Доктор затравленно огляделся и выплюнул изо рта хвост.
– Нет! Молчите, доктор! – Жирафа Руфь заломила копыта. – Доктор не виноват! Никто не виноват! Только я одна виновата! Я хочу признаться в совершении преступления! Я хочу рассказать, что я сделала с моим родным сыном, жирафиком Рафиком!
Она обвела взглядом присутствующих, с пушистых ресниц на морду заструились крупные прозрачные капли, поползли по длинной, пятнистой, страдальчески изогнутой шее.
– Я принесла своего малыша в жертву богам плодородия на священном алтаре, – прошептала жирафа. – Зверская жертва, чтобы Боги Манго ниспослали саванне дождь.
Жираф Раф и жирафамать в ужасе уставились на неё.
– Но дождь так и не пошёл, – добавила Руфь.
Глава 37, в которой заморозки и квабра застают всех врасплох
Как всегда поздней осенью, пациентов в клинике «Семейный Грач» было слишком много, и палат не хватало. Двух ежей со множественными переломами иголок – подрались, выясняя, кому из них понятней, что зима уже близко, – пришлось разместить в коридоре. В основном же обращались с обморожениями – почему-то первые заморозки из года в год оказывались для некоторых зверей полнейшей неожиданностью, хотя всегда вроде бы наступали в ноябре. Вот и сегодня Зайчиха привела десятерых зайчат из летнего помёта – и у всех отморожены лапки. Кроме того, за помощью обратилась команда белок-футболистов практически в полном составе: тренировались до ночи на открытом воздухе, результат – потеря чувствительности в кончиках хвостов.
В итоге Грач Врач закончил утренний облёт только к обеду. Предстояло ещё разобраться с несварением желудка у воробушка Роберта (опять наклюкался клюквы), устранить короткое замыкание в проводке Электроската, проверить зрение Крота (он был слеп, но на проверку дисциплинированно являлся каждый месяц), наложить гипс в общей сложности на тридцать шесть ежиных иголок; в довершение всего доставили Волка с ангиной – перелузгал мёрзлых жуков. Одним словом, на бизнес-ланч из трёх блюд в баре «Сучок» времени не хватало, поэтому Грач решил слегка перекусить на лету упаковочкой сушёной рябины, а заодно обдумать странное сообщение от Барсука Старшего: «Птичье молоко противоядие».
Нет, в принципе, в журнале «Клюв науки» он как-то раз читал статью грачей Туманного Леса, в которой речь шла как раз о доселе не исследованных свойствах птичьего молока. Грачи туманно рассуждали на тему, что данное молоко, являясь, с одной стороны, опасным и зверски возбуждающим средством, вызывающим помутнение рассудка и приступы агрессии, с другой стороны, может оказаться весьма полезно в случае обездвиженности пациента в результате укусов ядовитых змей и насекомых. Однако смешанно-лесное исследование проведено тогда не было, и информация так и осталась неподтверждённой и непроверенной.
Как бы то ни было, Грач Врач решительно не понимал, что ему делать с полученным от Барсука Старшего сообщением. В Дальнем Лесу не водилось ядовитых насекомых, а единственная одинокая гадюка Дюка добровольно удалила себе ядовитую железу после курса мышепсихотерапии. Закон Дальнего Леса строго запрещал кусаться не только с использованием яда, но и без него, даже в воспитательных целях. Родителя, куснувшего своего детёныша за непослушание, ждал штраф в триста двадцать восемь шишей.
Так что опробовать птичье молоко в качестве противоядия было решительно не на ком. А ведь проведи Грач Врач такое исследование, он мог бы даже попасть на страницы «Клюва науки»…
– Квак! Как?! – В коридор «Семейного Грача» ворвались сразу три лягушки и зашлёпали мокрыми лапами, разбрызгивая по только что вылизанному полу осеннюю грязь.
– Почему без бахил? – От возмущения Грач Врач выронил из клюва сушёную ягодку рябины.
– Квакие квахилы? – в свою очередь возмутились лягушки. – У нас квачная инфоквакция! Кварбару уквакала квакавитая квабра!
– Нет, это совершенно невыносимо! – Грач Врач схватил одну из лягушек в клюв, изо всех сил потряс и выплюнул. – Почему ваш ква-каунт постоянно сбоит? Ничего не понятно, совершенно ужасный квак! То есть, тьфу ты, звук!
Потрясённая лягушка бессмысленно вылупила глаза и внезапно очень чётко произнесла:
– Барбару укусила ядовитая кобра.
– Это невозможно, – пробормотал Врач. – У нас не водятся квабры…
Через минуту он уже был в полицейском участке.
Барбара лежала на полу неподвижно. На подушечке неестественно выгнутой правой передней лапы алели две маленькие, почти незаметные точки – укус ядовитой змеи.
Грач Врач склонился над барсучихой и принялся делать искусственное дыхание клюв в пасть. Безрезультатно. Барбара не дышала.
– Кварбару уквакала квабра! Квабра среди квас! – панически голосили лягушки ква-каунта, разнося новость по всему лесу и далеко за его пределы.
Глава 38, в которой Барсук Старший немилосерден
– То есть вам до такой степени понадобился дождь, жирафа Руфь, что вы пожертвовали собственным детёнышем? – уточнил Барсук Старший.
Руфь кивнула.
– Но в резиденции Изысканных полно воды и фруктов даже сейчас, в засуху.
– Зато во всей остальной саванне звери страдают, – тихо сказала Руфь.
– Какое тебе дело до их страданий?! – Жираф Раф так топнул копытом, что пол пошёл трещинами.
– Я не хочу, чтобы они погибли от жажды, как моя мама.
– Да что с ней говорить, она же сумасшедшая! – Жирафамать горестно ссутулилась в изысканном кресле. – Она одержима бесами! Бедный мой, бедный маленький внучек…
– Как ты могла?.. Как ты могла сотворить такое с моим любимым, моим единственным сыном?! Ты будешь казнена с максимальной жестокостью! – Раф был так бледен, что от пятен на шее и крупе остались только тонкие контуры. – Ты будешь доставлена в Львиный Стан под слоем приправ – в качестве комплексного обеда на восемь персон. Братан и его прихвостни сожрут тебя с потрохами!
– Как скажешь, дорогой, – кротко кивнула Руфь.
– Жирафа Руфь, предупреждаю, что признаваться в преступлении, которого вы не совершали, незаконно, – сообщил Барсук Старший. – За дачу ложных показаний предусмотрено наказание.
– Да неужели? – равнодушно отозвалась Руфь. – Это наказание страшнее, чем быть сожранной львами?
– Нет, это просто денежный штраф – сто кокош. Вы хотите изменить свои показания, чтобы избежать штрафа?
– Нет. Мои показания не изменятся. Я принесла Рафика в жертву Богам Манго на священном алтаре. Казните меня быстрее.
– Что ж, в таком случае я вынужден назначить вам штраф в сто кокош, уважаемая жирафа, а всем здесь присутствующим сообщить, что жирафик Рафик не был принесён в жертву богам на алтаре. Будьте добры, эксперт Гриф Стервятник.
– Проведённая мною экспертиза жидкостей с алтаря показала следующее. – Гриф развернул полностью исписанный фи́говый лист. – Сок плодов манго, сок ананаса, сок граната, сок винограда, сок лимона, сок инжира, сок лайма, сок арбуза – множественные потёки. Кокосовое молоко, кобылье молоко, цветочный мёд – множественные потёки. Желтки и белки яиц страусов, попугаев, китоглавов, э-э… грифов, цесарок и других птиц – множественные потёки. Моча медоеда – множественные потёки. Слёзы жирафы Рафаэллы, ныне именуемой Руфью, – множественные потёки. Змеиный яд – три потёка. Кровь сурикатов – десять потёков. Кровь муравьеда – один потёк. Следы крови жирафика Рафика на алтаре отсутствуют.
– Спасибо, эксперт. Теперь я объясню, почему жирафа Руфь оговорила себя. – Барсук Старший уютно сложил лапы на животе, как бы намекая присутствующим, что рассказ будет долгим. – И почему на алтаре нет и не могло быть крови жирафика Рафика. Всё дело в том…
– Зачем вы это делаете, Барсук?! – воскликнула Руфь. – Зачем вы так жестоки? Вы же понимаете, что я всё равно обречена, меня казнят в любом случае! Но его, его можно ещё уберечь! Проявите милосердие, не говорите им правду! Изысканные его не простят, они казнят его, скормят его львам на десерт! – Жирафа Руфь зарыдала.
– Кого – его? – спросил Раф и бессмысленно хлопнул глазами. – Я, кажется, потерял нить. Кого мы будем казнить-то? Кто виноват?
– Я делаю «это», жирафа Руфь, потому что я всегда соблюдаю закон. Недомолвки, враньё и интриги до добра не доводят, неужели вы так и не поняли? Я раскрыл это дело – и по закону обязан сообщить о результатах. А результаты, если коротко, таковы. В случившемся виноваты все. Виновато Дальнее Редколесье с его чудовищным, безжалостным укладом и правилом «выживает сильнейший». Виноваты вы, о Изысканные, потому что обрекаете слабых зверей на унижения, страх и отчаяние, толкаете их на обман ради выживания. Виноваты вы, Руфь, Герочка и уважаемый доктор, потому что совершили подлог и пытались обмануть следствие. Правда в том, что никакого жирафика Рафика вообще не было.
– Вы, вероятно, перегрелись на солнце, детектив Полиции Дальнего Леса, – предположила Рафаэлла Старшая. – У нас в саванне очень коварное солнце, оно даже местных сводит с ума, что уж говорить о каких-то северных барсуках. Во-первых, Изысканные никогда и ни в чём не бывают виноваты. Во-вторых, я лично каждый день держала малыша Рафика на копытах, так что вы просто бредите.
– Густой мех надёжно защищает меня от солнца, – парировал Барсук Старший. – Я в полном порядке, и я утверждаю, что Рафика не существует.
– Да что вы такое несёте? – Жираф Раф угрожающе склонился над Барсуком. – Как это не существует? Да я же лично пеленал и купал моего детёныша! Я помню каждое пятнышко на его младенческой шкуре!
– Вот эти пятнышки? – Гриф Стервятник деловито развернул перед носом Рафа небольшую жирафью шкуру.
– О боги, боги… – Раф уставился на пятна, и глаза его наполнились слезами. – Именно эти! Кто с ним это сделал? Кто снял с моего детёныша шкуру?!
– Да вы не волнуйтесь, Изысканный, – сказал Барсук Старший. – Взгляните – вот пуговички. Пощупайте ткань – это шёлк высочайшего качества, а вовсе не кожа.
– Я не понимаю…
– Всё просто. Сначала ваша супруга рисовала на детёныше пятна, чтобы вы не поняли, кто он. Однако во время купания пятна смывались, а вы постоянно хотели присутствовать, поэтому Рафаэлла, то есть, простите, Руфь, и сшила костюмчик, она ведь отличная рукодельница. Мы нашли этот чудесный костюм в ходе обыска, Руфь хранила его в изысканным комоде вместе с распашонками и нарядом инопланетянина.