– И антилопу они должны отпустить, – отозвалась Лина. – Во-первых, она важный свидетель, во-вторых, она же выполняла приказ хозяйки!
– Ты просто схватываешь на лету, – восхитился Барсукот. – Ты создана для работы в полиции, Каралина. О, я бы мечтал, чтобы мы были напарниками!
– Такая мечта мне нравится. – Она благосклонно улыбнулась в усы. – Вот только как ты можешь найти доказательства вины Рафаэллы Старшей? Она отдала приказ антилопе Илопе, антилопа сказала Старшему, тот – тебе, ты расскажешь жирафам… Но это просто слова. Их нельзя доказать. Они поверят ей – не тебе. Они поверят ей и бросят тебя в Страшную Яму!
– О, это не просто слова, – промурчал Барсукот. – Приказ был отдан в письменном виде. Илопа сказала, что получила письмо на фи́говом листе с личной печатью жирафаматери – оттиском её копыта. Я должен найти письмо в бумагах антилопы Илопы. Вот только я понятия не имею, где в резиденции обитает прислуга и где комната антилопы Илопы. А время не на моей стороне… – Он снова покосился на площадь и сразу же отвернулся, отметив только, что уровень песка поднялся ещё немного, а над митингующими, которые снова разволновались, кружит вожак аистиного клина, капитан Китоглав.
– Я знаю, где комната антилопы Илопы, – отозвалась Каралина. – Я знаю все комнаты резиденции. У моего папы есть подробная карта-схема.
– Зачем каракалу карта-схема резиденции жирафов?
– А у него хобби – составление карт. Так ты идёшь или нет?
– Нам не нужны зрелища! Нам нужны фрукты! Мы не хотим смотреть, как в яме закапывают несчастных зверей! – Сотни сурикатов высунулись из свежевырытых нор, которыми они истыкали всю площадь, превратив её в подобие решета. – Даёшь водопой! Вода принадлежит всем! Саванна – наша общая родина!
– За родину! За Царя! – завёлся какой-то буйвол.
– Мы за свободные выборы! Лев или жираф – вот в чём вопрос! – в экстазе заломила копыта лама со светлой мордой.
– Это провокация, – констатировала жирафамать. – Сурикаты снова пытаются раззадорить толпу. А ведь все только что успокоились, закапывают осуждённых и играют с песочком.
– Сейчас я всё порешаю. – Раф приосанился. – Звери саванны! Изысканные приняли высочайшее решение утолить вашу жажду! Каждому зверю будет выдано по бутылке минеральной воды «Мираж» из чистейших оазисов!
– Они пустые, эти ваши бутылки, вы уже раздавали! – пропищали из норок под копытами и лапами митингующих.
– Спасите-е-е! – взвыла антилопа Илопа. – Я не хочу умира-а-ать!
– Ребзя, айда откапывать осуждённых на смерть! – Несколько сурикатов юркнули прямо в Страшную Яму и принялись сверлить в песке дырки.
– Ну, это уж слишком! – возмутился Раф.
– Вот именно, сынок, – покивала жирафамать. – Не забывай про принцип кнута и манго. Считай, что манго мы им уже дали, и не одно. Теперь нужен кнут.
– Гасим протест, – повернулся Раф к Батяне-вомбату.
– Граждане митингующие! – заголосил Батяня в корупор. – Сурикаторы – провокаторы! Не поддавайтесь на провокацию сурикации! Во избежание превращения мирного митинга в военный переворот ваше стадо будет обстреляно с воздуха.
Китоглав, паривший высоко в небе, резко снизился над площадью и выплюнул в мирное стадо порцию рыбьих костей. Сурикаты с визгом исчезли в норках. Острые, тонкие кости впились, как стрелы, в шкуры митингующих. Митингующие заголосили – все, кроме Бегемота, от которого кости отскакивали. Китоглав вышел на новый круг и плюнул опять. Стадо дрогнуло – и все бросились врассыпную, но напоролись на оцепление гиеновидных собак.
– Уходим с митинга строго по одному! – распорядился в корупор Батяня. – Не задерживаемся! На выходе называем своё имя, вид и оставляем отпечаток лапы или копыта! А вот сурикатам-провокаторам пока придётся остаться здесь до выяснения каждой отдельной сурикаторской личности! И не пытайтесь сделать подкоп и скрыться! В подземных ходах вас задержат гадюки и будут кусать на поражение!
Сурикаты жалобно запищали.
Двое гиеновидных вышли из живого оцепления, образовав тем самым узкий проход, и принялись записывать данные покидающих митинг.
Гриф Стервятник посмотрел на парящего Китоглава, уклонился от очередной рыбьей кости и перевёл взгляд на толпу. Повизгивая от давки и вонзающихся в их туши рыбьих костей, митингующие пытались покинуть площадь. Страшная Яма с Барсуком и Илопой перестала их интересовать, и теперь у края споро и ритмично работали солдаты-вомбаты, зачерпывая песок и бросая вниз. И если круп Илопы ещё можно было разглядеть хоть отчасти, Барсук Старший погрузился в песок по самую шею.
Гриф ещё раз судорожно оглядел стадо, приметил бородавочницу, торговку уличной едой и энергетиками, – и ринулся к ней.
– Мне, пожалуйста, кусь-кусь «Сила грифа»! И ещё кусь-кусь «Сила льва»! – Он бросил в карман её передника, болтавшегося на усыпанном бородавками животе, пригоршню кокош, немедленно заглотил «Силу грифа» – и почувствовал мощный прилив сил и энергии.
– Я, похоже, зря взял два энергетика, одного мне достаточно! – приподнято сообщил Гриф бородавочнице.
– Возврат товара не производится! – Бородавочница попятилась и попыталась смешаться с толпой, но Гриф её нагнал, эффектно перемахнув через двух тощих буйволов.
– А я не собирался делать возврат! Не могла бы ты отдать мой кусь-кусь «Сила льва» одному зверю, который очень нуждается как раз в такой силе? – Он протянул бородавочнице кусь-кусь.
– Доставка товара производится за дополнительную плату.
– Конечно, конечно. – Гриф протянул ей ещё кокоши. – Я дал тебе в три раза больше, чем стоит доставка.
– Почему? – Бородавочница выхватила у Грифа кокоши и прищурила без того небольшие глазки.
– Потому что этому зверю требуется особенная доставка. Перед ним придётся преклонить все четыре копыта, ну и ещё там по мелочи. – Гриф зашептал бородавочнице в ухо инструкцию.
…Через минуту Гриф оттолкнулся от пыльной земли и тяжело воспарил над площадью.
– Стреляешь в мирное стадо? – пыхтя, обратился он к Китоглаву. – Я думал, ты в гражданской авиации служишь.
Гриф задыхался и махал короткооперёнными крыльями раз в десять быстрее, чем машет нормальная птица, чтобы хоть как-то держаться в воздухе.
Увидев Стервятника, красиво паривший в небесах Китоглав так заржал, что чуть не подавился костями, которые держал в клюве.
– Как видишь, стреляю, – ответил он наконец. – Я птица простая. Выполняю приказы жирафов. В какой авиации скажут – в такой и служу. Сейчас вот – в военной.
– Ну а когда ты в качестве вожака «Аистиного клина» распорядился сбросить с борта моих товарищей, Барсукота и Барсука Старшего, – ты тоже действовал по приказу?
– Ты что, решил меня допросить, петух варёный, ощипанный?!
– Нет, Китоглав, кто я такой, чтоб тебя допрашивать. Я только интересуюсь. Мне просто вдруг показалось, что ты служишь не только жирафам, но ещё и львам потихоньку, а об этом мне стоило бы доложить, ну, знаешь, наверх. – Гриф с трудом перевёл дыхание. – Ведь кто, кроме львов, мог приказать тебе сбросить полицейских Дальнего Леса?
– Фильтруй овёс, ты, лысый! – с угрозой спикировал на Стервятника Китоглав. – Я львам не служу! Насчёт друзей твоих убогих – мне приказала их скинуть жирафамать!
– А чем докажешь?
– Да рыбой буду, не вру! – Китоглав клацнул тяжёлым клювом и выдрал перо из груди, растеряв при этом остатки рыбьих костей.
– А ещё какие-то есть доказательства? – Гриф брезгливо проводил взглядом перо Китоглава.
– Нам не выломать её, она из прочного баобаба. – Барсукот подёргал массивную дверь, которая вела в горницу антилопы, развернулся и ударил по ней задней лапой. – Всё пропало! Барсук пропал.
Барсукот замолотил в дверь всеми лапами, потом горестно осел на пол.
– Не шуми, – прошептала каракал Каралина. – Я могу открыть эту дверь. У меня кое-что есть.
– У тебя есть ключ? – оживился Барсукот.
– Нет.
– Тогда что? – Он снова поник. – Карманный буйвол, который вышибает любую дверь?
– Почти что. – Каралина улыбнулась в усы. – У меня есть отмычка.
Она вынула из кармана мелодично позвякивающую связку когтей разных размеров и форм.
– Откуда у тебя это? – нахмурился Барсукот. – Такое бывает у воров и бандитов.
– А, это папа мне подарил, – беспечно отмахнулась она. – Когда я ещё котёнком была. Ну, типа игрушка.
– Необычная игрушка – когти-отмычки. – Барсукот внимательно оглядел связку.
– Уж получше, чем дарили моим подружкам, – Каралина методично перебирала и примеряла к замочной скважине коготь за когтем, – у них были дурацкие бантики на верёвочках и заводные полудохлые мыши. А у меня – крутые котанские штуки… – Очередной коготь повернулся в замке и призывно щёлкнул. – Ну, ты идёшь?
Она распахнула дверь. В горнице Илопы царил идеальный порядок. Во всю стену тянулось плетёное травяное панно с оленями на лугу. Девичья постель, аккуратно заправленная белоснежным покрывалом тончайшей шерсти, секретер, комодик, платяной шкаф, беговая дорожка – вот, собственно, и вся обстановка.
Барсукот первым делом ринулся к секретеру, методично перерыл все ящики, от верхнего к нижнему.
– Всё не то! – разочарованно бросил он. – Здесь сплошные любовные письма от каких-то горных козлов. – Он потянул за розовую ленточку, развязывая очередную стопку открыток с видами гор и закатного неба саванны и стихотворными строками на обороте. – «Не упирайся рогом, Илопа-недотрога, скорей ко мне скачи, копытами стучи». Фу! Какая пошлость, глагольные рифмы! Мои стихи лучше.
– Ты пишешь стихи? – заинтересовалась Каралина, не переставая обследовать и обнюхивать каждый сантиметр антилопьей комнаты.
– Только когда испытываю сильные чувства. – Барсукот выдвинул верхний ящик комода и поворошил лапой украшения и косметику Илопы: шейные колокольчики, лак для рогов, гель для блестящей и шелковистой шерсти, тушь с эффектом испуганных глаз и всякое такое. – Здесь тоже ничего нет.