— И что случилось потом?..
— Потом здоровье его высочества резко ухудшилось, и опасаясь, что он может скончаться, не дожив до семнадцати лет и не оставив наследников, его величество собрал судебный и жреческий совет, чтобы объявить принца совершеннолетним в пятнадцать. И накануне большого заседания принцессу Атенаис нашли мертвой в своих покоях вот с такими же ранами на теле.
— В покоях — то есть прямо в королевском дворце?..
— Не совсем. В летнем домике на озерах близ столицы. Его высочество принц Альба поправлял там здоровье.
— Жуть какая, — пробормотал я. — То есть, получается, тот, кто убил Атанаис, теоретически имел возможность убить и самого Альбу?
— Не думаю. Все-таки покои его высочества всегда охранялись с особой тщательностью.
Стефания принялась ощупывать карманы мертвецов и вытаскивать оттуда личные вещи. Пока она занималась женщиной, я незаметно стащил с пальца старика знаковое кольцо — на всякий случай. Ведь у меня точно такое же, и это могло вызвать у Стеф волну излишнего и неприятного любопытства.
— Или же целью убийцы изначально являлся не принц, а его невеста, — проговорил я.
И тут меня осенило.
Портальный — или, вернее, портальная, — мертва. Но это не означает, что портала не было.
Кто-то ведь мог заставить ее перед смертью открыть дорогу в «Черные кости». Или вообще прямиком в покои Альбы!
Хорошо хоть, что Аид пообещал ему смерть не сегодня, а завтра, и не от кинжалов или стрел, а от отравления.
А значит, еще есть время вмешаться и попытаться нарушить планы мойр на его счет.
— Мне срочно нужен портал… — проговорил я. — Поэтому мне срочно нужно раздобыть кувшин! Даже нет, два кувшина!
— Ты уж определись, а то сначала портал, потом выпивка, — покосилась на меня Стеф. — Слушай, а ты можешь сказать ей… ему… не смотреть так на меня? — указала она на Арину Родионовну, умильно глядящую на нее, скаля зубы.
— Да мне не выпивка нужна, а сами кувшины! Пустые! Слушай, я одолжу твоего коня? — спросил я.
Тут, наконец, к нам подъехала стража.
— Что здесь случилось?.. — деловито крикнул их старший.
— Сейчас я тебе расскажу, что случилось, — со злом проговорила Стеф, и решительным шагом направилась к стражникам, которые, вытаращившись, разглядывали моих созданий.
Загребая сапогами рыхлый снег, я по сугробам направился к лошадке Стеф, которая отбежала от места сражения на приличное расстояние.
Кенгуру размашистыми прыжками последовала за мной.
— Этого вязать? — крикнул кто-то позади.
— Я сейчас тебя вязать прикажу! — взбесилась Стеф. — Он ни в чем не виновен, а вот вы все виновны в преступной халатности и бездействии!..
Я поймал лошадь, погладил ее, пытаясь успокоить. Потом уселся в седло и повернул обратно к городу.
— Эй, ты куда?! — крикнула мне вслед Стеф. — Я тебя спрашиваю!
— В город, чтобы добыть кувшины! — ответил я ей, подгоняя коняшку. — Потому что мне нужен портал!
— Портал? С помощью пустых кувшинов?.. — совсем растерялась Стеф. — Да подожди ты!
Но ждать я не собирался, и помчал прямиком к воротам.
За мной никто не увязался — кроме кенгуру, конечно.
Вломившись в первый попавшийся трактир у самого въезда в город, я протолкнулся к стойке и, хлопнув по ней кулаком, потребовал два кувшина.
У меня спросили, с вином или с пивом.
Я честно сказал, что мне без разницы, я саму посуду покупаю.
— Не-ее, парень. Ошалел? — проворчал на меня трактирщик. — Где ж это видано, чтобы вино с посудой отдавали? Во что мне потом людям выпивку наливать?
И тут в заведение въехал Лёха.
— Здравы будьте, милки! — вежливо поздоровалась Арина Родионовна, поправляя сбившийся от скачки платочек на голове.
В первое мгновение все посетители замерли. А потом одни бросились прочь, а другие с перепугу вжались в свои лавки.
Уверен — кто-то из них в тот вечер точно бросил пить.
Лёха, открыв свои алые очи, прохрипел из сумки на весь трактир:
— Лучше отдай ему посуду, мужик. Не то всех здесь прокляну!
Трактирщик, и без того белый, судорожно схватился за стойку, вылупившись на всю эту причудливую биологическую конструкцию.
— Посуду дай! — прикрикнул я.
Бедный мужик бросился в задние комнаты и тут же приволок мне пару здоровенных кувшинов.
Я бросил на стойку горсть медяков и, прихватив тару для своего подношения, двинулся прочь из трактира.
Кенгуру шлепала рядом, по-старушечьи переваливаясь с ноги на ногу.
— А ты уверен, что в этот раз прокатит? — спросил меня некромант.
— А ты понял, что я собираюсь сделать? — покосился я на череп.
— Ну очевидно же — подкупить Гермеса, — отозвался Лёха.
— Точно! Гермес у нас малый любознательный и явно хочет приобрести в своих кругах популярность. Вот мы сейчас и наколдуем ему чего-нибудь новенького. Чтобы ему любопытно стало.
Укрывшись от лишних глаз в глухом переулке, я принялся цедить бухаловом добротный коньяк. Армия стаканов множилась, емкости медленно наполнялись. И когда, наконец, подношение было готово, я направился к ближайшему перекрестку.
Осмотревшись, бросил на дорогу десяток монет. Потом аккуратно поставил рядом оба кувшина.
— Гермес! — негромко позвал я, опасливо озираясь. — Гермес, ты слышишь? Знаю, что сейчас не полдень и не полночь, но мне сейчас очень нужна твоя помощь!
Над перекрестком появилось мутное желтоватое пятно, будто свет от невидимой свечи.
— Я тебе в прошлый раз сказал — мы в расчете! — донесся от пятна знакомый голос.
— Да знаю я. Я ж к тебе не как к покровителю, а как к другу за помощью пришел!
— А если к другу, то почему с подношением? — обиженно проговорил бог. — Или, по-твоему, что, раз Гермес, так значит за дары продается? Раз покровительствует ворам и торговле, значит и сам — вор и торгаш? Так что ли?
— Да что ты такое говоришь-то, — возмутился я. — Гнусности прям какие-то!
— Все про меня так думают, — вздохнул Гермес. — Один только друг у меня был, который знал, что это не так!..
— Так и я это знаю! — возразил я. — И это никакое не подношение, а дружеский подарок.
Облачко приблизилось к кувшинам.
— Что там? — поинтересовался Гермес.
— Лекарство от печали из моего мира, — ответил я.
— От печали, говоришь… Это да, это пригодится.
Оба кувшина исчезли. Чуть погодя с легким перезвоном исчезли и монеты.
— А чем помочь-то?
Из рыжего пятна, как из какой-то дыры, наружу выбрался Гермес в своем божественном прикиде. Вот только никакого самодовольства в его лице сейчас не было, в растрепанных кудрях кое-как торчал лавровый венок.
— Мне очень нужен портал в «Черные кости». Чтобы попытаться спасти одного человека.
— Друга? — грустно вздохнул бог.
— Друга, — ответил я.
Гермес кивнул.
— Ладно.
Он хлопнул в ладоши, и прямо передо мной открылось небольшое зеркало перехода.
— Ты держись, — сказал я, с искренним участием глядя на расстроенного Гермеса. — Не унывай. Мы справимся.
Тот махнул рукой.
— Тучи сгущаются, Даня. Чудовища в долине монстров беснуются, Нирвана уснула и не просыпается уже третьи сутки, у пленных титанов паническая атака. Что-то страшное грядет, вот увидишь.
— Может быть, — вздохнул я. — Бывай! И спасибо.
— Не за что, — грустно отозвался Гермес. — И спаси своего друга, Даня. Непременно спаси.
Глава 8. Маленький принц
Я сначала втолкнул в портал свою лошадь — вернее, конечно, лошадь Стеф, но теперь уже без разницы. Следом за ней в светящееся пятно впрыгнула Арина Родионовна с Лёхой.
Последним вошел я.
Наверное, это был худший переход в моей жизни. То ли эмоциональное состояние Гермеса на нем так отразилось, то ли я поизрасходовался во время боя. А может, все вместе. Но вывалился я прямо в сугроб вперед задницей, и потом еще минут пятнадцать никак не мог подняться. Все тело стонало и плакало, будто по нему проехались катком. При этом меня еще штормило и расплескивало, а в ушах что-то хрюкало.
Хорошо хоть что не в стане врага появился — правда, эта прекрасная мысль меня посетила уже несколько позже, когда я смог встать на ноги и принялся выгребать снег из рукавов, карманов и из-за ворота.
Тогда я смог, наконец, оглядеться. И понял, что хрюкало не только у меня в ушах, и снег — это не самое страшное, что я мог бы сейчас выковыривать из-за пазухи.
Потому что буквально в паре метров от меня располагался открытый загон для свиней. Причем звери были явно какие-то породистые — рыжие, мохнатые, невысокие на ножках, но зато длинные — прямо таксы свинячьего мира. Хрюшек ничуть не испугало сияние портала в темноте. Наоборот, с любопытством столпились возле ограды, нетерпеливо переговариваясь между собой и просовывая в щели между перекладинами свои пятаки.
— Ну что, очухался? — с горечью и нескрываемой досадой в голосе поинтересовался Лёха.
Его череп, красиво подвешенный за ветку какого-то тощего дерева и поблескивающий красными глазками, сейчас напоминал уличный фонарь.
— А где твоя нянька? — спросил я, нахмурившись.
— Ты лучше спроси, где имение князя Диса? Где обещанная «Черная кость»? Потому что вокруг я пока вижу только навозные тропы и рыжие жопы!..
— Теперь и ты рифмами заговорил, как Та’ки? — буркнул я, нахмурившись.
Замечание Лёхи, тем не менее, было совершенно справедливым: где же княжеское владение? Вокруг я видел только сараи, загоны, копны сена и навозные кучи.
Тут из темноты донеслось жалобное блеяние овец и стук конских копыт.
— Куда бегёшь-то, охальник? — раздался старческий голос, и я увидел, что справа, со стороны овечьих загонов, в мою сторону несется моя прифигевшая лошадь, сверкая белками глаз и перепрыгивая через ограждения. А за ней, громко бухая мощными задними лапами и выставив в оскале кривые желтые зубы, скачет Арина Родионовна. Платок у нее сбился, обнажив остро торчащие звериные уши.
— Стоять, монстрозаяц! — крикнул я кенгурухе в платочке. — Совсем запугаешь бедную кобылу!