Неодобрительно зыркнув на меня, как на оборванца, дама продолжила свое занятие, а мне навстречу из-за стойки в буквальном смысле выпорхнул седобородый тощенький старичок в точно таком же костюме, как у юноши, только с алой лентой на правом рукаве.
— Господин Даниил, здравствуйте! — пропел он. — Вы пришли забрать свой заказ?
Тетка со шляпками удивленно обернулась на меня. Я в свою очередь озадаченно уставился на старика. С чего вообще он взял, что я — это я?
Седобородый понял мое замешательство.
— О, я вас смутил?
— Нисколько, просто я не понял, каким образом вы меня узнали.
— Ну что вы, господин! Я ведь помню все мерки наших клиентов, рост, обхват плеч...
— Из моего что-нибудь готово? — прервал я излияния старика.
Тот помрачнел, почтительно склонил голову.
— К сожалению, сейчас полностью готов только один зимний комплект.
— Замечательно! — искренне обрадовался я. — Я его заберу.
— Не угодно ли будет примерить?
Я кивнул, хотя вообще-то собирался не просто «примерить», а надеть и уйти прямо в обновке.
И буквально через минуту толстый господин в выбеленной льняной пижаме вынес мне на большом черном подносе аккуратно сложенную одежду. На втором таком же подносе совсем еще зеленый паренек вынес пару сапог.
Мать моя женщина, что это за кожа?..
Мои руки сами потянулись пощупать эту странную, будто покрытую мелкой тончайшей чешуей глянцево-черную поверхность.
— Прошу вас оценить мою работу, господин Даниил! — провозгласил толстяк. — Я — старший мастер Антоний. Благодарю вас за честь работать с таким редким и потрясающим материалом! Гиланская кожа — это что-то невероятное!
Тут у тетки со шляпами отвисла челюсть.
— Скажите, а сколько будут стоить перчатки из такого материала? — полушепотом спросила она у юноши, стоявшего рядом.
Парень наклонился к ней и негромко ответил.
Женщина охнула, всплеснула руками, округлив глаза.
— Да что вы?!.
— Она невероятно прочная, жаростойкая и непромокаемая, — с достоинством пояснил юноша. — Из такой кожи шьются охотничьи костюмы для монаршей семьи!
— Пожалуйста, пройдемте в примерочную! — сказал старичок, услужливо мне улыбаясь и жестом предлагая следовать за собой.
В комнатке за бархатной занавеской я переоблачился в свой новый костюм — и, с довольной улыбкой расправив плечи, взглянул на себя в зеркало.
Шикарно! Я не знаю, с кого содрали эту кожу и как ее выделывали, но одежда, сшитая из нее, смотрелась великолепно и сидела идеально. Я будто надел на себя шкуру молодого дракона. Теплая подкладка удачно дополняла всю эту красоту.
Просто отлично.
Поблагодарив всех, я, поскрипывая новыми сапогами, прошел мимо окончательно расстроившейся тетки и очутился на улице.
И понял — с такой курткой мне и накидка ни к чему. Спасибо Альбе — его подарок был достоин королей!
Теперь можно было заглянуть в Ямы и спросить Гая, не передумал ли он по поводу жречества.
Я двинулся через главную площадь — и увидел, что, оказывается, мой старый добрый приятель немного занят. Так сказать, работает в поте лица на пользу общества — изящно вскидывая над головой толстый упругий хлыст, он выверенными и ритмичными движениями осуществлял наказание здоровенного толстого мужика с рыхлой, ноздреватой задницей. Задница вздрагивала волной, как подошедшее тесто в кадке, толстяк взвизгивал — и на белой коже оставался очередной кроваво-красный след. У позорного столба собралась небольшая группа зевак — люди с безразличными лицами наблюдали за поркой, переговариваясь между собой о насущных делах, взлетевших ценах на рыбу и кофе. Представление на площади выполняло роль фонового телевизора. Ну а что? Чем хуже настоящая порка киношной расчлененки?..
Двое стражников контролировали порядок, с трудом удерживая зевоту.
Замахнувшись в очередной раз хлыстом, Гай краем глаза заметил меня.
И опустил руку.
— Что, пора? — громко крикнул он, обернувшись.
Стражники перестали зевать. Зрители в передних рядах тоже притихли и принялись озираться по сторонам, пытаясь найти, кому мастер Гай адресовал такой странный вопрос.
Я кивнул.
Довольная улыбка разлилась по суровому лицу палача, озаряя его внутренним светом.
— Наконец-то! — с блаженным выражением выдохнул он — Я так долго ждал... Слушайте все! Ямы, в которых я отслужил пятнадцать лет! Чтоб вам... — и, высоко вскинув голову, будто бы для молитвы, громогласно изрыгнул такое ругательство, что женщины охнули и залились краской. — И пусть вас... — продолжал заливаться соловьем Гай, и от его внезапного красноречия даже у меня отвисла челюсть.
Стражники вытаращились на очумевшего палача.
А тот, обернувшись к своему озадаченному коллеге, указал на него хлыстом и воскликнул:
— А ты — вообще понос правосудия! Таких, как ты, я имел и спереди, и сзади, ясно? Голыми руками на части развинчивал и по ведрам раскладывал! На!..
Гай со злой и при этом счастливой улыбкой швырнул в «понос» свой хлыст, да так ловко, что рукоять угодила тому в глаз.
Бедняга заорал, схватившись обеими руками за лицо.
— Стража! — выкрикнул страдалец сдавленным голосом. — Второе нападение, прилюдно!.. Ну что вы стоите?! Вы обязаны его взять!
Растерявшиеся стражники, перетаптываясь с ноги на ногу, переглянулись, но вязать Гая они явно не спешили.
— Эй, ты что творишь?! — грозно прикрикнул на палача один из стражников, очухавшийся раньше остальных.
— Увольняюсь я!!! — гаркнул мастер Гай, и, плюнув в сторону позорного столба, развернулся и пошел в мою сторону — наверное, впервые за всю свою трудовую практику бросив клиента недопоротым согласно приговору.
Толпа ахнула. Любопытных, как по мановению волшебной палочки, разом стало больше.
Приговоренный задергался на веревках, озираясь по сторонам и пытаясь понять, что же происходит. Как ни странно, теперь он выглядел еще более несчастным и испуганным, чем в то время, когда тяжелая рука мастера охаживала его окорока хлыстом.
— А я? А что со мной?.. — слабым голосом пробормотал он.
— Как увольняешься? А с этим-то что делать?.. — повторил вопрос стражник.
— Хлыст вон там — хочешь, сам закончи! А хочешь, поносу отдай, когда тот очухается и провалившийся глаз из жопы достанет — мне плевать, — не оборачиваясь, ответил Гай.
— Да он же уходит! — возмущался между тем пострадавший, так и не отняв ладонь от ушибленного глаза. — Эй, вы должны его повязать! Ублюдок напал на меня, средь бела дня!..
Но стражники только кашляли и переминались с ноги на ногу...
Момент, мягко говоря, был неловкий. В особенности если учитывать, что со жречеством у Нергала мой приятель мог запросто пролететь.
Между тем, не обращая внимания на вопли фингалоносного бедняги, Гай приветственно хлопнул меня по плечу и решительно зашагал с площади прочь — как победивший гладиатор, или волк, наконец-то прогрызший решетки своей тюрьмы.
Нас провожали десятки изумленных взглядов и удивленный гул.
Два палача плечом к плечу — наверное, та еще картинка.
— Давай, вали отсюда! И не попадайся мне на глаза! — не очень убедительно крикнул нам в спину подоспевший к месту событий начальник городской стражи, грозно потрясая кулачищем, хотя в два счета мог бы догнать нарушителя. — Чтоб я тебя больше здесь не видел! По крайней мере, до пятницы... А то самого поставлю у позорного столба! Ты понял, Гай?
Мой приятель в ответ только поднял руку — мол, слышу тебя, брат.
— А ты не слишком погорячился? — негромко сказал я Гаю, шагая рядом с ним. — Помнишь — у меня вообще-то нет никаких гарантий, что у нас все получится.
— Да насрать, — сквозь зубы ответил Гай. — Будь что будет. Получится — не получится... Я весь этот месяц жил мечтой об этом моменте, и я от него не откажусь!
— А если не сложится? Что делать будешь?..
— А вот когда не сложится — тогда и думать буду, — просто ответил Гай. — Но с этими ублюдками работать больше не стану. Нахрен! Ты знаешь, что они сделали? Назначили этого выродка старшим надо мной! Решение справедливого правосудия нашего города! Думаешь, после такого я захочу этому правосудию служить? Да видел я их всех... в твоем ведре навынос.
Я, усмехнувшись, только головой покачал.
— Что, возьмем наших школьных коней и по-быстрому махнем к тебе, честно нажитое добро забрать?
— В жопу добро, — с каким-то хмурым отчаяньем отозвался Гай. — Все ценное у меня здесь, — хлопнул он по нагрудному карману своей куртки. — Я же каждый день ждал тебя. С утра до вечера часы считал. Так что поехали!
Я с искренним восхищением взглянул на приятеля.
Было что-то сильное, почти величественное в его решимости. И дело не только в эмоциях. Это отчаянное стремление Гая и клокочущий гнев наполняли его, будто скрывавшийся внутри источник вдруг разгорелся с удвоенной силой.
Однозначно, с момента нашей последней встречи в мастере что-то всерьез поменялось.
Я хмыкнул.
Что ж, может, Нергал и правда примет его.
— Ну, раз так — поехали, — сказал я.
Заглянув в конюшню, мы по-быстрому оседлали пару коней и двинулись прочь из города. Лошади громко лязгали подковами по мостовой, возбужденно вскидывали головы, мгновенно почувствовав настроение своих седоков.
Дорогу к святилищу я запомнил хорошо. Правда, не был уверен в точном направлении по пересеченной местности на том участке, где Ника свернула прямо в лес. Но я надеялся на удачу и чутье.
Миновав городские ворота, мы с Гаем, не сговариваясь, поддали коням сапогами под животы — и галопом понеслись навстречу морозному яркому дню.
И навстречу ответам, которые нам обоим были так необходимы.
Мое сердце с нетерпением билось в унисон гулким ударам копыт о подмороженную тропу. Вперед, давай!
Я без труда узнавал дорогу, хотя в прошлый раз здесь все выглядело иначе.
Потом с галопа мы перешли на рысь. С рыси — на шаг.
И в конце концов я остановился.