— А ты не больно-то спешил, как я посмотрю, — пристальным взглядом смерил меня Ян, все это время ожидавший в большом холле моего возвращения.
— Извини, так уж вышло, — честно отозвался я.
И тут я понял, что тяжелый кошель мне нестерпимо жжет руку. Конечно, оплата труда для моих компаньонов никак не оговаривалась и тысячу баронесса обещала персонально мне, но над проектом мы ведь работали вчетвером. Не окажись в том склепе Яна и Азры, я бы, скорее всего, только увеличил численность квартиросъемщиков на одну единицу, а не решил проблему.
— Знаешь, баронесса тут монет отсыпала щедрой рукой, — сказал я, демонстрируя Яну тугой мешочек. — Надо как-то разделить.
— Чудак ты, Даня, — усмехнулся Ян, направляясь к выходу из дворца. — Дружба дружбой, а кошелек у каждого — свой. Мы за дело брались без договора о личной денежной награде, так что по большому счету ты никому ничего не должен.
— По-большому, по-маленькому — разговор прям какой-то туалетный, — поморщился я, догоняя Януса. — Делали вы, а деньги я все себе заберу, как говно последнее?
— Ну, раз уж тебе так хочется, Азре и Майе по четверти отсыпь. Сколько там всего?
— Тысяча.
— Ха. Неплохо — улыбнулся Ян, — Ну вот и отдай им по двести пятьдесят. Остальное — твое.
— Тогда всем одинаково, по двести пятьдесят.
Мать честная, даже так для меня это были баснословные деньги!
— Излишняя щепетильность, Даня, граничит с мелочностью и напрягает больше, чем жадность, — фыркнул Янус. — Бери половину и не причесывай мне мозги. В пустых карманах и голой жопе нет ничего благородного. Ясно?
— Ясно, — эхом откликнулся я.
Слуги возле ворот отдали нам лошадей, и мы шагом двинулись от дворца, щурясь на вечереющее небо.
— Хочу еще раз за меч тебя поблагодарить, — поспешил сказать я, пока мы не стартанули в ускоренном режиме к месту встречи. — Я ведь мало что понял про него, когда получил. Просто радовался, что у меня теперь есть оружие! Только в склепе до меня дошло, что это не обычный клинок.
Ян снисходительно усмехнулся.
— Не обижайся, но ты и сейчас про него мало что понимаешь. Такое оружие, Даня, больше нигде не купишь. У него адаптивный клинок, который сам трансформируется в зависимости от природы противника, с которым соприкасается. Так что он отлично подходит и против живых, и против мертвых, и даже в стычке с искаженными тварями не оплошает. Горе-оружейник, который его выковал, давно забросил это дело и потерял к нему всякий интерес.
У меня от его слов мурашки поползли по коже.
— Слушай, то есть получается... Что ты дал мне уникальный клинок?..
— Ну, во-первых не дал, а подарил, — поправил меня Ян. — А во-вторых, он не такой уж уникальный — у меня в сундуке еще пять таких валяется, — с кривой улыбкой добавил он.
— Пять?! — удивился я. — У тебя — пять таких клинков? Ты их коллекционировал, что ли?..
И тут меня осенило.
Вряд ли кто будет набирать несколько одинаковых экземпляров в коллекцию, если, конечно, он не безудержный фанат. Но Ян на такого похож не был.
Так что самым логичным объяснением было бы внезапное наследство, или...
— А этот оружейник, о котором ты говоришь... Он случайно не погрузился потом в харчевенный бизнес?.. — спросил я.
Ян зыркнул на меня из-под бровей.
— А тебе не кажется, что на сегодня ты и так получил слишком много ответов? Пора бы и честь знать. А теперь давай немного ходу прибавим и помолчим — мне о многом подумать надо.
Я с готовностью кивнул, и дальше мы расслабленно порысили, погруженные в свои мысли.
У меня на сердце почему-то одновременно было и радостно, и грустно, и тревожно. Я смотрел на клонящееся к горизонту солнце и мечтал о том...
Нет, вовсе не о возвращении обратно в свой мир. А о триумфе «Парящего грифа». Я представлял себе, как к ногам благословенного Та’ки стекаются толпы почитательниц с вязанками дурмана в руках. Как мы, все такие в сияющих доспехах и на белых конях скачем по роскошному городу, и хорошенькие девушки нам улыбаются, а мужики с завистью смотрят вслед. И как Ян, сидя во главе огромного и шумного застолья, обнимает свою богиню и с довольным видом шепчет ей на ухо что-то до одури неприличное и вместе с тем веселое, отчего у красавицы смеются глаза и румянятся щеки.
Но какая-то циничная часть меня ворчала, что в жизни так не бывает, чтобы все были счастливы. И впереди нас непременно ждет какая-то задница.
А домой...
Домой почему-то совсем не тянуло.
До места встречи мы добрались, когда солнце уже закатилось на лес, раскрасив напоследок небо.
Сначала мы увидели жеребца Азры. Он был привязан к дереву на обочине и, повернувшись боком к Майкиной кобыле, недвусмысленно косил на нее бешеным взглядом и гортанно постанывал, пытаясь привлечь ее внимание. Но кобыле на его намеки было совершенно начхать: к ней прицепили легко груженую двуколку, и бедняга всем своим видом демонстрировала абсолютное офигевание от такой беспардонности. А на полянке позади зарослей кустарника у маленького костра сидели Азра и Майя. Вместо обычной обтягивающей кофтенки на девушке белела тонкая коротенькая майка на тонких бретельках.
— Давай-давай, я долгов не прощаю! — демонический хохотал наш однорукий косарь.
— Ты — проклятый шулер! — громко возмущалась Майя. — Я сейчас найду тот второй туз, и ты сам останешься без штанов!
— Ну ищи, маленькая, не найдешь, — забавлялся Азра. — Так что давай, не робей.
— А я и не робею, просто дуру из меня не надо делать!
— Отчего же сразу не надо, если это весело?..
Тут Майя увидела нас.
— Ну наконец-то! — воскликнула она, подхватилась с земли и подбежала к нам.
— Ян, одолжи пять монет? Я этому чудовищу должна.
Ян проворчал:
— Опыт твоего магистра так тебя ничему и не научил, да?..
— Уж если он не научил даже самого магистра, то где уж мне, слабой женщине? — фыркнула Майя.
— Не груби старшим! — нахмурился наш магистр. — Даня, отсчитай ей золотых. Вам от баронессы по двести пятьдесят монет перепало.
— О, это щедро, однако! — обрадовалась девушка.
— Ну тогда, может, сыграем разок все вместе? — хитро покосившись на нас, предложил Азра.
Ян фыркнул.
— Нашел дураков со смертью играть! Но ты сильно не расстраивайся — под рубахой мы все равно не так хороши, как Майка.
— Ян! — с укором воскликнула девушка.
— Ой ладно, уговорила. На самом деле у нас побольше, чем у нее — правда, не в тех местах. Кстати, а пожрать вы что-нибудь купили?..
Перешучиваясь и громко, но не всерьез препираясь, мы по-быстрому перекусили и продолжили путь.
Я ни черта не ориентировался в пространстве: куда мы едем, какими дорогами, и тем более не имел ни малейшего представления, каким образом мужики будут выискивать нашего отравленного утопленника, но мне вообще было начхать на эти нюансы. Я дымил папиросой, улыбался их колкостям и, несмотря на разницу в опыте и одаренности почему-то впервые не испытывал никакой пропасти между ними и собой. Вечер быстро превращался в ночь, влажная прохлада постепенно вытесняла остатки дневного тепла. Дышалось легко. Трава под копытами трещала сверчками и порой разбегалась лягушками в разные стороны, вдалеке сплошной черной стеной маячил лес, и для полного счастья не хватало только костра, вискаря и гитары.
Когда невдалеке в свете луны заблестела озерная вода, воздух наполнился лягушачьим воркованием. Тропа стала узкой, и к воде мы спускались цепочкой, которую Ян совершенно точно описал как «мордой в жопу» впереди идущему коню. Первым ехал он сам, следом — Майя, сминая траву и кусты своей двуколкой. Потом вышагивал вороной красавец Азры и я замыкал вереницу.
Очутившись на пологом топком берегу, мы спешились. Луна призрачно блестела в водном зеркале, белая дымка тумана тонким покрывалом стелилась над водой.
— Ну что. Давай, запускай свою мельницу, — проговорил Ян, устало потягиваясь. — Че-то давно я столько в седле не трясся. Надеюсь, мы его здесь найдем, неохота на болото тащиться...
Азра блеснул улыбкой в свете луны.
— Как там сказал Та’ки на юбилейной пьянке? Корни, тянущиеся из твоей задницы — это якорь для нашей школы и дерево для будущих мачт?
Ян тихо рассмеялся.
— И за что я вас только люблю, сукины вы дети.
Азра снял со спины Жнеца и, чавкая подошвами сапог, по щиколотку вошел в воду.
Подняв руку с оружием, он принялся четко и громко произносить слова заклинания, лично для меня полностью лишенные смысла.
И с каждым новым словом в воздухе над Жнецом загоралось белое световое кольцо диаметром не меньше метра — тонкое, но четкое и яркое.
Я, наверное, даже дышать перестал. Это было по-настоящему красиво!
Когда колец стало семь, Азра резким движением ударил Жнецом по озерной глади и продолжал удерживать его под водой, и световые кольца медленно погрузились в воду, как сдувшиеся гелиевые шарики.
В озере они расширились, стали огромными и сплелись в один причудливый рисунок. Вода подсветилась изнутри — коричневая, с черными тенями подводных зарослей и стоящей в низинах рыбой.
— Вон там, — негромко сказал Ян, ткнув пальцем куда-то в сторону.
— Где? — почти шепотом спросила Майя.
— Во-он ива растет, видишь? А теперь посмотри чуть правее, ближе к центру озера...
Теперь, когда я знал, куда всматриваться, я тоже нашел нужное место.
Оно выглядело как мутное красно-коричневое пятно.
— Посвети пока, мы сейчас туда доедем, — сказал Ян.
Мы расселись по коням и двинулись вдоль берега к той самой иве.
На близком расстоянии мутно-красное пятно оказалось наслоением светящихся рисунков на дне. Они напоминали щиты разных видов и форм — круглые, прямоугольные, украшенные символами и пустые внутри.
— Закрепы будем снимать? — с видом знатока осведомилась Майя.
— Вот еще делать нам нехрен — с закрепами возиться, — отозвался Ян. — Мы-то, к счастью не призраки, нам они не помеха.
Мы остановились возле дерева, и вместе с Яном вытащили из двуколки большую рыбацкую сеть и принялись ее аккуратно распутывать.