– Мне нужно призвать призраков, – сказал Хун-Каме, когда они пообедали и вернулись в комнату.
– Для этого тебе и нужны ножницы?
– Да. Мы отрежем твои волосы. – Бог коснулся ее прядей, показывая: он собирается отрезать ей волосы до подбородка.
Кассиопея решила, что ослышалась.
– Мои волосы?.. – осторожно переспросила она.
– Да.
Она даже не знала, что ответить. Ей хотелось громко закричать «нет», но она не могла открыть рот – слишком была возмущена.
– Позволь объяснить, – продолжил бог спокойным голосом. – Мне нужна информация о пропавших частях моего тела. Чтобы ее получить, я воспользуюсь услугами призраков. Вызвать их можно с помощью человеческих волос, костей или зубов. Ты же не хочешь лишиться зубов?
– Но… но ты вызвал то существо в Веракрусе без моих волос, – запротестовала девушка.
– Это был психопомп, существо из Шибальбы, над которым я имею власть по праву рождения. Если бы мы были в моем царстве, я бы смог вызвать призраков без подношения. Но раз я в твоем мире и я… и я в данный момент не совсем я, приходится искать другое решение.
Кассиопея надеялась, что это шутка, но он говорил серьезно.
– Ты не можешь использовать меня как… как… глупую марионетку, – возразила девушка. – Не можешь брать все, что хочешь, и…
– Если ты успокоишься, то поймешь, что это самый разумный вариант.
– Разве мы… разве мы не можем заплатить какому-нибудь парикмахеру за волосы? Они все равно их выкидывают, – настаивала Кассиопея.
– Важна одна деталь. Волосы нужно отдать добровольно, осознавая, что делаешь.
Кассиопея обычно не устраивала сцены, но когда до этого доходило, зрелище было еще то. Сейчас она была близка к тому, чтобы закатить пощечину богу смерти. В таком же состоянии она однажды ударила Мартина. «В нее вселяется дьявол», – говорила ее мать, когда девушку охватывала ярость.
– Да пошел ты со своими деталями! Не знаю, зачем я вообще приехала с тобой в этот город! – закричала она.
У окна стоял стол, а на нем – тяжелая пепельница. Кассиопея схватила ее, собираясь кинуть в бога, но потом, подумав, уселась на пол и поставила пепельницу рядом с собой.
– Ты приехала, потому, что мы, к несчастью, связаны, и тебе нужно, чтобы я снял оковы, удерживающие нас вместе, – спокойно произнес бог. – И потому, что вся эта история намного больше тебя и меня.
Кассиопея смотрела на свои туфли.
– Мне все равно, – наконец сказала она.
Хун-Каме наклонился, словно желая получше взглянуть на нее.
– Можем попробовать иначе, но тогда придется купить лопату и поискать на кладбище подходящий труп. Некромантия, слышала? Полагаю, ты предпочтешь вариант попроще, особенно учитывая, что время уходит.
Бог говорил очень вежливо, и из-за этого девушка почувствовала себя капризной и глупой. Ей захотелось плакать. Она прикусила губу, иначе бы она действительно ударила его по лицу.
– Почему постоянно я делаю подношения? – спросила Кассиопея.
– Потому что, милая моя, ты смертная, а я бог. Боги подношений не делают.
Теперь Кассиопея разозлилась на всю Вселенную, которая поставила ее на самую низкую ступеньку. Она-то решила, что все изменилось с отъездом из Уукумиле, но нет. Она осталась Кассиопеей Тун, и звезды объединились против нее.
– Дай мне ножницы, – потребовала она, встала и пошла в ванную комнату.
Кассиопея быстро справилась с делом. Пусть она и пыталась унять дрожь в руках, все равно отрезала пряди неровно. Ну и пусть, пусть! Закончив, отшвырнула ножницы и разрыдалась, сидя на краю ванны.
– Это было единственное… единственное… что мне говорили приятного: «У тебя красивые волосы»… И что теперь?
Хун-Каме смотрел на нее с холодной отстраненностью, и ей даже стало стыдно. Сидит тут с красными глазами и шмыгает носом. Мартин столько издевался над ней, но она никогда не плакала. Было неприятно вести себя как ребенок, ведь она так гордилась своей стойкостью и здравым смыслом.
Бог вытащил из кармана платок и передал девушке. Она быстро промокнула глаза.
– Ты можешь начать призыв, – сказала она, возвращая платок.
Хун-Каме собрал ее волосы, и они вместе направились в спальню. Вытащив металлическое мусорное ведро из-под стола, бог положил туда часть волос и поставил ведро в центр комнаты. Зажег спичку и поджег прядки. От резкого запаха глаза Кассиопеи заслезились. Все происходило в полной тишине.
– Возьми меня за руку, – сказал бог. – Не отпускай, даже если испугаешься. И не смотри им в глаза, поняла?
– Почему?
– Призраки голодны, – ответил он. – Повторяй за мной: я буду держать тебя за руку и не посмотрю им в глаза.
Кассиопея была не так воспитана, чтобы долго держать мужчину за руку, но ей не понравилось слово «голодны» в паре со словом «призраки».
– Я буду держать тебя за руку и не посмотрю им в глаза, – пробормотала она и ухватилась за его ладонь.
Хун-Каме произнес пару слов. Это был все тот же незнакомый язык, что он использовал на окраине Веракруса. Она даже не была уверена, что это язык. Просто звук, напев.
Стало холодно, по коже побежали мурашки. Совсем не похоже на холод, пережитый на Карнавале. Тот был морозный и свежий, а этот… холод чего-то давно сгнившего в земле.
Сначала ничего не произошло. Потом она заметила, что тени в комнате стали сгущаться. Появились пятна, похожие на лужицы чернил. Они дрожали, растягивались на полу, становились больше, меняли форму. Поднимались. Стали осязаемыми.
Теперь эти тени походили на людей. У них были тела, руки, головы. Они носились по комнате, вздымали занавески, перешептывались.
Посреди комнаты в ведре горели волосы, и это был единственный источник света. Дорогая мебель, массивная кровать, картины на стенах – все исчезло, осталась только тьма. Бесконечная тьма и люди-тени, стоящие так близко, что можно было разглядеть пустые лица.
Кассиопея еще крепче вцепилась в руку Хун-Каме. Она не была уверена, был ли пол под их ногами, и боялась провалиться.
– Ты позвал нас, – прошелестела одна из теней.
– Благодарю за то, что пришли. Я – Хун-Каме, Повелитель Шибальбы, и я ищу то, что принадлежит мне. Где-то в этом городе спрятана часть моего тела. Вы знаете, где она может находиться?
– У ответов есть цена.
– Будьте спокойны, вы все получите, – сказал Хун-Каме и кинул в сторону теней оставшиеся локоны.
Тени схватили волосы и стали поедать их. Длинные серые языки выкатились на пол. Глаза были подобны щелочкам света, парящим в темноте. Кассиопея почувствовала, как ее тело становится тяжелым, и она придвинулась ближе богу.
– Это ничто, жалкие подачки, – сказала одна из теней.
– Осторожнее, – предупредил Хун-Каме, – следите за своими словами. Сейчас я добр, но могу по-другому вытащить из вас правду.
– Дай нам свежее мясо и кости. Дай нам ее, – не отступала тень.
Все глаза одновременно обратились на девушку, и они были ужасны. Если бы Кассиопея могла различить лица, если бы она увидела сгнившие трупы, возможно, она бы не так испугалась. Но тени напомнили ей чудовищ из детских кошмаров; от них исходил тошнотворно-сладкий запах, аромат увядших цветов, как на кладбище.
Случайно она заглянула в глаза одной из теней.
Боясь, что закричит, девушка поднесла руки ко рту, и только тут осознала, что отпустила руку Хун-Каме. О-ох… Она огляделась, пытаясь найти его, но бог исчез. Комната исчезла. Пламя потухло. Здесь были только тени, которые подбирались все ближе и ближе.
– Ее сердце мы прожуем дважды, выплюнем и снова прожуем, – сказала одна из теней.
– И костный мозг, костный мозг… Мы напьемся крови из ее вен, – воскликнула другая.
Длинный язык метнулся в направлении Кассиопеи и коснулся ее ступни. Девушка отпрыгнула, но круг теней смыкался, подобно петле.
Кассиопея снова прижала руки ко рту, запаниковав. На мгновение она заподозрила, что бог изначально собирался оставить ее с этими существами. Что это была уловка, и она станет жертвой. Но в ее пальце оставался осколок кости, он не мог так поступать.
Тени были так близко, что от гнилостной вони ее затошнило. Смрадное дыхание вырывалось клубами. Девушка вздрогнула.
Зачем она отпустила его руку… Зачем посмотрела в глаза…
Она почувствовала, как ее тело раскачается, как чьи-то руки ухватили ее за плечи.
– Кассиопея, взгляни на меня, – произнес голос.
– Нет, – ответила она, зажмурившись, и тут же почувствовала теплое дыхание.
– Это я, Хун-Каме, – сказал он ей в ухо.
Кассиопея распахнула глаза, взглянула на него, и он взял ее руку в свою ладонь. Теперь она могла снова различить ведро с горящими волосами.
Тени вокруг угрожающе заворчали:
– Мы голодны! Мы голодны!
– Она почти забылась, – завыла одна из них.
– Замолкните, выродки, и слушайте меня, – приказал Хун-Каме. – Смотрите в пол и не смейте поднимать глаз.
Тени зашипели, но подчинились.
– Теперь говорите о том, что я спросил.
Тени стали перешептываться, склонив головы, как будто совещаясь. Их языки вываливались и снова возвращались в рот. Приняв решение, одна из них проговорила:
– Направляйся в жилище Штабай.
– Где оно находится?
– Вот, смотри, – сказала тень, и в воздух поднялась искра, прочерчивая направление.
– Спасибо, – сказал Хун-Каме и бросил остатки волос теням.
Холод в комнате ослаб, темнота понемногу рассеялась, и номер стал прежним. Из корзины поднимался дымок, за окном шумел город.
– Я же говорил тебе не смотреть на них, – раздраженно заметил Хун-Каме, отпуская руку Кассиопеи.
– Да, я знаю, – пробормотала она виновато.
Волосы, которые он кидал теням, исчезли, но в комнате все еще витала гнилостная вонь. Хун-Каме открыл окна, позволяя ворваться свету и воздуху. Кассиопея была благодарна ему за это. Она чувствовала себя ужасно уставшей, ноги грозили вот-вот подогнуться. Рука болела, и девушка стала растирать ее.
– Приношу свои глубочайшие извинения. Это было утомительно для тебя, – неожиданно сказал бог.