– В твоих вещах мы искали мою собственность, – спокойно сказал Хун-Каме.
– Понимаю. И ты, наверное, думал, что без труда заберешь эту вещицу?
– Ты угадал.
Колдун ухмыльнулся.
– Тогда я тебя разочарую. Я ждал вас. Только дурак не понял бы этого.
– Мудрый человек тщательнее подбирал бы слова, обращаясь к богу.
– Мудрость! Если бы ты вел себя мудро, я бы не носил на шее ожерелье бога смерти. И у меня нет желания кланяться тебе.
– Зато ты низко кланяешься перед моим братом, – ответил Хун-Каме. – Полагаю, целуешь землю, по которой он ходит.
– Я выполняю волю Великого повелителя Шибальбы. – Видимо, колдун был так уверен в поддержке Вукуб-Каме, что шагнул вперед и прижал набалдашник трости к груди бога.
– Мой младший брат – узурпатор, получивший трон с помощью обмана. И ты выполняешь волю лжеца, – заметил Хун-Каме.
– А есть ли разница? Сила есть сила.
Хун-Каме аккуратно отвел трость в сторону, словно стряхнул соринку с идеально подогнанного костюма.
– Я знаю тебя, Уай Чиво. Ты один из клана Завала. Карнавальные фокусники с иллюзией величия.
В глазах бога не было угрозы. В них читалось: не стоит воспринимать всерьез такую мелочь. Для Уай Чиво это было унижением. Он отступил, его лицо покраснело.
Передав трость одному из мужчин, колдун глубоко затянулся сигаретой.
– Значит, карнавальные фокусники? – повторил он, сделал еще одну затяжку, выплюнул огненный шар и направил его в Хун-Каме. Бог покачнулся и упал на пол.
– Ну, это похоже на работу карнавального фокусника? – с триумфом спросил Уай Чиво.
– Хун-Каме, – взволнованно прошептала Кассиопея, склоняясь на богом. Пламя не опалило его одежду, но кожа была горячей, глаза закрыты.
У помощников колдуна в руках появились ножи. Кассиопея подумала, что сейчас они нападут на них, но нет. Мужчины сделали разрезы на своих ладонях, и Уай Чиво начал читать заклинания. Затем мужчины, прижав окровавленные ладони к полу, стали рисовать круг, заключая в него Хун-Каме и девушку. Кровь кипела и бурлила, словно вода, попавшая на раскаленную сковородку.
Несмотря на страх, от которого закололо в пальцах, Кассиопея смогла прогнать панику. Нет смысла плакать или кричать. Она не владела магией и не могла разрушить заклинание, поэтому просто прижала Хун-Каме к себе, словно бы защищая его.
Когда круг был нарисован, поднялась стена огня. Огонь был странный – не оранжевый, а синий с фиолетовым отливом. Уай Чиво прокричал что-то, и пламя застыло, образовав полупрозрачную клетку.
Кассиопея протянула руку, собираясь прикоснуться к ней.
– Не надо, – успел остановить ее Хун-Каме.
Кассиопея обрадовалась, что он пришел в себя, а Хун-Каме предупредил шепотом:
– Ты не сможешь выйти, и больно будет ужасно. Это пламя сожжет тебя.
– Что такое? – засмеялся Уай Чиво, которого было прекрасно слышно. – Где же ваши аплодисменты? Мой фокус заслуживает их.
Хун-Каме не казался удрученным. Единственным глазом он посмотрел на колдуна.
– Твоя магия слаба, как разбавленный водой пульке. Думаешь, твое заклинание удержится? Я же вижу, что тебе тяжело, – голос Хун-Каме был таким же спокойным, как и взгляд.
– Тяжело? Нет, не тяжело, пока на мне это красивое ожерелье, – сказал Уай Чиво, касаясь нефритовых бусин.
– А твое лицо рассказывает совсем другую историю.
Действительно, Уай Чиво покраснел, лоб покрыли капли пота, даже голос был запыхавшимся.
Колдун со злостью прикусил сигарету.
– Я не буду удерживать тебя здесь вечность, Хун-Каме. Моя задача замедлить твое движение. К тому времени, как ты доберешься в Нижнюю Калифорнию, – если доберешься, конечно, – ты станешь слабым, как котенок.
– Не рассчитывай на это, – ответил Хун-Каме.
Колдун подбросил пепла в стену, и она засияла фиолетово-красным.
– Наслаждайся пребыванием в моем доме, – сказал он и вышел вместе с одним из мужчин. Второй остался охранять их.
Кассиопея и Хун-Каме сидели молча. Страж уселся на стул, некоторое время смотрел на них, потом закрыл глаза.
– Как мы отсюда выберемся? – прошептала Кассиопея.
– Думаю, придется приложить усилия.
– Это шутка?
– Наверное.
– Не очень хорошая, скажу тебе.
– У меня было мало практики.
Она улыбнулась, и он улыбнулся в ответ. Затем отвернулся от Кассиопеи и посмотрел на стену.
– Заклятие достаточно крепкое, но кое-что можно сделать. Нам нужно, чтобы страж подошел как можно ближе. Ты сможешь поднять переполох?
– Переполох?
– Видишь, он закрыл глаза. Он устал, как и Уай Чиво, – магия имеет свою цену. В моих силах создать иллюзию, будто я исчез. А ты должна закричать. Кричи, что я сбежал, и он подойдет.
– И все?
– С остальным я сам справлюсь.
Кассиопея кивнула. Хун-Каме встал и медленно поднял руки. С пола поднялась чернильная тьма и окутала его. Потом тьма рассеялась, и Хун-Каме исчез. Страж по-прежнему сидел с закрытыми глазами и потому ничего не видел. Девушка сделала глубокий вдох и закричала:
– Он исчез! Оставил меня, ушел!
Мужчина тут же вскочил и вытащил нож.
– Он сбежал, сбежал! – продолжала кричать Кассиопея, прижимая руки к лицу. – А как же я? Пожалуйста, сделайте что-нибудь.
Казалось, мужчина был готов ринуться за подмогой, но его остановили слова:
– Посмотрите! Он оставил бриллиант! – Девушка показала пальцем перед собой. – Неужели это всё за все мои услуги ему?
Мужчина подошел к полупрозрачной стене, чтобы взглянуть на драгоценность, из стены высунулась рука и затащила его в круг. Хун-Каме снова стал видимым. Он грубо протащил мужчину прямо по линии защиты, шепча какие-то слова. Стена на глазах стала уменьшаться, и наконец фиолетовое пламя потухло.
Первое, что сделала Кассиопея, – быстро наклонилась и прижала руку к шее мужчины, изрядно пострадавшего от огня. Она испытала облегчение, нащупав пульс.
– Жив, – сказала она.
– И что это меняет? – пожал плечами Хун-Каме, поправляя лацканы пиджака. – Он обычный человек, научившийся приемам магии. Фокусник.
– Я тоже обычная девушка, – возмутилась Кассиопея. – Люди не сорняки, чтобы не думать о них.
– Наверное, ты забываешь, кто я.
– Ты – бог, но я думала, в тебе достаточно благородства. Или я ошибаюсь? Сделай что-нибудь, если можешь, потому что убивать его неблагородно.
Хун-Каме нехотя поднял руку над мужчиной, и раны стали затягиваться.
– Ты великодушна. Ради тебя и я буду великодушен.
В это мгновение Кассиопея заметила, что рука Хун-Каме, которой он затащил стражника в круг, сильно покраснела и покрылась волдырями. Как же так, он помогает другому, но не может помочь себе?
– Тебе больно? – спросила она.
– Чувство неприятное, но скоро все пройдет, – ответил бог и потянулся за ножом, который уронил стражник. – Подозреваю, впереди нас ждут новые ловушки. Нам нужно найти Уай Чиво. Я не могу уйти без ожерелья.
Они вышли в коридор и по лестнице направились наверх, стараясь ступать беззвучно. В конце коридора у одной из дверей стоял второй мужчина, тот, который ушел с колдуном.
– И что теперь? – прошептала Кассиопея.
– Я опять сделаю так, что меня будет трудно увидеть.
Его окутала чернильная мгла. Бог исчез, но девушка заметила, как по коридору поползла бархатная тень. Она вжалась в стену и стала ждать.
Хун-Каме вернулся через пару минут и провел ее к двери, у которой лежал мужчина.
– Живой, живой, – предваряя ее вопрос, ответил бог. – Не говори потом, что я не милосердный.
– Если кто-то спросит, я отвечу, что ты самый добрый из богов.
Хун-Каме улыбнулся – теперь это давалось ему легко.
Одним касанием он открыл дверь. Комната была завалена всякой всячиной, вероятно, имевшей отношение к магии. Здесь тоже стояли две статуи коз, но они были выполнены из дорогого темного дерева.
Следующая дверь вела в спальню, в центре которой размещалась огромная кровать с четырьмя столбиками, украшенными орнаментом, и балдахином над ней. На кровати лежал Уай Чиво и, кажется, спал, сложив руки на груди и прикрывая ими ожерелье. Справа и слева от кровати тоже были козы.
Кассиопея и Хун-Каме двигались на цыпочках, но как только они сделали первые три шага, деревянные козы подняли головы и уставились на них.
– Попались, глупцы, – сказал Уай Чиво, поднимаясь с постели.
– Передумай, что бы ты ни задумал, – сказал Хун-Каме.
Увещевание не возымело эффекта. Колдун поднял руки, и козы бросились в атаку. Кассиопея успела прыгнуть за массивный стол, но это не остановило козу, она рогами стала толкать стол к стене, намереваясь раздавить девушку. В воздух полетели щепки. Кассиопея не сдавалась. Уперевшись руками в край стола, она сдерживала натиск. Разозленная коза попыталась укусить ее, и девушка лишь чудом увернулась.
Хун-Каме относительно легко справился со второй козой, напавшей на него, и поспешил на помощь. Вонзив нож в деревянную голову козы, он выкрикнул какое-то слово. Голова развалилась на две части, и каждая из частей рассыпалась на мелкие кусочки. Бог отодвинул стол и выдернул за руку Кассиопею. И тут же оттолкнул ее. Падая, Кассиопея увидела, как по нему ударила длинная веревка пламени, обвивая конечности. Хун-Каме разорвал ее, но к нему уже несся колдун. Только теперь он не был человеком, а превратился в козла размером с лошадь. Глаза его горели красным. Козел открыл пасть, и оттуда вылетел язык пламени, отбросивший Хун-Каме к кровати.
Руку Кассиопеи прострелила боль, она не могла подняться на ноги. Сквозь слезы она видела, как козел встает на дыбы, намереваясь стукнуть Хун-Каме железными копытами, но тот в последний момент увернулся.
– Нож! – хотела закричать девушка, но из горла вырвался слабый писк. Ножа у Хун-Каме не было – он его выронил. Поискав нож глазами, она заметила его в углу, но стоило ей потянуться за ним, как ее попыталась цапнуть за пальцы разломанная пасть козы, нападавшей на бога. Кассиопея громко взвизгнула и ножкой стула выбила ей зубы.