Мы остановились за углом, чтобы покурить за разговором.
— Эх, Даниил, мельчает наша гильдия... — жаловался мне Гай. — Можешь себе представить палача, который бы приговор перепутал?
— В смысле перепутал? Казнил не того?.. — ошеломленно переспросил я.
— Не совсем. Приходит такой и говорит человеку — тебе порка, двадцать ударов плетью! Потом выпорет... Тот весь в крови, улыбается, радуется, что сейчас его отпустят. А тут палач сверяется с бумагами и говорит — не, парень, извиняй, ошибочка вышла. Тебя я на кол должен был посадить. Вот как так можно? Он жеж хоть и без пяти минут труп, а все одно — человек. Разве можно так с человеком?
Я невольно содрогнулся.
— Жуть какая.
— Вот и я говорю — жуть, — сплюнул в сторону Гай и снова жадно затянулся папиросой. — Я уже молчу, как этот талантище месяц назад одному мужику голову рубил. Не поверишь, в итоге я от ворот прибежал! Уже домой уходить собирался. Топор выхватил, мужика выстелил на плахе, коленом плечо прижал и рубанул, как надо. Потом повернулся к этому простибоже, топорик занес и думаю — вот опустить бы ему сейчас на голову! Только потом ведь как попадешь вот к такому же палачу, и будет он с пятого раза в шею метить...
— Слушай, ну это же как бы профнепригодность, — заметил я . — Гнать такого куда подальше!
— Вот и я говорю — гнать! Палач это кто? Это — возмездие. И вот как в бумажке сраной тебе написано — вот такое возмездие и должен человек получить. Сказано — мучить, кожу снимать, сутки не давать умирать — делаешь. Потому как именно такое возмездие ему положено. А если сказано — голову отрубить, так берешь топор и делаешь свое дело! Одним ударом, метко и быстро! Иначе — это же уже не возмездие, а несправедливость какая-то! Я пришел к начальникам нашим теперешним, а они зубоскалят и говорят — чем кончилось-то? Помер разбойник? Говорю — помер, вот только не так, как должен. А они мне — разница-то, мол, какая? Покойник не пожалуется.
— Ну тогда вообще всех подряд можно одним и тем же способом казнить да и все, — заметил я, вспоминая набор инструментов у Гая в его пыточной.
— Вот! Лучше и не скажешь. А чего б тогда всем не навесить камни на шею и в озере не потопить, а? И палача не надобно вовсе. Позор для гильдии... Позор!
— Так а может тебе уйти из Ям-то? — предложил я.
Гай только рукой махнул.
— Да можно, конечно, — грустно проговорил он. — Вот только куда? Переезжать в другой город неохота — я, понимаешь, только год назад здесь дом себе купил. Летом его покрасил, двери заменил, у плотника такие лавки и столы заказал — сказка! Птичку себе певчую завел — не поверишь!
Гай смущенно улыбнулся.
— Так хорошо просыпаться теперь на работу! Глаза открываю — а она заливается, сердечная, и так сразу радостно на душе!
Я едва удержался от усмешки.
— И сразу хочется идти и работать... — пробормотал я, невольно вспоминая залитый кровью пол в пыточной, отрубленные конечности и головы, которые я выносил в ведрах.
— Именно! — не чуя подвоха, подтвердил Гай. — И что мне теперь, это все бросать из-за одного ублюдка?..
— Согласен, несправедливо, — кивнул со вздохом я, поглядывая в сторону площади.
Там как раз вывели двух жертвенных коров с позолоченными рогами и раскрашенных красной и оранжевой краской.
Ян говорил, что после того, как коров накормят с подносов всякими плодами, из храма потянется праздничная процессия. И к этому времени я должен находиться у выхода.
— Послушай, Гай, я сейчас должен идти, — сказал я. — Но, может, завтра или послезавтра вечерком зайдешь в «Жареного лося»? Я тебя угощу, поговорим за жизнь, — предложил я.
Гай нахмурился.
— Так ты среди этих чокнутых, что ли? Которые «под птицей»?
Я рассмеялся.
— Что, наша птичка уже прославиться успела?
— Да еще как — орала же на всю округу, — отозвался Гай. — Да и не только птичка прославилась, если честно...
— Вот об этом тоже расскажешь, — с улыбкой поспешил я пожать руку мастеру. — Извини, я должен успеть встретиться кое с кем.
— Ну, бывай! Может, и правда загляну...
— Заглядывай! Только сразу с порога там скажи, что ты ко мне. Хорошо?
И я поспешил на площадь, где уже столпилось довольно много народу. Жрицы, одетые несмотря на прохладную погоду в легкие белые одеяния с зелеными лентами-поясами, кормили коров с подносов и улыбались верующим.
Я начал проталкиваться к храму.
На меня недовольно ворчали и шикали, но я упорно пробирался сквозь толпу к передним рядам.
И вовремя.
Потому что в этот самый момент из главных дверей святилища одна за другой выпорхнули двенадцать жриц и выстроились по обе стороны прохода.
А потом из дверей к народу вышла великая богиня Флора.
Мне показалось, что она стала еще пышнее с момента нашей последней встречи. Длинные волосы были убраны в сложную прическу, из которой по спине и вдоль висков спускались гладкие локоны. Густо черненые тонкие брови, вишнево-красные губы и напудренное белое лицо вновь вызвали у меня ассоциацию с японской культурой. Да и платье у богини было подходящим — розовое с ярко-красными цветами по подолу, шелковое, с очень широкими длинными рукавами и ниспадающим красивыми складками шлейфом.
Она с улыбкой подняла руки, приветствуя своих почитателей, и в воздухе вокруг богини закружили цветные лепестки. Площадь заблагоухала розами.
— Я рада видеть всех вас на моем празднике! — воскликнула Флора, и на ее лице застыла маска снисходительной нежной улыбки.
Народ ответил ей радостным возгласом.
А потом началось.
— Благослови, богиня!.. — раздался женский крик прямо у меня над ухом. — Я не могу выносить ребеночка!
Обернувшись, я увидел высокую молодую женщину.
Следом за ней еще несколько голосов закричали:
— Благослови, великая!
— Подай мне благословение, богиня! Мужу нужен наследник, а у меня восемь девочек!
Я тихо выругался себе под нос. Набрал в грудь побольше воздуха. Мама дорогая, позорище-то какое... Это же почти как в переполненной народом аптеке во весь голос гаркнуть: «А у вас есть виагра посильнее? А то ваша обычная с моим подъемным краном уже не справляется!»
Потому что по какому еще поводу мужику может пригодиться благословение богини плодородия?
Но во имя друзей, ради доверия Яна и спасения маленькой девочки...
— Благослови меня, Флора!.. — не своим голосом выкрикнул я.
Женщины, стоявшие рядом со мной, все как одна обернулись ко мне. И в их глазах было такое искреннее сожаление, что у меня непроизвольно вспыхнули уши.
Улыбающаяся маска медленно сползла с подрасплывшегося лица богини. Она повернула голову, и мы встретились взглядами.
Тонкие брови Флоры дрогнули.
И тут в толпе начался хаос.
— Лучше меня благослови!.. — визжала какая-то старуха.
— Меня!
— Мне нужней!..
Богиня нахмурилась и звонко ударила в ладоши.
Густое облако цветочных лепестков разлетелось в стороны, осыпая всю площадь.
Густой сладкий аромат ударил в голову, как крепкое вино. Крики и недовольные возгласы стихли, по толпе пронесся умиротворенный гул.
А я поймал себя на том, что, кажется, без повода улыбаюсь. Боги, у нее что, этот аромат — как дурман нашей зеленой панды?.. Только эффект немного разный.
— Пусть первые три женщины и мужчина подойдут ко мне по очереди! — торжественно воскликнула Флора, демонстративно раскинув руки, как добрая мать.
Женщины начали по очереди подходить к богине. Они что-то говорили ей на ухо, а потом Флора обнимала их, целовала в лоб и отпускала обратно в толпу.
И вот, наконец, подошла моя очередь.
Вся площадь наблюдала, как молодой мужик идет к Флоре за благословением.
И как после такого продолжать жить в этом городе? Теперь ведь даже на ночь себе подружку поди отыщи. Решат, что я дефективный.
Я подошел к богине. Та чуть склонила голову, разглядывая меня глазами с золотистыми искорками в расширившихся зрачках. Она будто изучала мою душу, а я даже не мог отвернуться, отвести взгляд или шевельнуться. Мать вашу, да она умеет превращать человека в столб точно так же, как некоторые другие местные боги!
Тут ее вишнево-красные губы разомкнулись, и Флора тихим жутким голосом очень медленно проговорила:
— Так зачем же ты пришел ко мне, маленький воришка?..
Глава 14. Операция "Ы"
От слов Флоры мне стало сначала очень жарко, потом очень холодно, но в обоих состояниях было одинаково страшно.
Как она догадалась, что мы собираемся похитить девочку из святилища? Неужели она умеет читать мысли, как Тень?
Тогда мне кирдык. И бамбарбия по самое киргуду.
Сейчас, глаза в глаза, Флора уже не казалась мне просто стервозной заносчивой толстушкой в шелках.
Как бы там ни было, под внешними атрибутами скрывалась настоящая богиня с золотыми искрами в глазах. И безо всяких мечей и цепей, одним только взглядом она крепко держала меня за живое.
Живое ежилось и сопротивлялось, но хватка была железной.
Не знаю, откуда у меня взялось столько наглости, чтобы проморгать свой страх и задать идиотский вопрос:
— Ты о чем?.. Я ведь это... Просто хотел с тобой поговорить о своем будущем. Со школой ведь у нас беда...
Да, блин, моя речь звучала вовсе не так заманушисто и двусмысленно, как того хотел Ян. Он даже заставил меня добрые два часа репетировать эту самую речь, однако все навыки, приобретенные за время тренировки речевого искусства, одномоментно были похерены минуту назад.
И уже не стоял вопрос, предложит ли мне Флора уединенную встречу в розовом домике на окраине города, куда она водила «для осуществления благословения» своих многочисленных поклонников. Вопрос стоял, насколько мы вляпались, и вообще можно ли как-то вытащить всю операцию, или нас ждет полный провал.
Тень, я надеюсь, ты слушаешь мои мысли, как обещал?
Потому что я в заднице.
Глаза Флоры хищно сузились.
— Бедный мальчик сначала украл частичку моей энергии, а теперь пришел за помощью? Как интересно.