– Конечно, ведь ты же разрешила им намазать мои копыта фиолетовой липкой гадостью и снять отпечатки, пока без сознания была я.
– …И вот что мы там нашли. – Барсук Старший продемонстрировал присутствующим переливающийся золотистый костюм, рассчитанный на крупное животное с четырьмя ногами, длинной шеей и хвостом ящера.
– Это что, маскарадный костюм динозавра? – не понял Раф.
– Именно так, дорогой! – с готовностью подтвердила его жена. – Ты же знаешь, я так люблю рукодельничать, шить наряды, а потом ходить в них на изысканные балы-маскарады. Что в этом плохого? – Она повернулась к Барсуку Старшему и наивно похлопала длинными пушистыми ресницами.
– Не могли бы вы надеть этот костюм, Рафаэлла? – попросил Барсук.
– Не могла бы. У меня сейчас нет настроения участвовать в маскараде.
– Это не маскарад, а следственный эксперимент, – серьёзно сказал Барсук. – Именем закона я прошу вас надеть костюм.
– Дорогой, ты позволишь этому животному надо мной издеваться?
– Моя жена не в настроении, она не станет…
– Вы хотите узнать правду о вашем сыне, Изысканный Жираф Раф? – сурово спросил Барсук.
– Да, – стушевался Раф.
– Тогда не мешайте следственным действиям, и вы узнаете её прямо сегодня.
– Вы расскажете, где наш Рафик? – ошалел Раф. – Дорогая, надень костюм динозавра.
Дрожа всем телом, Рафаэлла поднялась с постели и принялась натягивать костюм.
– Помоги мне одеться! – Она пнула копытом Герочку. – Ты всё ещё моя горничная.
– Я в налапниках, – спокойно отозвалась Герочка. – Ничем помочь не могу.
– Ой, простите, налапники я сейчас с вас сниму, газель Гера, – засуетился Барсук.
– Как так – снимете? Она же преступница, она похитила нашего Рафика! – запротестовал жираф.
– Я имею основания полагать, что Гера его не похищала. – Барсук Старший усмехнулся в усы. – Вы готовы? – Он оглядел Рафаэллу в золотистом костюме. – А теперь, будьте добры, возьмите хвост в рот.
– Что?! – прошептала Рафаэлла.
– Это какая-то издёвка? – вытаращился доктор Поясохвост. – Вы предлагаете моей пациентке меня передразнивать? Ведь это я катаюсь, засунув хвост себе в рот!
– Именно по этой детали я сразу понял, как только тебя увидел, что ты трансформер и инопланетная тварь! – с довольным видом встрял Медоед.
– Никакой издёвки. Только следственный эксперимент и ничего больше. Пожалуйста, засуньте кончик хвоста себе в рот, Рафаэлла. – Барсук Старший поднялся и открыл дверь в изысканные покои. – Свидетели страусы, прошу вас.
В изысканные покои вошли два страуса в чёрных спортивных костюмах – но, едва завидев Рафаэллу Младшую в золотистом костюме и с хвостом во рту, в панике ткнулись головами в дощатый пол, с трудом выдернули застрявшие в древесине клювы, забегали по комнате, снова уткнулись в пол, с ещё большими усилиями высвободились – и в итоге засунули головы под кровать. Обвислые чёрные перья оттопыренных хвостов мелко дрожали, как букеты увядших траурных цветов на ветру.
– Вы узнали этого золотистого зверя, свидетели страусы? – спросил Барсук Старший.
– Узнали! – ответили свидетели из-под кровати. – Это инопланетянин, который похитил череп нашего прадедушки и череп нашей прабабушки из семейной Усыпальницы Склонённых Перьев.
– Спасибо, свидетели, вы свободны.
Страусы извлекли головы из-под кровати и, не попрощавшись, ринулись вон.
– Как видите, этот костюм инопланетянина Рафаэлла Изысканная использовала не для маскарадов. Она надевала его, когда отправлялась в страусиную усыпальницу за черепами.
– Но… почему ей нужно было воровать черепа именно в костюме инопланетянина? – Жирафамать от изумления вытянула свою и без того длинную шею. – Потому, что она совсем безумная, да?
– Это потому… – начал было Барсук.
– Это всё потому, что она попала в инопланетную секту! – завопил Медоед. – Вот к нему! – Он ткнул липкой лапой в доктора Поясохвоста, напоролся на шип, скривился, затряс уколотой лапой и испустил облако вони.
Изысканные уткнулись носами в фи́говые салфетки.
– Да! Да! Поясохвост заставляет своих прихожан наряжаться в костюмы пришельцев! – накручивал себя Медоед. – А потом делать страшные вещи! Воровать страусиные черепа и собственных детёнышей! Жители саванны, слушайте шамана!..
– Сейчас мы бы хотели послушать Барсука Полиции, – одёрнула его Рафаэлла Старшая.
– Рафаэлла Младшая не безумна, – произнёс Барсук Старший, когда шаман слегка успокоился, а облако вони рассеялось. – Напротив, у неё зверская логика. Она мастерски использовала созданную Медоедом абсурдную истерию по поводу инопланетных захватчиков, чтобы остаться неузнанной, – как видите, страусы так и не поняли, что черепа их предков похитила Изысканная Жирафа, во всём ведь виноваты пришельцы! Первый череп она подбросила самой себе – чтобы все подумали, что ей угрожают львы. Второй доставили моей дочери Барбаре в Дальний Лес.
– Но… зачем череп страуса барсучихе? – спросил жираф Раф. От напряжения между рогами у него выступили бисеринки пота. – Что всё это значит?
– Это именно тот вопрос, который я и сам хотел бы задать. Рафаэлла, что значит голова страуса, отправленная моей дочери?
– Вы же знаете, Старший Барсук Полиции, что означает голова страуса, – спокойно ответила молодая жирафа. – Она означает: бойся. Она означает: оставьте это дело, мерзкие барсуки, иначе ваша Барбара сдохнет.
– Так… это была ты, Рафаэлла?! – У жирафа Рафа разъехались копыта, и он осел на пол. – Что ты сделала с моим сыном?
– Я же говорила, что она ненормальная! – ввернула жирафамать.
– Она отдала его на эксперименты… – прошептал Медоед.
– Со своим сыном я сделала то, что должна была сделать, – ледяным голосом ответила Рафаэлла.
– Будьте любезны, расскажите нам, что вы сделали, – попросил Барсук.
– Она преступница! Я с ней развожусь! – Раф засучил копытами. – Не смейте с ней вежливо разговаривать! Наденьте на неё налапники срочно!
– Как изволите. – Барсук Старший снова защёлкнул на Рафаэлле налапники; она не сопротивлялась. – Рафаэлла Изысканная…
– Она больше не Изысканная! – заорал Раф.
– Рафаэлла, вы арестованы…
– Она больше не Рафаэлла! Рафаэллами зовутся только Изысканные Жирафы!
– Как мне к вам обращаться? – спросил Барсук.
– В девичестве меня звали Руфь, – ответила скованная жирафа.
– Жирафа Руфь, вы арестованы, вы имеете право хранить молчание…
– Я буду хранить молчание.
– Что ж, как я сказал, это ваше право. Тогда я сам расскажу присутствующим, что случилось.
– Не советую, Барсук Полиции, – процедила сквозь зубы Руфь. – Череп страуса, полученный вашей дочерью, – не пустая угроза. Лучше молчите.
В ту же секунду – словно только и дожидался подходящего повода – оглушительно, на всю саванну, протрубил Слон Связи:
– Сообщение для Барсуков Полиции: «Молчание – исцеление Барбары».
Глава 35, в которой появляется линия горизонта
Вероятно, Африка влияет на психику животных не лучшим образом. Оттого жених шлёт ей оттуда странные подарки, а папа – странные сообщения.
Но вообще, не такой уж он и ужасный, этот костяной сувенир, – Барбара покосилась на череп страуса, который в итоге всё же поставила на полочку над рабочим столом. Барсукот просто постарался найти для неё что-то оригинальное и по-настоящему африканское. Нет, конечно, череп выглядит слегка устрашающе, и, когда у них родятся детёныши, они им эту вещь не покажут, но пока что пусть стоит, ей не жалко…
Барбара отвернулась от черепа, зевнула и расправила пушистый хвост, которым она грела яйцо. Сегодня она снова не пойдёт в бар «Сучок», не услышит новые композиции диджея Бобра и останется без дискотеки в стиле плеск-треск. Это грустно – но есть и кое-что обнадёживающее.
Во-первых, Выхухоль сообщил, что ремонтная бригада уже прорыла три детских комнаты и приступила к четвёртой. Всего детских комнат будет двенадцать – так решила Барбара. Двенадцать маленьких барсучат и барсукотят – достаточно для начала. И в общем, неплохо, что к норе прилагается такая замечательная поляна. В летний период детёныши будут резвиться и кататься в траве, а зимой они устроят каток…
Вторая хорошая новость заключалась в том, что подкинутое яйцо с утра едва заметно треснуло, а значит, птенец должен вылупиться в самое ближайшее время. И тогда останется только привить его от птичьего гриппа, отдать в Дом цыплёнка – и наступит свобода. Она будет ходить в бар «Сучок» каждый вечер, потягивать мухито, сладкую настойку на сонных ноябрьских мухах, и ждать Барсукота. «Что же вы сидите совсем одна, такая прекрасная и юная барсучиха? Не хотите ли скоротать этот вечер со мной, потанцевать, заказать “Пень-Колоду” на две персоны?» – спросит её какой-нибудь самец с роскошным подшёрстком, достойный во всех отношениях, но она ответит: «О нет, вы, конечно, очень пушисты, но я не свободна, я скоро выхожу замуж, мой жених – Барсукот»… Главное, чтобы птенец не привязался к ней сразу после рождения и не начал называть её мамой. У некоторых птиц так бывает – первого же зверя, которого они в жизни встретят, считают своей наседкой, будь он хоть крокодил или дикий горный… Тюк-тюк!
Барбара дёрнулась и приподняла хвост: так и есть, трещина в скорлупе стала длиннее и шире. Тюк-тюк! Птенец усердно долбил скорлупу изнутри, и яйцо жалобно трещало и вздрагивало, как будто бы сожалело, что настало время отпустить на волю жильца.
Тюк. Тюк. Тюк! Кусок скорлупы отломился, и Барбара протянула к дырочке обе лапы, чтобы принять в них нежно-жёлтого, скользкого, беспомощно копошащегося в яйце новорожденного птенца.
«Разве бывают птенцы без клюва? И почему у него такая длинная шея?» – успела подумать Барбара, прежде чем змеёныш стремительно выскользнул из яйца, обвился вокруг её пальцев, тихо зашипел, высунул раздвоенный голодный язык – и вонзил в подушечку её правой передней лапы свои маленькие, но очень ядовитые зубки.
И за секунду до того, как в полицейском участке кончился воздух и померк свет, за секунду до того, как Барбара упала на холодный земляной пол и почему-то не смогла встать, она вспомнила странное сообщение Барсука Старшего: «Птичье молоко помогает».