было в тени. В белых крепких зубах зажата травинка. А ведь он переживает. Серьезно. Поэтому и зубоскалит. Ему не нравится то, что творится сейчас с Дэвлином, но поделать рыжий ничего не может. Знач