Но и так тоже не плохо. Много ли людей на свете могут похвастаться тем, что расквасили морду божеству?
Я собрал всю свою энергию и направил в ноги. Щупальце слева стремительно метнулось ко мне, но я успел уклониться, отскочив в сторону.
И угодил ногой прямиком в одно из ведер, выставленных рядом с забором плотной стайкой.
Твою ж мать!
Жестянка громыхнула, покачнулась, расталкивая другие ведра — и с я со свойственной мне удачливостью полетел носом вниз, в снег. Но тут же подхватился обратно — аккурат для того, чтобы оказаться на пути у еще одного щупальца…
И тут дверь таверны распахнулась. Окутанный зеленоватым свечением, на задний двор выкатился Та‘ки.
— Убери от него свои грязные руки! — проревел медведь, вздымаясь на задние лапы. Звериная форма стала прозрачной, и я увидел внутри подобравшуюся фигуру разъяренного шамана. — Моя территория — мой храм!
— Неужели вечно пьяный питомец Сета все-таки проснулся? — протянул Эреб, оборачиваясь на него и на время забывая про меня.
Дымные щупальца прервали атаку. Они остановились, лишь слегка покачиваясь в воздухе, как листья водяного растения.
— От твоего присутствия так смердит, что даже пьяный проснется, — мрачным тоном парировал Та‘ки, окончательно теряя звериные очертания. Он поднял руку над головой, и из кулака в обе стороны вытянулся длинный шест, светящийся зеленым.
— Позволь тебе напомнить — твоя территория начинается только за порогом харчевни, — насмешливо ответил ему Эреб. — Впрочем, мне на это плевать.
Он взмахнул рукой, и половина дымных щупалец рванулись к шаману. Тот припал низко к земле, ловко увернулся от атаки, а потом метнулся вправо, сгребая босыми ногами снег. Следом за ним черной лентой протянулось второе щупальце. Оно изогнулось в воздухе, как хлыст, и с различимым треском ударило вниз.
Та‘ки отскочил назад, к крыльцу. Зеленый шест в его руках ярко вспыхнул и со свистом рассек плотный дым, превращая его в бесформенное облако.
А потом, как молния, метнулся Эребу за спину. На мгновение очертания его тела размылись, и только зеленоватое свечение прочертило зигзаг броска.
А через мгновение Та‘ки очутился возле меня. Глядя исподлобья на Эреба, он выжидающе застыл в боевой позе, держа над головой свое оружие.
— Глупец!.. — раздосадованно прохрипел Эреб, разворачиваясь. — Отдай мне смертного!
— Нет, — коротко ответил Та‘ки.
— Я не хочу тебя убивать!..
— Чтобы забрать его, тебе придется, — невозмутимо ответил Та‘ки, не меняя позы.
Злость исказила и без того уродливое лицо Эреба.
— Думаешь, я отступлю?! — не сказал, а прорычал он.
— Мне все равно, что ты думаешь, — ответил шаман. — Но забрать его ты сможешь только если убьешь меня.
— Тогда пеняй на себя… — угрожающе прошипел Эреб.
Лысая голова бога тьмы приобрела мертвенно-белое свечение — прямо не череп, а меченая кратерами луна на щуплой ножке шеи. Эреб качнулся всем телом вперед — и мгновенно переместился прямо к Та‘ки.
Я рефлекторно отскочил в сторону.
Шаман тоже дернулся, намереваясь отпрыгнуть… Но так и остался на своем месте.
Он стоял перед Эребом, медленно опуская дрожащую от напряжения руку с шестом. Из груди Та‘ки вырывался хрипящий звук.
Что-то невидимое давило и душило его, как совсем недавно — меня.
Я по привычке схватился рукой за пояс — в том месте, где обычно находился меч.
Вот только меч свой я просрал в Черной кости, а новым с тех пор так и не озаботился, идиот!
Наклонившись, я подхватил с земли черенок лопаты, с которым только что тренировался. Конечно, хозинвентарь — хреновое оружие против богов. Но лучше так, чем пустые руки!
Вся энергия — в руки, в спину!
Мышцы обожгло внутренним жаром.
Резко обернувшись к Эребу, я рванулся с места и…
Ударился в невидимую стену.
Эреб стоял над пригнувшимся Та‘ки, будто сама смерть. Задний двор наполнился зловещими шорохами и шепотом, длинные тени заскользили по белому снегу. Черный дым медленно пополз по земле, припечатывая мои ноги к месту. Он поднимался почти до самой груди, мешая дышать.
А из ладони Эреба, мерцая мутным черным блеском, вырвался короткий клинок.
Просто стоять и смотреть, как бог тьмы казнит моего друга, наставника и покровителя я не мог. Стиснув зубы, снова и снова пытался вырваться из ловушки, но только дергался на одном месте, как приклеившаяся к липкой ленте муха.
Эреб резко опустил клинок.
И тут Та‘ки взревел. Рывком он вскинул вверх руку с шестом, преграждая путь клинку. Меч Эреба соскользнул по шесту, окрасив его в тусклый болотный цвет. Брызги зеленоватых искр полыхнули в стороны, и рука Та‘ки безвольно обвисла, как плеть. Шест вывалился из разжавшейся окровавленной ладони.
Красные капли одна за другой заморосили на белый снег.
— Я тебе не Флора, животное, — прохрипел Эреб, наклоняясь к Та‘ки. — Ты забыл? Я не какой-то наземный божок. Я — божество верхнего мира, и меня питает Чаша!..
Он не успел договорить, как дверь таверны снова хлопнула. И хорошо мне знакомый насмешливый голос протянул.
— Ну, это пока ты жив…
Эреб дернулся и поднял голову.
И увидел стоящего на пороге Нергала.
Таким я видел его впервые: на мягкие сапоги комками налипла рыжая глина, кожаные штаны покрыты грязными разводами. На правом рукаве тончайшей белой сорочки алела здоровенная прореха, под небрежно наброшенной жилеткой виднелось еще одно кровавое пятно.
В первое мгновение я просто жутко обрадовался его появлению.
И только пару секунд спустя до меня дошло, что он ранен. Нергал. Ранен. В какой переделке он побывал? Кто вообще мог так потрепать могучего бога смерти, войны и разрушений?..
Прислонившись одним плечом о дверной косяк, наш нежданный гость с хрустом откусил большущее краснобокое яблоко — одно из тех, что хранились у нас в овощной кладовой.
Та‘ки, вырвавшись из-под власти Эреба, схватил шест другой рукой и отскочил ко мне, принимая боевую позу.
Тени Эреба и шепот тьмы тут же рассеялись, как не бывало.
— Ты?.. — проговорил бог тьмы, выпучив единственный глаз от изумления и отступая на шаг. — Тебе-то что здесь нужно?!
Нергал небрежно пожал плечом.
— Да, собственно, ничего, — сказал он, снова с хрустом вгрызаясь в яблоко. И с набитым ртом продолжил: — Просто мимо проходил. Гляжу — один из верхних богов нарушает закон и пытается убить ни в чем не повинное, достойнейшее земное божество. Дай, думаю, для разнообразия сделаю доброе дело. И вмешаюсь в эту… вопиющую несправедливость.
Он еще раз откусил яблоко, удовлетворенно хмыкнул:
— А ничего так, вкусные.
Потом бросил огрызок в сторону и расслабленной походкой двинулся от порога во двор.
— Ай-яй-яй, старина Эреб, — проговорил он, приближаясь к старику. — Как не стыдно? Напал на смертного. Можно сказать, среди ночи. Как ты там его называл? И обрезок, и бездарь, и отброс. Думал, наконец-то нашел противника по себе? Вот только не тут-то было…
— Ты не посмеешь!.. — неуверенно проговорил Эреб, отступая от неспешно приближающегося Нергала. — Убийство бога из верхнего мира тебе не простят!..
— Ой, не смеши меня. Думаешь, там, наверху, кто-то сильно расстроится, если мерзкий божок, покрывавший столько лет их врага, вдруг протянет ноги? Да они все вздохнут с облегчением. И потом, я же не просто так убью тебя — нет, это было бы бесчестно и беззаконно. Я встану на защиту другого божества от твоего вероломства. Ну, может, перестараюсь немного. Что взять с фрика?
Нергал обнажил в хищной улыбке крупные белые зубы и засветился мрачным черно-красным сиянием.
От ауры опального божества даже у меня по коже побежали мурашки.
В одно мгновение дружественный образ превратился во что-то совершенно иное. Я видел и ощущал не просто разрушительную мощь божества, и даже не воплощенную смерть, а нечто куда более страшное, чему нет названия. Нечто, абсолютно чуждое и враждебное всему живому миру.
Миг — и бог размазался в пространстве, подныривая под силуэт противника. Резкий удар выбил весь воздух из груди Эреба, и тот полетел назад, утягивая за собой свои дымные щупальца. Если бы не стена позади, то неизвестно когда бы он остановился.
Старик застонал. На обезображенных белых губах выступила розовая пена.
Нергал выпрямился, небрежным движением тряхнул головой, убирая со лба упавшие на глаза потемневшие пряди волос. И расслабленным шагом двинулся к Эребу.
— Подумать только — трачу свое время на выкидыша олимпийской семьи, — проворчал он, на ходу вынимая из ножен свой меч.
Камни, которыми была украшена рукоять, засияли. Сам полуторный клинок мне показался зеркальным. Только дол у него был кроваво-красным, и в верхней части чернели несколько нечитаемых символов.
Эреб, тяжело дыша и выплевывая кровь, наконец поднялся.
Не сводя взгляда со своего чудовищного противника, он вытянул правую руку и попытался изобразить ею какой-то символ, но тут силуэт Нергала снова размазался — и возник прямо перед стариком. Глаза бога смерти сверкнули алым огнем — ярче, чем рубиновый взгляд Лилит. Меч взметнулся вверх и резко опустился, срубив Эребу протянутую руку чуть ниже локтя.
Шлеп!
Кусок белой плоти с противным звуком упал на дорожку. А бог тьмы, рыча сквозь стиснутые зубы и орошая хлынувшей из раны кровью снег, дернулся вперед — и тут же очутился на другой стороне двора, у забора. Второй рукой он произвел начертание, и в шаге от Эреба открылся портал — тусклый, грязно-лиловый.
Нергал обернулся.
— Ах ты ж…
Он сверкнул черно-красной молнией в сторону зеркала перехода, но не успел.
Эреб уже провалился в свой портал, и свечение тут же поблекло.
Нергал оперся рукой о забор. Скривив губы, прижал ладонь к ребрам с левой стороны.
— Вот ведь!.. — проговорил он, шумно выдыхая. — Недоразумение…
Та‘ки выпрямился из выжидающей стойки.
А я, глядя на Нергала, изумленно развел руками:
— Не знаю, чему я удивлен больше: тому, что ты здесь, или тому, что ты в таком виде!..