– Если хочешь, взгляни на него поближе, – сказал Хун-Каме, появившись рядом.
– Он дорогой.
– Я уже купил ожерелье, и браслет совсем не проблема.
Девушка примерила украшение.
– Нравится?
Она нерешительно кивнула.
– Если я стану носить его в Уукумиле, все скажут, что он слишком броский, и священник начнет меня упрекать…
– Ты не в Уукумиле.
Кассиопея улыбнулась ему, и продавщица еще раз с любопытством взглянула на нее. Вероятно, решала вопрос, в каких она отношениях с богатым покупателем.
– Спасибо, – поблагодарила Кассиопея, когда они покинули магазин. – У меня никогда не было ничего ценного и такого красивого.
Посреди улицы полицейский управлял потоком машин, которых было довольно много. Кассиопея, стоя у светофора, со страхом поглядывала и на автомобили, и на пешеходов, некоторые из которых смело перебегали на другую сторону, торопясь по своим делам. Она была рада, что рядом с ней Хун-Каме. Все больше и больше она считала его своим другом. Дело не в подарке, конечно, а в ежедневных разговорах, которые они вели. У Кассиопеи было мало друзей, а если честно, совсем не было. Кузины ее игнорировали. В детстве она могла играть с детьми служанок, но дедушка сказал, что она не должна общаться с «отребьем». Единственным близким человеком была ее мать. Так что было странно – и очень приятно, – что кто-то находился рядом с ней. Теперь это путешествие радовало ее.
– Спасибо, – повторила она и погладила браслет. – Знаешь, я не понимаю, зачем ты вообще это сделал.
Она улыбнулась, и он улыбнулся в ответ. Кассиопея стала замечать, что такое с ним происходит все чаще и чаще. И улыбки бога были не простым мимическим движением, а искренними. Он-то знал, в чем тут дело: в его кровь проникало все больше человеческого из-за связи с Кассиопеей. Кусок кости, застрявшей в ней, играл свою роль, но ему также нравилось общение с ней. Эта девушка была очень необычной.
Улыбка Хун-Каме стала еще шире, легкомысленнее. Но, опомнившись, бог посуровел. Девушка, однако, этого не заметила – она вертела головой, читая вывески.
– Мне нужна парикмахерская, – сказала Кассиопея, как только они пересекли улицу.
– Хочешь, чтобы я пошел с тобой?
– Сама справлюсь, – фыркнула она.
– Тогда увидимся в отеле.
Хун-Каме передал ей несколько купюр. Девушка недоверчиво взглянула на деньги.
– Они не превратятся в дым, как только ты отойдешь?
– Не волнуйся. Лоре дал мне настоящие деньги. Но ему придется прислать побольше, если мы и впредь собираемся расплачиваться этими бумажками, а не простыми камнями. Вот морока! Будь я в Шибальбе, я бы просто приказал своим слугам принести драгоценные камни. В моих кладовых есть по-настоящему красивые вещи, например, ожерелье из серебряных мотыльков и чернильно-черные жемчуга – ты таких никогда не видела.
– Нет, спасибо. Этот браслет тоже очень красивый, – засмеялась она.
Сначала Кассиопея отправилась искать почту. Она собиралась отправить маме письмо с объяснениями, но передумала. Письмо доставит слишком много проблем: она не знала, с чего начать и чем закончить. Поэтому решила ограничиться открыткой. Коротко написала, что находится в Мехико и все хорошо, адрес пришлет попозже. Кто рядом с ней, писать не стала. Наверняка в городе все считают, будто она сбежала с любовником, и тут не переубедишь. Не могла же она написать «я сейчас с богом» – мама неправильно поймет.
После почты Кассиопея зашла в парикмахерскую. Женщина-парикмахерша сразу спросила, пробовала ли она самостоятельно коротко подстричь волосы.
– Да, так оно и было, – кивнула девушка.
– Короткие волосы сейчас в моде. Моему мужу не очень нравится, но тут дело вкуса. Вы не отсюда, да? Ваш акцент…
Парикмахерша легко болтала ни о чем. Она рассказала Кассиопее, куда лучше всего отправиться танцевать, если ей нравятся такие развлечения.
– В салон «Мехико», но важно заплатить именно за первый класс.
– За первый?
– О да! Уверена, вам захочется быть в «сливках», а не «жире» или «сале».
– Простите?
– Ну, «сливки» – зал, где бывают самые достойные мужчины в костюмах и шейных платках, – объяснила парикмахерша. – «Жир» – там собираются мелкие клерки и служанки из богатых домов. А «сало» – это самые низы, ни одна приличная дама не должна туда ходить. Там полно шлюх.
Когда Кассиопея взглянула на себя в зеркало и увидела короткие, до щек, локоны, она решила, что выглядит как шлюха. Но, подумав, решила, что ей нравится. И все равно из парикмахерской она вышла с бьющимся сердцем. Ей казалось, что люди начнут показывать на нее пальцами, смеяться. Однако прохожие шли дальше, машины на дороге не притормаживали, а когда она спросила у кого-то, как пройти к отелю, ей спокойно ответили.
Кассиопея облегченно выдохнула, поняв, что ее внешность никого не шокирует; она улыбнулась, но тут чья-то тяжелая рука опустилась на ее плечо.
– Кассиопея, нам нужно поговорить, – произнес мужской голос.
Она хорошо знала этот голос. Это был ее кузен Мартин.
Глава 14
«Наш Отец, сущий на небесах», – повторял он в голове молитву. Но потом переключался на проклятия. Все проклятия адресовались Кассиопее.
Сова быстро хлопала крыльями, и Мартин зажмурился в страхе, что упадет и разобьется о землю. Гигантское существо несло его в клюве, как какого-то червяка. Ночной ветер играл с его волосами, и почему-то от этого было еще страшнее. Когда сова приземлилась на крышу здания, Мартин едва сдержал крик радости.
– Кузину найдешь в отеле «Мансера», – прошелестела сова. А может, ему показалось, что он слышит ее голос. Может, это Вукуб-Каме говорил с ним. В любом случае Мартину хотелось склонить голову из уважения к чему-то сверхъестественному.
– Скажешь девочке, что с ней хочет поговорить Повелитель Шибальбы. Но не пугай ее. Лучше заполучить союзника, чем врага.
– Конечно, конечно – пролепетал Мартин, хотя считал, что вбить немного разума в голову кузины лучше подзатыльниками. – Но что, если она откажется?
– Тогда мы решим, как поступить дальше. Ничего не предпринимай без одобрения Великого владыки, – сказала сова и, взмахнув крыльями, улетела в ночь.
Мартин кое-как спустился с крыши по пожарной лестнице. В Мехико он никогда не бывал. На улице было темно, и он боялся, что его ограбят. Он продрог до костей – полет оставил его с заложенным носом. В самом прескверном настроении он заселился в гостиницу рядом с отелем Кассиопеи и отправился спать, потому что до утра он все равно ничего не мог сделать.
Мартин надеялся на хорошие сны. Но вместо этого ему приснился Уукумиле и ненавистная кузина.
Во сне она ударила его палкой, и дедушка засмеялся.
Мартин Лейва был ленивым, гордым и жестоким. Но его недостатки отнюдь не были врожденными – их привила и отточила семья. По его мнению, тот факт, что он мальчик, будущий мужчина, уже был достоин похвалы. А так как он был ребенком богатейшей семьи в городе, его эго раздулось еще больше. С малолетства он мог делать что хотел: выговаривать слугам, помыкать сестрами и кузинами, словно был тут главным. Его дед был ворчливым тираном, и Мартин копировал его манеры. В самом деле, не брать же пример с отца, кроткого бесцветного человека, подкаблучника. Мартин считал себя будущим главой дома, патриархом клана Лейва.
Мартина отправили в хорошую школу, но он был исключен. Ему было трудно соответствовать уровню учреждения. В лицах других учеников читалось презрение: Лейва были королями Уукумиле, но не Мериды. Чувствуя себя изгоем, Мартин пытался добиться уважения кулаками. Вообще-то его исключили условно, на какое-то время, но он наотрез отказался возвращаться в школу.
Кассиопея… Сначала Мартин не знал, как реагировать на девчонку младше его на два года. Он почти не обращал на нее внимания, но чем больше он наблюдал за ней, тем сильнее его безразличие перерождалось в гнев. В день, когда он вернулся из школы, сжимая в руках письмо, рассказывающее о причинах исключения, девчонка стояла рядом с дедушкой и видела его унижение.
Его сестры и кузины были мягкими и покладистыми существами, они никогда бы не рискнули бросить ему вызов. Но Кассиопея была из другого теста. Она делала, что велели, но иногда протестовала. И даже когда девушка ничего не говорила, Мартин видел мятеж в ее глазах.
Также проблема была в интеллекте. Мартин считал, что книги для дураков. Мужчине достаточно уметь делить и умножать столбиком и читать заголовки газет. Какое-то время он читал дедушке газеты, спотыкаясь на длинных словах, и однажды, потеряв терпение, старик призвал девчонку. Вот чудеса, она умела хорошо читать, писала аккуратным почерком и удивительно быстро считала в уме. Мартин решил, что это подозрительно и не по-женски.
«Почему ты не родилась мальчиком?» – спросил как-то дедушка, глядя на Кассиопею, и Мартин чуть не расплакался.
Он враждебно кружил вокруг девчонки, пытаясь доминировать над ней, но до поры до времени сдерживался – говорил неприятные вещи тоном джентльмена. Все изменилось, когда эта гордячка ударила его. Он сказал, что ее мать была беременна во время свадьбы, с круглым животом. Кассиопея схватила палку и стукнула его по голове. Она чуть не выбила ему глаз. Он завопил так, что сбежались все домочадцы. Кассиопею взгрели по первое число. Однако побои, полученные девчонкой, не удовлетворили Мартина. Его ничто не могло удовлетворить. Как же так – его, мужчину, победила девчонка. Он видел презрение на лице дедушки, видел улыбки слуг и испытывал ужасный стыд.
С тех пор Мартин возненавидел кузину. Это была не просто враждебность – он ее не выносил.
В снах она била его палкой, а дедушка смеялся. Вот и сейчас Мартин крутился в постели, и ее имя слетало с его губ.
Мартину не понравился город, когда он увидел его ночью, и это впечатление не улучшилось с восходом солнца. Мехико слишком огромен и совершенно безразличен к нему. Он был здесь никем, в то время как в Уукумиле – юным мистером Лейва, и люди приподнимали шляпы, проходя мимо него.