– Прикажите вашим вомбатам оставить подозреваемую в покое! – закричал Барсук Старший. – Допрос ещё не окончен! Обвинение не вынесено!
– Тут я решаю, кто виноват! – презрительно сказал Раф. – Эта газель похитила моего сына, да ещё обвиняет мою жену! Я приказываю сбросить её со скалы!
– Успокойся, сын. Может быть, сначала имеет смысл выяснить, где она прячет Рафика? – обратилась к Рафу жирафамать. – Ну и, кроме того, мне было бы интересно послушать, что она имеет сказать против нашей дорогой Рафаэллы. Эй, стража! Отойдите от Герочки! Пусть Барсук продолжит допрос.
Вомбаты в замешательстве уставились на жирафа.
– Ладно, делайте, как мама сказала, – кивнул Раф, и вомбаты послушно отошли подальше от Геры.
– Нет, не смей её слушать! – закричала вдруг Рафаэлла. – Ты должен казнить Герочку! Герочка меня оскорбила!
– Ты сказала мне «не смей»? – Жираф Раф изумлённо уставился на жену. – Ты смеешь мне указывать, что мне сметь, а что нет? Мне, Изысканному?
– Это всё она! – закричала Гера. – Она, Рафаэлла! Она сумасшедшая! Она свихнулась на теме материнства! Детёныш свёл её с ума!
– Вы хотите сказать, что Рафаэлла похитила собственного детёныша? – уточнил Барсук Старший. – Для чего? Что она с ним сделала?
– Она… она… – проблеяла Герочка.
– Не смей. – Рафаэлла угрожающе склонила над Герочкой длинную шею. – Ты же всё понимаешь. Не смей. Твой сын пострадает.
– Хорошо. Я не причиню вреда своему детёнышу. Но я что, коза отпущения?! – Герочка вдруг взглянула прямо в глаза нависшей над ней Рафаэлле. – Значит, ты будешь жить припеваючи, а меня сбросят в пропасть? Нет уж, так не пойдёт. Я утяну тебя за собой… – Герочка повернулась к Барсуку Старшему. – Она способна на что угодно! Принести детёныша в жертву богам плодородия, скормить его львам! Посмотрите на неё! Она отняла моего детёныша Нука! Она приносит зверские жертвы! И это не львы, а Рафаэлла Младшая подбрасывает черепа страусов!
– Так, – мрачно сказал Барсук Старший. – Барсукот, что там по страусам, погибшим или пропавшим?
– За последние три месяца сто тридцать восемь страусов были сожраны львами целиком, – протараторил Барсукот, – пять страусов нелегально покинули территорию Дальнего Редколесья и попросили убежища в Ближнем Редколесье, десять страусов умерли от старости, трое от спортивных перегрузок, двое от ужаса. Пропавших без вести нет…
– Ну вот видите! – слабо улыбнулась Рафаэлла Младшая. – Не подбрасывала я никому никаких голов страусов, она всё сочинила!
– …Однако имеются заявления о пропаже двух черепов из страусиной Усыпальницы Склонённых Перьев, – продолжил Барсукот. – Со слов родственников усопших черепов, то есть… э-э… усопших страусов, черепа похитил инопланетянин. Они описывают его как блестящее золотистое существо с очень длинной шеей, которое держит само себя за хвост.
– Инопланетянин, значит… – задумчиво повторил Барсук Старший. – С длинной шеей…
– Вот видите, это всё инопланетяне… – прошептала Рафаэлла, ещё крепче прижала к себе Нука, встала и направилась к выходу из пыточной. – Извините, мне нужно перепеленать малыша.
– Эй, стража! Не выпускайте её, – ледяным голосом произнесла Рафаэлла Старшая.
– К сожалению, я тоже вынужден попросить вас не покидать помещение, – сказал Барсук Старший.
– Но малыш обкакался… – прошептала Рафаэлла. – Скажи им, Раф…
Жираф Раф промолчал. Пятна на его крупе и шее так побледнели, что стали почти что неразличимы.
– Это мой малыш! Вы ведь все понимаете, что Нук – мой! Прикажите ей отдать его мне! – взмолилась геренук Гера.
– Не отдам! – Рафаэлла прижала геренучонка к себе так сильно, что он закряхтел.
– Я считаю необходимым изъять геренука Нука у Рафаэллы Изысканной, – заявил Барсук Старший. – Особенно сейчас, когда она в таком… э… взвинченном состоянии. Его нужно вернуть родной матери, геренуку Гере, в случае подтверждения её невиновности. Пока же, до выяснения всех обстоятельств, Нука следует содержать под охраной.
– Эй, стража! Отберите у моей жены Нука! – Раф топнул копытом. – Не потому, что барсуку дозволено тут командовать. Просто мне надоел этот безродный детёныш. Уберите его с глаз долой!
Двое вомбатов подошли к Рафаэлле.
– Нет! Нет! – Рафаэлла замолотила копытами. – Не смейте! Не трогайте! – Она пнула одного из вомбатов в лоб, тот отлетел к противоположной стене пыточной и свалился без чувств. Нук испуганно зарыдал.
– Физическая форма наёмников впечатляет, – ухмыльнулась жирафамать.
– Шынётед йом отэ! – закричала Рафаэлла Младшая и пнула второго вомбата, не менее удачно.
– Самкам запрещено говорить на древнем языке Редколесья… – пробормотал Раф. – Только самцы это могут делать. Самцы – и ведьмы…
– Она и есть ведьма, – шепнула жирафамать сыну. – В твою Рафаэллу вселились бесы.
– Я вынужден попросить позволения надеть на вашу супругу налапники, – сказал Барсук Старший Рафу. – У нас пока нет против неё никаких улик, это для её собственной и всеобщей безопасности.
– Соизволяю, – одними губами ответил Раф.
– Это страшный сон, – прошептала Рафаэлла Младшая, когда пришло подкрепление и сам Батяня-вомбат сковал её копыта налапниками, а кричащего Нука унесли прочь. – Это сон, который снился мне столько лет, а теперь сбывается… Я падаю в пропасть…
Её глаза закатились, и Рафаэлла обмякла в лапах державших её вомбатов.
– Врача! – воскликнул жираф. – Позовите Поясохвоста, моей жене дурно!
– Ей не врача надо звать, а шамана! – процедила сквозь зубы жирафамать. – Чтобы изгнать злых бесов.
– А я уже здесь! – Шаман Медоед возник на пороге, как будто только и ждал приглашения. – Давно пора, о мудрейшая из Изысканных! Давно пора изгнать из этой жирафы бесов! – Для убедительности он подпрыгнул, уронив на каменный пол отклеившееся от липкой медовой шерсти перо. – И из этой газели тоже! – Он тряхнул бубном в сторону Герочки. – Они обе подцепили бесов в клинике «Мать и детёныш». Бесы-то – они ведь как блохи, подцепить их проще простого, особенно в дурном месте! Изыдите, инопланетные бесы! – Из глубин Медоеда донёсся резкий, протяжный звук – такой обычно раздаётся, если вырвать из земли куст алоэ с корнем, – и пыточная наполнилась зловонием.
– Фу! – Жирафамать поднесла к лицу фи́говую салфетку.
– Извиняйте, немножко воняет тухлыми яйцами, зато так бесы быстрее выйдут! – заверил её шаман и замолотил в бубен. – Они этот запах любят.
– Фто фы фефаете?! Фвеквафифе мемефленно! – плотно сжимая в пасти кончик хвоста, в пыточную на большой скорости вкатился доктор Поясохвост.
– А вот и он, инопланетный захватчик! – Медоед ткнул было длинным когтем в Поясохвоста, но тот ловко выставил шип, и шаман отдёрнул липкую лапу. – Я же говорил: инопланетяне и бесы любят запах тухлых яиц!
– Уберите этого кликушу! – Доктор раздражённо выплюнул изо рта хвост. – Он мешает мне осматривать пациентку! – Поясохвост приподнял веки Рафаэллы и изучил зрачки, затем измерил пульс, приложив к её длинной шее кончик хвоста. – Она в обмороке. Её нужно перенести в изысканные покои. Здесь слишком душно.
Жираф Раф торопливо кивнул вомбатам, и те потащили безвольно обмякшую Рафаэллу прочь из пыточной. Раф и его мать поцокали следом.
– А меня? А я? – воскликнула Герочка. – Мне тоже душно! У меня тоже обморок!
Герочка покачнулась, закатила глаза и рухнула на пол, весьма изящно раскинув тонкие полусогнутые копыта. В конце концов, она была практически член семьи и умела падать в обморок в очень изысканной манере.
Глава 34, в которой жирафа перестаёт быть изысканной
…Мать лежала на раскалённой, растрескавшейся земле, поджав под себя тощие, растрескавшиеся копыта и запрокинув на спину худую, длинную шею, которую она не в силах была больше удерживать. Её глаза, когда-то янтарные и сияющие, теперь напоминали два комка сухой глины.
– Принеси мне воды, дочь, – прошептала она. – Принеси мне хотя бы каплю воды…
– Хорошо, мама, я найду воду, ты, главное, подожди. Я добуду для тебя воду! Я обещаю!..
– …Обещаю, я принесу тебе воды, мама! – Рафаэлла Младшая вздрогнула всем телом, открыла глаза и огляделась. – Извините… Мне приснился кошмар.
Стая бабочек вентилировала изысканные покои в усиленном режиме. Рафаэлла, по-прежнему со скованными копытами, возлежала на кровати, откинувшись на груду подшейных подушек, с прохладным фи́говым компрессом на лбу.
Газель Герочка, тоже в налапниках, валялась на полу, без подушек, но с компрессом.
Доктор Поясохвост по очереди проверил пульс у обеих.
– Им уже лучше, – сообщил он.
– Это потому, что я сплясал свой оздоровительно-целительный танец, – пропыхтел Медоед.
– Нет. Это потому, что я сделал им компресс из фи́говых листьев и уколол сок алоэ, – возразил Поясохвост.
– Снимите с меня это… – слабым голосом произнесла Рафаэлла и звякнула налапниками. – Я больше не собираюсь брыкаться.
Она протянула скованные копыта Барсуку Старшему.
– Я боюсь, это может быть несколько преждевременно, – сказал Старший. Из Барсуков Полиции в изысканных покоях был только он: Барсукота пришлось отослать с поручением, Гриф до сих пор корпел над экспертизой жидкостей с алтаря.
– Снимите немедленно! – топнул копытом Раф. – Против моей супруги нет никаких улик! Только слова этой завистливой, наглой горничной. Ежу понятно, что моя жена обожает нашего сына Рафика и никогда бы не причинила ему вреда. Дорогая, если ты обещаешь больше никого не лягать, тебя немедленно освободят.
– Обещаю, дорогой. Я никого не лягну. Я ведь так слаба!
– Я не говорю, что ваша жена причинила вред Рафику. – Барсук Старший послушно расстегнул на Рафаэлле налапники. – Тем не менее кое-какие улики против неё всё же есть. Пока Рафаэлла Младшая была без сознания, Рафаэлла Старшая любезно позволила нам провести небольшой обыск в изысканном комоде Младшей…
– Вы разрешили им копаться в моих вещах, пока я была без сознания, жирафамать? – возмутилась Рафаэлла.