— Ну хорошо, — вздохнул Ллар. — Вам виднее. Что же, в таком случае, если потребуется моя помощь, вы знаете, где меня найти.
Ладонь снова кровоточила. Отпирая засов на двери кабинета, Орлана зацепила и почти сорвала повязку, и теперь на тонкой белой ткани распускались друг за другом алые цветы.
Ей было невыносимо оставаться в душной тёмной комнате, пропахшей пылью и крысиным дыханием. Темнело небо на горизонте, и порой ей казалось, что вокруг дома ходит кто-то, чёрный силуэт на белом снегу. Сквозь щели в ставнях было не разобрать. Но сидеть на месте Орлана больше не могла.
Ей пришлось бы перевязать руку, в конце концов, поесть, если она собиралась дотянуть до прихода Аластара. В коридоре было светлее, и от этого делалось чуть легче. Орлана постояла у окна, рассматривая нетронутый снег у крыльца. С неба падала колкая крупа и царапалась в стёкла.
Она ведь всё ещё могла убежать, просто убежать из имения, открыть портал и войти в него. Она смогла бы, пусть не точно, пусть — в любую точку страны, лишь бы не оставаться здесь.
Слабый шорох за спиной прозвучал раз и повторился снова. Она зря убеждала себя, что это всего лишь вездесущие сквозняки. Зачавшаяся в душе тревога росла и вот подступила к горлу. Орлана обернулась: в тени у стен, за приоткрытой дверью кабинета замерли серые крысиные силуэты.
Неподвижные, они только наблюдали. Вжимаясь спиной в подоконник, Орлана попробовала их сосчитать, но сбилась. Два десятка. Нет, больше. Зашлось в диком ритме сердце. Она прижала руку к груди и поняла, что повязка давно пропитана кровью — сейчас закапает на пол.
Одна из крыс — седая шесть вздыбилась на загривке — опустилась на четыре лапы и пробежала по рассохшемуся деревянному полу к Орлане. Два человеческих шага, не больше. И снова замерла серым столбиком в тени дверей.
— Спокойнее, друзья, — хрипло шепнула им Орлана и сделала шаг назад. До двери, что вела к лестнице, было так далеко, что на миг она почти потеряла самообладание. — Вам что, мало запасов в кладовых?
Вернуться в кабинет за плащом она бы всё равно себя не заставила. Дорогу перекрыли две серых тени. Запоздало Орлана вспомнила, что на продуктах не увидела никаких напоминаний о мохнатых квартирантах. Должны же они оставлять следы зубов на матерчатых мешочках? Или нет?
Пока она медленно отступала к лестнице, крысы не шевелились. Потом одна вдруг метнулась вдоль стены, огибая Орлану изящным полукругом, и замерла за её спиной. Отворачиваться было страшно. На ощупь она нашла тяжёлый засов и дёрнула его, ещё сильнее бередя незажившую рану.
Ладонь обожгло болью, как кипятком, и тёплые капли потекли в рукав. Стиснув зубы, Орлана рванула засов ещё раз, и он, наконец, поддался. Она налегла на дверь плечом и выпала в ледяную стужу лестницы. Молочно-белый солнечный свет ударил в глаза, и под ногами захрустел снег.
Почти не чувствуя мороза, Орлана сбежала вниз, к первому пролёту, и только потом обернулась. Крысы за ней не гнались. Тяжёлая дверь захлопнулась, отрезав им путь на лестницу. Но это вряд ли было спасением. Стоя спиной к голому оконному проёму, Орлана думала, что у крыс, конечно же, есть свои пути и дороги с этажа на этаж. Им не нужны лестницы и вряд ли нужно тепло каминов.
А ей — смертельно холодно в одном платье на пронизывающем ветру.
Дверь на первый этаж была открыта. Орлана вошла и огляделась: свет молочного солнца пронизывал коридоры насквозь. Сквозняки поцеловали ей руки, а тишина свернулась клубочком у порога кухни. Орлана заглянула туда: пусто, только оставлена на столе вчерашняя посуда. Нетронут свёрток со снадобьями, которыми она вчера унимала боль.
Орлана сделала ещё два шага к кухне и в дверном проёме слева увидела то, что не могла видеть раньше: у камина, который разжёг Файзель, кто-то сидел. И дотлевали в чёрной золе рыжие угольки. Он обернулся.
— Лорд… — слабо выдохнула Орлана. Ей хотелось отступить, но мышцы больше не слушались. За ней на сухом полу осталась цепочка влажных следов.
Ллар поднялся с жёсткого дивана и протянул ей руки.
— Орлана, как хорошо, что вы спустились, а то я уже начинал беспокоиться. Вы ранены? Я помогу. Боги, вы что, плачете?
— Как вы здесь оказались? — потребовала Орлана, чувствуя, как подступает к затылку тупая боль.
Он улыбнулся, открыто и счастливо, как будто увидел перед собой давно пропавшую дочь. И морщины почти расправились, остались только самые глубокие и горькие — возле уголков губ.
— Не пугайтесь. Всё очень просто. Меня прислали ваши друзья, чтобы я защитил вас в случае чего, да и просто помог скоротать время. Давайте перевяжем рану. Я так рад, что вы спустились.
— Почему вы не отвечали? — Орлана уже почти кричала, отступая от его протянутых рук. — Когда вы стучали, я спрашивала, кто это. Вы не ответили.
Ллар, улыбка которого сделалась теперь печальной, опустил руки и пожал плечом.
— Простите, я не слышал. Ветер так гудел на этой кошмарной лестнице. Клянусь богами, я не слышал. Я вас напугал? — Губы его дрожали, как будто в преддверье слёз, и Орлану захватил стыд.
Она сникла, уже не понимая, откуда взялась злость на него, хрупкого и деликатного до невообразимости. Это всё волнение. Если она не будет держать себя в руках, она просто сорвётся, и тогда Руана одержит победу. Плевать ей будет на все заклинания Ордена. Пальцами здоровой руки Орлана зарылась в волосы, спрятала взгляд.
— Простите. Да, я полдня сидела на верху, боясь спуститься.
Он тут же снова улыбнулся, прощая всё на свете.
— А я думал, что вы спите, и решил подождать. Идёмте на кухню, я видел, тут есть всё необходимое, чтобы перевязать вам руку.
Глава 25. Пелена
Аластар вошёл в кабинет императрицы первым, и на пороге замер всего на мгновение. Она была мертва. Чего-то похожего он и ждал, когда наблюдал за тем, как взламывали дверь.
Она лежала на полу, скрюченные пальцы цеплялись за ворс ковра. Лицо вполоборота — полуприкрытые веки и закатившийся зрачок. Аластар присел рядом с застывшим телом. Ковёр у её головы окрасился в чёрный цвет.
— Сюда никого не пускать, — глухо приказал он Элорону.
Вид мёртвой Орланы, всё равно на секунду заставил его похолодеть, пусть теперь он прекрасно знал, что внешность — морок и наваждение. Он взял женщину за плечо и легко перевернул на спину. Черты её лица расплылись, как будто акварельный рисунок, куда небрежный художник капнул лишней воды. Заклинание сползало с неё, обнажая истинную внешность: острый нос, тонкие, иронично переломленные — даже в смерти — губы, низкий лоб под завитками тёмных волос — ещё оставшихся от Орланы.
Ализ и в собственной жизни не была красавицей, а в такой неестественной мешанине своих и чужих черт выглядела и вовсе отталкивающе. Аластар поднялся, брезгливо отряхивая руки одну о другую.
— Никому ни о чём не сообщать. Будут интересоваться, говорить, что императрица ушла из столицы, на пару дней, отдохнуть. Или лучше вообще ничего не отвечать. Тело уничтожить в строжайшей тайне. Шестой легион привести в боевую готовность. Думаю, скоро у нас будут ещё гости.
Ничего не спрашивая, капитан шагнул к трупу, и его привычно бесстрастное лицо дрогнуло в гримасе страха и отвращения.
— Храни нас Вселенский Разум, — пробормотал он едва слышно. — Я никогда в жизни не видел такого.
— Вот и займитесь всем этим, чтобы больше не видеть. — Аластар обошёл кабинет вдоль стен.
Частично раздёрнутые шторы пропускали сюда утренний белесоватый свет. На столе были разбросаны писчие принадлежности и какие-то бумаги — лжеимператрицу наверняка отвлекли от дел. Аластар собрал все свеженаписанные приказы, бросил их в стеклянный сосуд и поджёг. Ещё не хватало устроить путаницу.
Обойдя стол, он нашёл то, что искал. В углу, боком привалившись к выдвижным ящичкам, сидела Эйрин. Её сумасшедший взгляд исподлобья остановил Аластара от того, чтобы подойти ближе. Дрожащие пальцы девушки сжались на основании статуэтки из чёрного камня — не разобрать, что изображающей.
Он тяжело вздохнул: для полного счастья не хватало только безумной девчонки, способной пустить в сточную канаву все планы.
— Идёмте. — Аластар протянул ей руку. — Не бойтесь, никто вас карать не станет. Наоборот, поблагодарю, пожалуй. Я бы сам её убил, если бы не вы.
Любопытно, что она собиралась делать? Бросаться на всех вошедших со статуэткой? Глупая мысль, бесполезные усилия. Ей бы сбежать. Даже странно, отчего не сбежала.
Эйрин разжала пальцы. Тяжёлая статуэтка упала на ковёр. Женщина-птица, — понял Аластар. Всё правильно, эта древняя богиня нашла своё место на столе Орланы в своё время. Мать-птица. Символично получилось.
Манжеты платья у Эйрин были заляпаны кровью — бурые пятна на светлой ткани. И длинные тёмные волосы змеились по её плечам. В Эйрин он всегда видел нечто дикое, не подвластное простым словам. Жаль только, что сам он знал только самые простые слова. Ничего кроме.
— Вы бы убили женщину? — с опозданием переспросил Элорон.
Аластар сжал зубы.
— Женщину, старика, ребёнка. Кого угодно, кто угрожал бы Орлане.
Эйрин протянула ему бессильную холодную руку и с трудом поднялась. Аластар понял, отчего она не сбежала. Она идти-то толком не могла — спотыкалась на каждом шагу.
— Капитан, отведите девушку в её комнату, пусть отдохнёт.
Тот кивнул, быстрым взглядом скользнув по Эйрин. Она стояла ни живая, ни мёртвая, и пальцы всё ещё судорожно сжимались в воздухе, словно искали единственное оружие.
Она забралась на диван с ногами.
Яблоки промёрзли насквозь, и Орлане казалось, что она глотает комья подтаявшего снега, хоть размороженные, на вид они ничуть не отличались от свежих. Ллар прошёлся по всем комнатам на первом этаже, раскладывая у стен пучки трав, найденных тоже в кладовых.
— Обещаю вам, что здесь крысы больше не появятся, — сказал он, когда вернулся.
Орлана судорожно кивнула, доедая с лезвия ножа очередной ломтик яблока. Голода она не чувствовала, вкуса — тем более. Ела, чтобы хоть чем-то себя занять, а изнутри её колотила дрожь.