Через пару минут мне открыли.
К моему удивлению, в теплом полумраке у порога стояла не горничная или слуга. А сама Стеф, окутанная облаком горьковато-сладкого аромата духов.
В первый раз я видел ее в платье. Тонкая шелковистая ткань приглушенно-розового цвета туго обнимала ее грудь и тонкую талию, ниспадая почти до пола свободными складками вдоль бедер. Светлые волосы, собранные в свободную косу, лежала на плече. Губы, непривычно ярко и четко очерченные помадой, насмешливо улыбались.
Ей катастрофически не шли эти яркие губы, и это платье на ней тоже совсем не смотрелось — слишком голое и слишком женственное для девушки с такими стремительными движениями и аристократически строгими чертами лица.
Но, черт возьми, как же это неподходящее платье будоражило воображение!.. Такая тонкая ткань, натянутая на упругой красивой груди — это же почти как отсутствие ткани! Я смотрел — и почти чувствовал гладкую прохладу шелка под пальцами. Снять бы его немедленно, сейчас, чтобы под фальшивой гладкостью ощутить мягкую теплую бархатистость живого тела! Кто бы мог подумать, что неподходящее платье может быть таким манящим. И этот спелый оттенок помады я уже хотел увидеть смазанным на ее губах, распухших и раскрасневшихся совсем не от косметики...
Усмешка Стеф стала еще чуть шире. Она приподняла брови и спросила:
— Ты уже определись, ты туда или сюда? На улице как бы зима, а на мне, как видишь, мало что надето.
«Мало что надето!»
Как многообещающе.
Я улыбнулся и вошел в дом, плотно закрывая за собой дверь.
— Не мог оторвать от тебя глаз, — облачил я свои похабные мысли в куртуазную форму, легко превращая порнографию в комплимент. — Я с подарком.
Расстегнув куртку, я отдал Стефании свои крокусы.
— Господи, где ты их нашел?.. — искренне удивилась она.
— Это великая тайна, — загадочным голосом ответил я.
— Проходи в гостиную.
— Если честно, я немного озадачен. Ты что, сама здесь хозяйничаешь? Без прислуги?..
— Не ожидал, что женщина из благородного рода умеет штопать рубашки и готовить еду? — хмыкнула Стеф.
— Да, если честно.
Она рассмеялась.
— А я и не умею. У меня есть горничная и повариха, просто они не живут в этом доме. Закончили работу и ушли к своим семьям, — она жестом предложила мне следовать за собой, и мы двинулись вглубь комнат. — Содержать прислугу с проживанием значительно дороже, чем нанимать приходящих работников, — продолжала рассказывать Стефания, как будто мне это было не все равно. — А поскольку жить мне приходится только на свое жалованье, пришлось научиться считать деньги. Отец ведь выписал запрет на мой доступ к фамильному наследству. В тот самый день, как я поступила на государственную службу. И пообещал, что снимет его не раньше, чем я, цитирую, «выкину дурь из своей головы выйду замуж, как и подобает девушке из приличной семьи». Вот такая арифметика...
Миновав большую проходную гостиную и кабинет, мы очутились в небольшой уютной комнате с камином. В углу комнаты очень кстати располагался мягкий диван, в центре комнаты поблескивал сложной сервировкой богатый стол, к которому заботливой рукой были придвинуты два уютных кресла.
— Присаживайся, — царственным жестом указала мне на одно из кресел Стеф. — Давай поужинаем, выпьем вина, и ты расскажешь мне, где пропадал последние дни...
В ее голосе прозвенели напряженные, фальшивые нотки.
Я присел в предложенное кресло, пристально глядя на прелестную хозяйку дома. Держалась она с уверенным видом и даже пыталась выглядеть расслабленной, но теперь я почему-то ощущал какое-то скрытое напряжение в ее движениях.
Что не так?
Она испытывает неловкость от всей этой ситуации и пытается скрыть смущение? Да вряд ли, не похожа Стефания на неуверенную в себе скромницу.
— Надеюсь, ты голоден? — продолжала она, с каким-то подчеркнутым интересом разглядывая еду на столе и выбирая, что положить себе на тарелку. — Гертруда столько всего приготовила...
— Стеф, я живу в таверне с круглосуточной харчевней, — усмехнулся я. — Нет, я не особо голоден. Но вина бы выпил.
— Да, мне тоже налей? — отозвалась она. — Так ты расскажешь мне о подвигах своей школы? Говорят, вы каким-то фантастическим рывком вышли в лидеры, выполнив задание богов по поводу какого-то монстра...
Я с бокалом в руке развалился в кресле поудобней.
— Слушай, Стеф... Я же не расспрашиваю тебя о твоей работе, верно? Вот и мне не хотелось бы говорить о своей, — сказал я, продолжая с улыбкой разглядывать ее красоту.
Девушка пожала плечами.
— Да будет тебе. Мне любопытно. Чтобы божества обращались с персональным запросом, да еще к какой-то, прямо скажем... не самой успешной школе боевых искусств — это уникальный случай, — проговорила Стефания, явно избегая встречаться со мной взглядом.
Что происходит-то?..
Я пожал плечами.
— Богам видней, к кому им обращаться с запросом. Ведь задание было выполнено.
— Но туши чудовища вы с собой не привезли.
Разговор начинал мне нравиться все меньше.
— К счастью, боги — не люди, — проговорил я. — Им таких обременительных доказательств не требуется. Однако откуда у тебя такой... подчеркнутый интерес к делам нашей, как ты позволила себе сказать, не самой успешной школе боевых искусств? Давай поговорим о погоде, о детстве, или о твоей любимой еде — о чем угодно.
Она сделала глоток вина и, поправив подол платья, расположилась в своем кресле в самой что ни на есть в царственной позе — хоть портреты парадные пиши.
— А разве я сказала неправду? Ваша школа просто бельмо на глазу города! То фонтан разнесете, то птицу бронзовую притащите, то еще что-нибудь учудите! Это нужно... Нужно прекращать. Ты понимаешь, о чем я говорю?
— Нет. Если у города есть претензии к школе — пожалуйста, все знают, где мы базируемся и как зовут магистра. Причем, насколько я помню, городская стража уже знает к нему дорогу. Потому что с момента переезда мы оплачивали пару штрафов за нарушение порядка и разрушение писающего мальчика.
— Тебе это кажется забавным? — вопросительно приподняла брови Стеф. В ее голосе зазвенели знакомые мне стальные нотки, от недавней неуверенности не осталось и следа. — Люди в отчаяньи, Даниил. Они вас боятся.
Я вздохнул.
— Слушай, нам обязательно портить этот вечер?..
— Я пригласила тебя специально для того, чтобы в неофициальной обстановке обсудить эти вопросы, — с самым строгим видом заявила Стеф. — Я хочу помочь тебе, понимаешь? Защитить от лишних проблем, если угодно.
— И ты пригласила меня к себе, чтобы обсудить наше плохое поведение? Тогда тебе стоило позвать сюда не меня, а Януса. Или, еще лучше, самой прийти к нам в школу на ужин, — заметил я. — Что-то я пока не прослеживаю логики...
— Для того, чтобы проследить здесь логику, нужно приподняться с уровня муравья и своих насущных забав чуточку выше, — заявила Стефания. — У вас на уме только турнир и личная выгода, а люди здесь живут день за днем! — с непонятным мне раздражением выпалила девушка. — Что ж, ладно. Будем считать, я провела беседу, но успеха не добилась. Видимо, на этом все. Доброй ночи, Даниил.
Чего?..
Что это вообще сейчас было?
Хочешь меня убедить, что ты так вырядилась и накрасилась, чтобы обругать в моем присутствии нашу школу? А чем тогда тебе кабинет средь бела дня не подошел?
И если ты думаешь, что я так легко сдамся и свалю в туман после того, как целый час отмокал в лохани и еще добрые полчаса скоблил щетину, воображая сегодняшнюю ночь, то ты ошибаешься.
Я отставил свой бокал и стремительно поднялся.
— Ну, раз так...
Тут я внезапно замер, стиснув зубы, точно меня пронзила нечеловеческая боль, которую я стараюсь, но никак не могу скрыть.
И в это мгновение дознаватель, которого я недолюбливал в Стефании, выключился.
Она подхватилась с места.
— Что с тобой? Ты в порядке?..
Я шумно перевел дыхание.
— Ничего, все нормально, — как можно более героически проговорил я. Ну, или страдальчески.
Стефания шагнула ко мне — так близко, что я мог беспрепятственно разглядеть настоящее, живое волнение в ее глазах.
— Я серьезно! Ты ранен? Может, тебе прилечь?..
Тут я скользнул ладонями по гладкому шелку у нее на спине, наклонился и наглым поцелуем стер эту проклятущую сладкую помаду с ее губ.
И она ответила на мой поцелуй. Да так, что у меня по всему телу побежали счастливые мурашки! Стеф порывисто вытянулась мне навстречу, как струна, готовая зазвучать. Застежка на платье сдалась по первому требованию, будто только этого и ждала. Запустив руку в открывшееся окошко, я ощутил, наконец, вожделенное тепло обнаженного тела. Пальцы Стеф запутались у меня в волосах, сердце в моей груди радостно заколотилось в ритме победы. Вот оно!..
И в этот самый момент Стефания вдруг отпрянула от меня всем телом.
Хлоп!
Ее ладонь больно хлестнула меня по щеке.
— Ты соврал мне! — воскликнула Стеф, уставившись на меня гневным взглядом. — С тобой все нормально, так? Ты изобразил страдание, чтобы отвлечь меня и, воспользовавшись ситуацией, забраться мне под юбку! Я просто хотела тебе помочь! А ты почему-то решил, что можешь распускать руки!..
Я озадаченно потер ладонью физиономию.
— Слушай... Я ничего не понимаю. Да, я немножко приврал, чтобы выключить в тебе начальницу и снова включить женщину, которая мне так нравится. И распустил руки. Но только попробуй сейчас соврать, что ты этого не хотела и тебе не понравилось.
— Не говори ерунды!..
— Стеф, у меня твоя помада на шее, и рубашку из штанов вытащил вовсе не я. Посмотри на меня. Нет, не отводи глаза! Посмотри на меня и ответь, что происходит? Весь этот вечер — какой-то дурацкий ребус, набор бессвязных реплик и беспричинная смена эмоций у тебя на лице. Что не так?
Она вздохнула. Подошла к столу, налила доверху вина в свой бокал и, не отрываясь, выпила его до дна. Опустившись в кресло, Стефания уронила руки себе на колени и низко опустила голову.