– Это был уже не Рафик, – упрямо повторил каракал. – Шаман говорит, инопланетяне открыли в Дальнем Редколесье специальную клинику, чтобы экспериментировать над детёнышами. Он говорит, вы родили детёныша именно в ней. Скорее всего, над ним там сразу провели какой-то зверский эксперимент.
– Я прошу пригласить сюда Медоеда-шамана, – обратился Барсук к Изысканным.
– Наконец-то! – цокнула копытом Рафаэлла Старшая. – Наконец-то до вас, тугодумов, дошло, что без благословляющих танцев и песен шамана это дело не сдвинется с места! Тут вам не Дальний Лесок с ёлками и берёзками. – Она с чувством превосходства воззрилась на Барсука Старшего. – Тут древняя земля, и мы, её обитатели, бережно сохранили связь и со своими корнями, и с богами, слава шаманам-медиумам!
– Шаманам-мидиям? – переспросил Барсукот. – А я думал, что шаман – медоед…
– Аципут! – выругалась жирафамать на древнем языке Редколесья. – Не мидия, а медиум. Тот, кто слышит голоса богов и пересказывает их речи всем остальным. У нас тут древняя культура. Вам не понять.
– У вас тут полная дикость, – возразил Барсук Старший.
– Зачем же вам тогда благословение нашего дикого шамана?
– Мне не нужно его благословение. Я вызываю шамана как свидетеля по этому делу. Я хочу его опросить. Пусть расскажет про этих своих инопланетян.
– Шамана Медоеда нельзя вызвать, тем более как свидетеля. Это он вызывает древних духов. Прямо сейчас Медоед как раз у нас в резиденции, приносит жертву богам плодородия в священной пальмовой роще на изысканном алтаре. Отвлекать шамана от этого великого действа нельзя, иначе дождя не будет. Но можно его послушать. Он наверняка уже впал в экстаз и поёт.
– И далеко эта роща? – уточнил Барсук Старший.
– Да прямо здесь, на расстоянии вытянутого копыта. Вы разве не слышите? Даже сюда долетают отголоски священной песни шамана!
– Что ж, тогда я объявляю музыкальную паузу, – мрачно сказал Барсук.
Глава 28, в которой шаман исполняет священную песнь
Жители саванны,
слушайте шамана!
Вам споёт про жутких
тварей Медоед.
Тварей называют
инопланетяны,
И от них ужасно
много разных бед!
Шаман Медоед, обмазанный мёдом и извалявшийся в птичьих перьях, бил в бубен, дёргал головой и подпрыгивал на алтаре, воздвигнутом из груды кокосовых орехов. Глаза его закатились, и на обступивших алтарь разномастных жителей саванны таращились тускло-жёлтые, безжизненные белки́. В когтистой лапе Медоед сжимал страусиное яйцо. На шершавой кокосовой поверхности алтаря застыли желтоватые, бурые и красные потёки. Вокруг потёков и самого Медоеда роились мухи, вяло шарахаясь от ударов бубна и тут же возвращаясь обратно.
Инопланетяны
не нужны природе,
Инопланетяны
не нужны богам,
Опыты на наших
деточках проводят,
Вред наносят ихним
клювам и мозгам!
– Опыты проводят! – визгливо подхватили сурикаты и тоже задёргались в экстазе.
– На деточках на наших! – отчаянно взвыл Бегемот и принялся биться головой о пальмовый ствол.
– Вред наносят клюва-а-ам! – заверещал попугай-журналист. – Попка не дур-ра-ак!
Инопланетяны —
злобные пришельцы,
Наших неразумных
деточек крадут.
Подменяют ихнее
маленькое тельце.
И детишки странно
вдруг себя ведут.
Шаман перекинул страусиное яйцо из передней лапы в заднюю и, взвизгнув, с силой ударил яйцом по алтарю. Скорлупа раскололась, и по кокосам потекла густая, блестящая слизь желтка.
– Зверская жертва… – побледнев, прошептал Барсукот.
– Это ещё что, – шёпотом прокомментировал Гриф. – Помню, в детстве я видел, как шаман размозжил камнем…
– О Боги Манго, мы приносим вам в жертву это яйцо! – завопил Медоед и замолотил в бубен. – О, пролейте на нас благодатный, освежающий дождь! Плодородной сделайте нашу землю! И избавьте нас, о великие боги, от инопланетных пришельцев! Охраните нас от них, защитите! Будьте с нами в трудный час, Боги Манго!
Публика заклацала, заревела, зачирикала и заблеяла. Медоед запел снова, и зрители хором подхватили слова:
Инопланетяны —
гении обмана,
Инопланетяны
ходят среди нас.
Пойте и молитесь,
жители саванны.
Боги Манго будут
с вами в трудный час.
Инопланетяны —
страшные уроды,
Инопланетяны
кушают детей,
Инопланетяны,
вы чужой породы!
Опасайтесь наших
зубьев и когтей.
– Простите, не могли бы вы разъяснить, откуда у вас эта информация про инопланетную агрессию? – громко спросил Медоеда Барсук Старший.
– Как откуда? – изумился шаман. – От богов, конечно. Я впадаю в экстаз, и они вещают моими устами!
– Ты впадаешь в таз, который боги вешают твоими усами? – растерянно переспросил Барсукот.
– Вам не понять, пришельцы из Дальнего Леса!
– То есть в ваших песнях нет абсолютно никакой логики, так? – уточнил Барсук.
– А логики вообще нет! – Шаман подпрыгнул и ударил когтями в бубен. – Никакой! Есть только повеления богов и древние обряды, которые надобно соблюдать! Кто нарушает наши обряды…
– …тому мы дадим змеиного яду! – подхватила паства.
– Жители саванны, слушайте шамана! – снова завёлся Медоед и завертелся вокруг своей оси, распугивая липким от мёда хвостом назойливых мух. – Вам споёт про наши обряды Медоед! Без обрядов этих инопланетяны вас проглотят вместо фруктов на обед!
– Так, понятно. – Барсук Старший раздражённо махнул лапой и пошагал прочь. – Беспросветная дикость. И неприятие всего нового.
– Вот именно, – поддакнул Барсукот и засеменил рядом с Барсуком. Он попытался поймать взгляд Старшего, но тот упорно смотрел в сторону.
– Ну, вообще, традиции – это важная часть культуры, – неуверенно парировал Гриф.
– Ты обиделся из-за Барбары, да, Барсук? – спросил Барсукот.
Барсук промолчал.
– Но ведь сердцу не прикажешь, разве нет? Ты сам говорил…
– Я понимаю тебя, сынок. – Барсук по-прежнему не глядел на Барсукота. – Я обиделся на себя самого. Я обязан был сразу рассказать Барбаре, какого ты вида зверь. Ведь ты…
– Я – Младший Барсук Полиции Дальнего Леса! – дрожащим голосом сказал Барсукот. – Мой вид – барсукот, и Барбара это знает. Но дело совсем не в этом! Просто иногда так бывает: ты вдруг случайно встречаешь самку своей мечты. И понимаешь, что та, другая, – она тебе как сестра. Как боевая подруга. Не потому, что она чем-то хуже. Просто… в этом вообще нет логики!
– Ненавижу, когда нет логики!
Барсук решил наконец взглянуть Барсукоту прямо в глаза – но не смог. Барсукота рядом не было. Знакомый фокус – Барсукот имел талант появляться из ниоткуда и исчезать в никуда. Только что этот парень был рядом с тобой – и вот его уже нет, как будто он перепрыгнул, элегантно махнув пушистым хвостом, из вашего общего измерения в какое-то другое, доступное только ему.
Глава 29, в которой сувенир совершенно не радует
– Посылка-то тяжеловата-то та! – Сорока, запыхавшись, спикировала с серого и разбухшего, как мокрый волчий хвост, неба к полицейскому участку и тяжело шмякнулась у входа. В авоське на хвосте что-то звякнуло. – Из Африки-то! Сувенир что-то-толь?
– Сувенир из Африки! Это от моего Барсукотика! – Барбара выскочила из участка. – Зачем ты так жёстко села? В посылке может быть что-то хрупкое!
– Посылку-то тебе жалко! – обиделась Сорока. – А про меня-то, про Сороку-то… то-то-то-то… о чём это я-то-то-то… – Сорока на секунду сбилась с мысли – последствие профессиональной травмы, – но быстро вернулась к сути: – А про Сороку-то никто-то не думает! Не дёргай хвост! Ты хвост-то не дёргай та-та-та-та-так!
Изнывая от нетерпения, Барбара развязала узел, отцепила авоську от сорочьего хвоста и вынула из неё нечто, завёрнутое в сухие фи́говые листы. Скорее всего, там какое-то украшение, подумала она, снимая упаковку слой за слоем. А впрочем, нет. Наверное, это что-то для дома. Для их будущей норы. Какая-то африканская сковородка. Или нет, не сковородка, а ступка. У них же зверски красивые ступки, выдолбленные из ствола баобаба. В этой ступке она будет давить личинок. Или, может быть, это лампа? Точно, это настольная лампа на ножке, почему-то с заострённым концом… Барбара сняла с сувенира последний слой фи́говых листов – и пронзительно закричала.
В трясущихся лапах она сжимала вовсе не настольную лампу.
– Это что-то-то-то та-та-та-такое? – вытаращилась Сорока.
– Это череп, – прошептала Барбара. – Череп на костяной шее.
– Череп птицы, что ль? Вон, видишь, клюв-то, клюв ко-ко-костяной.
– Череп птицы. – Барбара положила «подарок» на землю. – Кажется, страуса. Я, по-моему, видела похожую картинку в Зверской Энциклопедии Мира.
– Ничего себе сувенир-то! – вытаращилась Сорока. – От Барсукота-то!
– Он совсем меня не любит! – Барбара с трудом сдержала слёзы. – Разве можно дарить такое невесте? – Она метнулась в кусты и поймала лягушку.
– Квак! Как?! Как можно так грубо подквакиваться к ква-каунту?!
– Передаю сообщение для Барсукота! – срывающимся от негодования голосом проговорила Барбара. – Это очень плохой подарок, Барсукот! Зачем ты так со мной поступил? Череп страуса – идиотская шутка! Нормальные звери дарят невестам красивые и полезные в быту вещи! Которые не стыдно показать! Которыми приятно любоваться! – Она пнула хвостом страусиный череп и разрыдалась. – Может, это намёк? Что любовь умерла? Что любовь – как упавшая в песок птица?..