ледяной ветер, а ноги выше колена провалились в снег.
Глаза словно ослепли — после свечения пещер ночная мгла казалась непроглядной. Я стоял посреди какого-то леса. Высоко надо мной в темном небе сияли огромные белые звезды. «У-уууу!» — выли совсем поблизости волки. Их голодный плач сливался в одну страшную песню вместе со свистом ветра и яростным скрипом старых деревьев.
И название у этой песни было «Прощай, Даня».
Потому что кожаная одежда тут же встала на мне колом, от холода застучали зубы и очень, очень скоро на запах крови сбегутся все голодные зверушки этого леса, и я бесславно закончу свой путь в их желудках.
Если, конечно, я до этого времени не окоченею насмерть.
И что делать?..
— Эреб!!! — заорал я, пытаясь перекричать ветер и волков. — Эреб, я здесь! Ты же, блин, тьма. Верно? А вокруг меня как раз темнота, хоть глаз выколи, стало быть, я почти что у тебя в святилище. Эреб, услышь меня!..
Но меня, похоже, никто не слышал.
Может, нужно какую-то жертву отвались, чтобы бог услышал твою молитву?
Негнущимися пальцами я принялся искать по карманам, и, к счастью, отыскал пару монет.
— Эй, слышишь? Вот тебе подношение! — клацая зубами, крикнул я. — Эреб, услышь меня! Забери отсюда!.. — я подбросил монеты вверх, и они беззвучно упали куда-то в сугроб. — Эреб, бог тьмы, приди сюда!..
Я умолк на мгновенье, в надежде увидеть или услышать хоть какой-то знак. Но вместо него увидел во тьме вспыхнувшие зеленые огоньки чьих-то недобрых глаз.
— Ты глухой, что ли?! — выругался я.
Меня всего трясло.
Я потащился к деревьям. Подпрыгнув, ухватился за нижнюю сухую ветку, и она с хрустом сломалась, долбанув меня по раненому плечу.
Проскулив в тон ветру и стае, я принялся изобретать костер посреди сугробов. Палочки потолще выложил, как поддон. Сверху, раздирая замерзшие руки, наломал веточек потоньше, но их тут же разметал ветер.
Твою ж мать, что делать-то?
В кармане я отыскал платок, который мне отдал Дис в пещере, чтобы я окровавленный нос вытер. Кое-как обвязал несколько веток пучком. Вытащил трясущимися руками из кармана спички. Первую сломал. Вторую — тоже. Третья вспыхнула, но тут же погасла. Как другие люди на таком ветру костры разжигают?
Наконец, я умудрился зажечь три спички сразу и поднес к моему импровизированному очагу, но сумел только край платка подпалить. А между тем из меня уже давным-давно выдуло последние остатки тепла. И зеленые огоньки волчьих глаз блестели уже совсем близко. Я попытался что-нибудь начертать или призвать, но не мог ни сосредоточиться, ни провести правильно хоть одну линию, потому что все мое тело дергалось в непроизвольном режиме. Что же делать?..
Тут я вспомнил, что вообще-то есть еще один бог, некогда обещавший мне покровительство.
Правда, только на дорогах.
— Гермес!!! — крикнул я во всю глотку в темноту, пытаясь по-быстрому натоптать какое-то подобие тропинки. — Пожалуйста, пусть это сойдет за дорогу... Ну пожалуйста... Гермес, помоги!..
В десятке шагов от меня вспыхнул свет. Из огненно-яркого пятна вышел прекрасный и полуголый бог путей и дорог. Кроме коротенькой туники на нем была только накидка из какой-то золотистой овечьей шерсти, небрежно наброшенная на одно плечо.
— Если что, за дорогу такое не сойдет, — проговорил он. — Но вот тут, — он потопал сандалиями сверху по снегу, не приминая его. — проходит волчья тропа, которую с натяжкой все-таки можно считать дорогой. Подойди сюда и позови еще раз — так, на всякий случай для отчетности...
Я стартанул к Гермесу на одеревеневших ногах, как на ходулях.
— Спасибо тебе... Спасибо тебе! — клацал я зубами. И, встав на указанное место, снова позвал: — О Гермес, взываю к тебе, приди-помоги, а то мне трындец будет!
Бог хмыкнул.
— Ну, последнее мог и не добавлять — слишком уж неканоничное воззвание получилось, ну да шут с ним.
Он скинул с плеча вспыхивающую золотистыми искрами накидку — ну точно из золотого руна сшитую.
— На, согрейся.
Я завернулся в овчинку...
О-ооо да-ааа!
Вот это я понимаю — божественное блин участие!
Накидка окутала меня теплым коконом, точно я очутился в хорошо протопленном доме. Причем согревались не только оказавшиеся под овчиной части тела, но и ноги, и даже лицо!
— Хороший ты парень, Гермес... — проговорил я, чувствуя, как от накатившей усталости начинают подкашиваться размороженные коленки. — Спасибо. А то я чуть не помер... Слушай, а можешь к Янусу меня перенести?..
— Найди монетку — транспортирую, куда захочешь. Ну или что-то еще, пригодное в качестве пожертвования, — подсказал Гермес.
— Да нет у меня больше ничего, — признался я. — Последнее из карманов выгреб и Эребу вон пожертвовал, а тот и ухом не повел, старый пень.
Гермес вздохнул.
— Без пожертвования права не имею тебя переносить. Найди хоть что-нибудь!
— Кровавую жертву принимаешь? Могу вон кровь себе пустить.
Гермес брезгливо сморщился.
— Я тебе кто вообще? Кровопийца? Я ж покровитель дорог и торговли, а не людоед.
Я окинул себя пристальным взглядом.
— Да вообще голяк. Ну, разве что ножны могу отдать. Пустые. Меч ни за что не отдам!
Гермес с прищуром взглянул на ножны.
— Сгодится. Там есть серебро. Жертвуй их поскорее и давай-ка отсюда сматываться — а то даже мне на все это смотреть холодно!
Я принялся возиться с ремнями, когда рядом с нами буквально из снега возник черный сгусток, из которого донесся голос Эреба.
— Не так скоро, Гермес. Не так скоро!
Старик вышел из тьмы, как ни в чем не бывало. с самым невозмутимым видом.
— Этот юноша был доверен мне, и я его верну туда, где ему место. Без постороннего вмешательства, — проговорил он, создавая портал.
Гермес хмыкнул.
— Хорошо же ты присматриваешь за доверенным тебе юношей, — заметил он. — Если бы я так отцову службу нес, давно пел бы тенором и платья носил.
Эреб смерил его недружелюбным взглядом.
— Не лезь не в свое дело, Вестник. Даниил, нам пора.
Да что ты говоришь, старый хрыч! Прям бегу и падаю!
— Нет, я лучше с Гермесом. Мне срочно нужно попасть к Янусу, — сказал я, снимая с себя амуницию. — Как, говоришь, я должен принести жертву?..
Гермес только развел руками.
— Увы, теперь уже никак. С появлением Эреба у меня нет на тебя права. Тем более, ты его сам призывал, и даже жертву принес. Такие дела.
— Да блин! — выругался я.
— Даниил, заходи в портал, — проговорил Эреб, и, хотя его лицо оставалось спокойным, а голос — ровным, я прям-таки чувствовал то неудержимое раздражение, что нарастало у него внутри с каждой секундой. — Нам следует поторопиться.
Я вздохнул.
— Все равно — спасибо тебе еще раз, — сказал я Гермесу. — С меня какое-нибудь подношение в святилище. Зуб даю.
— Зубы оставь себе — их я тоже не собираю, — улыбнулся Гермес. — Ты лучше это... Набери как-нибудь в бутылку того зеленого вина, которым ты меня угощал? Дионис очень им заинтересовался.
— Не вопрос, — отозвался я. — Вот как освобожусь — наколдую!
— Оставить можешь на любом перекрестке, только лучше в полдень или в полночь.
— Вот это вообще красота! Запросто сделаю!
— Даниил!.. — нетерпеливо перебил меня Эреб.
— Да иду уже...
Я вернул Гермесу его накидку, кивнул на прощанье и вошел в портал Эреба.
Тот сразу же последовал за мной.
И очутились мы аккурат посреди его святилища в школе начертаний. Сейчас в храме было совершенно пусто, тихо и темно. Только несколько красных лампадок слабо теплились где-то в глубине.
Эреб хлопнул в ладоши, и на подсвечниках разом полыхнули десятки ярко-желтых огоньков.
— Идем в мою комнату, — приказным тоном сказал мне Эреб. — Ты должен рассказать мне во всех подробностях, что произошло во время полевого задания!
И, даже не дожидаясь моего ответа, он двинулся к своей каморке.
А я взбесился.
То ли меня достал весь этот напыщенный маразм, то ли я просто слишком замерз и устал. Но сейчас мне вдруг захотелось долбануть его чем-нибудь тяжелым по лысому затылку.
— Я ничего тебе рассказывать не стану, — заявил я, засовывая руки в карманы. — Прямо сейчас я быстро соберу свои вещи, и ты отправишь меня к Яну. Мне правда очень нужно его увидеть, и как можно скорее!
Эреб остановился. Медленно обернулся.
— Ты так и не понял? — надменно проговорил Эреб, выразительно выгнув брови. — Школа начертаний — это не проходной двор, молодой человек. И не кабак. Сюда нельзя просто так прийти, или уйти, как только тебе взбредет в голову. Здесь есть порядок и правила! Нарушать их я не позволю!
Он сверлил меня своим черным взглядом, только мне теперь было плевать.
— Ты ошибаешься. Это не прихоть, у меня есть срочный разговор к магистру!
— Или срочное желание поделиться губительным дурманным напитком с одним из самых ветреных богов Зевса? Хочешь привлечь побольше внимания к своей персоне? — воскликнул Эреб, и от его голоса зазвенело под куполом. — Чтобы отец заинтересовался, откуда такой специфический верующий взялся у его сына? И чтобы олимпийские боги особенно дотошно принялись разглядывать и тебя, и твою школу, и твоего покровителя? Ты этого хочешь, бездумный носитель силы бездумной богини?!
Я шумно выдохнул. Нет, возможно, какой-то резон в его словах был — как обычно.
И все-таки старик был не прав.
— Эреб, мне правда нужно!..
— Довольно! — оборвал он меня, и в этот раз приказ обладал особенной силой.
Я почувствовал, как меня вдавило в пол, а шею будто кто-то ощутимо сжал руками.
— Раз ты настолько устал, что забываешься, кто перед тобой, отправляйся в свою комнату! Можешь поспать и поесть — госпожа Лилит настояла, чтобы в комнате тебе оставили ужин. А завтра к полудню ты предоставишь мне в письменном виде отчет о случившемся во время полевых заданий. И наиболее подробно ты должен будешь описать, куда ты пропал после непредвиденной ситуации в пещере третьей группы, и каким образом оказался в лесу на расстоянии двух недель пути от школы! Исполняй!