– Извините, товарищ Расписной. – Рядовой Гиги поджал хвост и прижал к голове огромные уши. – Мы не совсем понимаем, как взять след. Мы нюхали колыбель, но там теперь спит новый детёныш, и его запах полностью перебил запах Рафика.
– Ыципут! Икаруд! – обкаркал их ворон.
– Дураки и тупицы! – взвыл Расписной. – Ищите изысканный запах копыт Изысканных! Все копыта в одной семье пахнут одинаково! Это ясно?
– Так точно!
– Тогда впер-рёд!
Носорог, до сих пор пребывавший в дремотном оцепенении, вдруг оживился и, прижав тяжёлую морду к земле и выставив вперёд рог, решительно двинулся на скалы.
…Каралина сидела на баобабе и наблюдала. Она не плакала, не кричала, не рвала когтями кору, она не двигалась – она просто смотрела. Она смотрела, как носорог опрокидывает в пропасть огромные валуны и дробит более мелкие камни, лежащие под валунами. Она смотрела, как тупые лопоухие псы суют свои носы во все щели, роются в её личных вещах и вещах её отца и дяди. Один раз, один-единственный в жизни раз ты подпускаешь к себе самца очень близко, потому что он кажется тебе честным, добрым, надёжным и безопасным, и более слабым, чем ты. Ты совершаешь одну-единственную ошибку – ты доверяешь. И вот твой отец арестован, а твой дом разоряют тупые ушастые твари, и ты чувствуешь такое страшное одиночество, как будто кроме тебя в саванне нет ни души…
– Я что-то чую! – с восторгом взвизгнул рядовой Виви, когда носорог отодвинул очередной большой камень. – Р-ребята! Чую изысканный запах копыт!
Глава 27, в которой инопланетяне и барсукоты не значатся в энциклопедии
– Что касается экспертиз, мой вердикт таков. – Гриф с достоинством прошёлся по пыточной камере. – Отпечатки когтей на колыбели жирафика Рафика однозначно принадлежат подозреваемому. Однако почерк подозреваемого, – Гриф простёр крыло с фи́говым листком, на котором было коряво выцарапано «Каракалы – вольный народ саванны», и продемонстрировал его присутствующим, – так вот, почерк не совпадает с почерком того, кто выцарапал фразу «Отдай власть» на оставленном в люльке манго.
– Это его не оправдывает! – вдруг подала голос Герочка. – Он мог кого-то нанять или попросить свою дочь.
– Напоминаю о нашей договорённости не вмешиваться в следственные действия и допрос, – вежливо, но твёрдо сказал Барсук.
– Извините. – Герочка ссутулилась.
– Не смей извиняться перед какими-то барсуками! – возмутилась Старшая Рафаэлла. – Не забывай – ты служанка Изысканных! Ты почти член семьи!
Семейство Изысканных восседало вдоль стены пыточной комнаты: жирафамать и жираф Раф – в плетёных креслах с высокими спинками, поддерживающими шею, Рафаэлла Младшая – на простой табуретке, на руках у неё посапывал запелёнутый Нук. Позади Изысканных тянулись полки с орудиями пыток – пуходёрками и когтеточками всех размеров, шипастыми ошейниками, ядовитыми колючками, острыми рыбьими костями разной толщины и скатанными в аккуратные шарики клочками шерсти, полной блох и клещей. Над полками висел парадный семейный портрет: жирафик Рафик с матерью и отцом.
Горничная газель Герочка стояла рядом с жирафами, с тоской посматривала на своего сына и обмахивала его и Рафаэллу изысканным веером из пальмовых листьев: в пыточной было душно, однако бабочек для вентиляции воздуха Раф распорядился не запускать, чтобы не создавать подозреваемому комфортных условий.
Сам подозреваемый, каракал Ал, сидел в центре помещения в передних и задних налапниках, от которых тянулись две тяжёлые цепи к вбитому в пол баобабовому колышку. Барсук Старший, Гриф Стервятник и Барсукот расположились вокруг него. Два дюжих вомбата стояли по стойке смирно на входе.
– Подозреваемый Ал, где жирафик Рафик? – Барсук открыл свой берестяной блокнот и приготовился делать пометки.
– Я без понятия, – ухмыльнувшись, ответил Ал.
– Тогда чем вы объясните следы ваших когтей на колыбельке жирафика Рафика?
– Я ударил по ней когтями от злости, когда проник в детскую.
Барсук сделал пометку и выронил блокнот. Наклонился, поднял с усталым фырканьем.
– Вы разозлились на жирафика Рафика?
– Нет.
Барсук снова черкнул в блокноте и снова его уронил.
– Нет, решительно невозможно вести допрос, одновременно делая пометки в блокноте! – воскликнул он почти что в отчаянии. – Раньше все допросы мы записывали на Скворца. А знаете, Герочка, – лицо Барсука озарилось, – давайте вы сегодня поработаете Скворцом?
– Но я… не скворец… я газель породы геренук, – смутилась Герочка.
– Конечно, конечно! Но не могли бы вы писать стенограмму допроса? Просто записывать всё, что вы слышите, в мой блокнот?
– Наверное, могу? – Газель нерешительно покосилась на Рафаэллу.
Старшая презрительно скривила губы и ничего не сказала. Младшая благосклонно кивнула:
– Я соизволяю.
Герочка процокала к блокноту, предупредительно открытому Барсуком на чистой странице, взяла у него перо, заправленное соком кишмиша, и приготовилась писать.
– На кого вы разозлились, если не на жирафика? – спросил Барсук.
– На тех, кто его похитил, лишив меня этого удовольствия.
– Он всё врёт! – закричала жирафамать. – Сколько уже можно тянуть рысь за хвост?! Начинайте его пытать!
– Не кричите, вы разбудите мне малыша! – прошипела Рафаэлла.
– Про пытки тоже записывать? – уточнила Герочка.
– Про пытки не надо, – мрачно ответил Барсук.
– Начинайте! Стригите когти! – без малейшего страха произнёс Ал и выщелкнул грязные, ороговевшие стариковские когти на правой лапе. – К сожалению, могу вам предложить только эти. На левой лапе вы мне уже оттяпали когти при прошлом аресте. Я вольный кот саванны – и я говорю, что считаю нужным, даже под пытками.
– Мы не пытаем подозреваемых на допросах! – решительно сказал Барсук Старший.
Старый каракал посмотрел на него с удивлением.
– Как это не пытаете? – изумилась пожилая жирафа. – Что за допрос без пыток? Такие бессовестные звери, как он, говорят правду только под пытками!
– Никакие звери не говорят правду под пытками! – возмутился Барсук. – Если вы продолжите вмешиваться в допрос, я вынужден буду удалить вас из зала заседания.
– Меня? Удалить? В моей собственной резиденции?! – Рафаэлла Старшая покрылась багровыми пятнами в дополнение к уже имеющимся коричневым. – Да за такие слова…
– Мама! – остановил её Раф. – Мы же договорились. Барсуки Полиции ведут это дело привычными для них методами.
– Что могут дать такие безмозглые и беззубые методы! – фыркнула жирафа, но замолчала.
– Кто, по-вашему, похитил жирафика? – продолжил допрос Барсук.
– Я уже говорил.
– Вы сказали, его похитили инопланетяне. Звучит как бред.
Герочка скрипнула пером и хихикнула.
– Почему как бред?
– Потому что на других планетах нет ни лесов, ни зверей, – ответил Барсук.
– Откуда вам знать? Шаман Медоед говорит, что инопланетяне живут среди нас.
– В Зверской Энциклопедии Мира этого не указано. Значит, этого нет.
– А барсукоты в этой вашей энциклопедии указаны? – прищурился каракал. – Уверен, что нет. Тогда, значит, барсукотов не существует?
– С чего вы взяли, что Рафика похитили именно инопланетяне? – перехватил инициативу Барсукот, которому не понравилось, какой оборот принимал разговор.
Старый каракал никак не отреагировал.
– Почему инопланетяне? – повторил Барсукот громче.
Каракал не ответил, зато принялся вдохновенно вылизывать хвост.
– Что писать? – спросила Герочка и нервно хихикнула.
– Мой напарник задал вам вопрос, – спокойно напомнил каракалу Барсук.
– Вашего напарника не существует.
– В смысле – меня не существует?! То, что я пока не указан в Зверской Энциклопедии Мира, ни о чём не говорит. Я уже подал прошение на самый верх о внесении дополнения.
– Мне плевать на энциклопедию, – сказал Ал, обращаясь только к Барсуку Старшему. – Для меня не существует того, кто нарушил слово и обманул доверчивого зверя. И для моей дочери тоже! – Ал, не выдержав, повернулся к Барсукоту. – Каралина никогда тебя не простит! Так что оставь при себе свою предательскую лапу и своё подлое сердце!
– Я что-то не понял… – Барсук растерянно посмотрел на Барсукота. – Какую лапу? Какое сердце? А моя-то дочь как же?
– Это тоже писать? – спросила Герочка.
– Это не надо писать, – тяжело вздохнул Барсукот. – Я собирался поговорить с тобой, Старший. Но не успел. Всё так быстро закрутилось… Ты обиделся?
«Отвернулся от меня, – в панике отметил Барсукот. – Как будто меня и правда не существует ни в Зверской Энциклопедии, ни в жизни».
– Продолжаем допрос, – мрачно сказал Барсук. – Подозреваемый Ал, почему вы решили, что вина лежит на инопланетных зверях?
– Потому что в колыбели я увидел инопланетную копию жирафика Рафика. А шаман Медоед в одной из своих недавних песен как раз пел про то, что инопланетяне умеют подделывать нас, зверей, и ещё они подбрасывают нам своих инопланетных личинок. А ведь песни шаману диктуют сами боги!
– Какая дикость! – фыркнул Барсук Старший.
– Вот именно! – поддакнул Барсукот.
Но никто из присутствующих их не поддержал. Газель Герочка перестала писать и мелко тряслась, Изысканные сидели с серьёзными и одухотворёнными мордами, даже Гриф, хоть и старался сохранить нейтральную позицию клюва, явно с уважением отнёсся к словам каракала Ала.
– Гриф, ты что, дружище?.. – растерялся Барсук. – Неужели ты веришь во всю эту ерунду с инопланетянами, шаманами и песенками богов?
– Строго говоря, да. – Гриф отвёл глаза. – Шаман входит в состояние экстаза и поёт то, что диктуется ему свыше. Но, конечно же, эти песни не следует понимать буквально. В них обычно символический, иносказательный смысл.
– Я и сам так раньше думал, – процедил каракал. – Пока не увидел в колыбели изысканную инопланетную тварь. В самом что ни на есть прямом смысле. Ужас заставил меня уверовать.
– Не смейте называть моего Рафика тварью! – зарыдала Рафаэлла Младшая.